Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых. #Мистический роман

– Обо мне не забыли? – тихо спросила девушка.

– Нет, конечно. Пошли? – я наклонился, подхватил ее на руки, она обвила мою шею руками. Я почувствовал еле различимый, тонкий аромат духов, смесь цветов и пудры.

– Сфотографировать бы, а? – не унимался Колька. – Какой репортаж: наш герой спасает юную чаровницу от козней злобной фурии, собственной жены…

– Угомонись, Николай, хватит уже, – остановил его Владимир.

Мы сели в машину, провожаемые красными жилетками, и Колькой с Володей. Что любопытно, – отметил я, – темно-синий «Москвич» воспринимался мною почему-то как архаизм. Какой же сейчас год, интересно…

К счастью, толпа фанатов уже схлынула, а охрана не подпускала оставшихся слишком близко. Мне казалось, сейчас я наконец-то смогу расслабиться, но ощутил еще большую неловкость. Наверное, без моего присутствия в голове, местной знаменитости было бы проще. Я сковывал его разум. Водитель без лишних вопросов повез нас в приемный покой, а вот с девушкой надо было хоть познакомиться. Интересно, – это восходящая рок-звезда Константин Новаковский так ее возжелал, или же я, – дух безымянный? Или оба? Ничего подобного прежде я не испытывал, хотя в прошлой моей… командировке Астарий не пожалел для меня самых различных и умелых гурий.

Девушка была очень хороша, но все же из обычных смертных. Не дива, не ослепительная примадонна, не мисс Вселенная, не роскошная индийская танцовщица. От тех захватывало дух, как от… шикарного автомобиля, от античных статуй. Они были совершенны и умны, действительно, великолепны. Но ни одна из них почему-то не задела мою душу; восхищался лишь разум и тело.

А она… Сидела, отодвинувшись от меня к левому окну и держась за ручку дверцы. Правой рукой она сжимала маленькую концертную сумочку, в которой могло уместиться что-то вроде ключей да помады…

Она обернулась ко мне; и от ее улыбки стало тепло. Меня тянуло к ней непередаваемо, словно я впервые узнал что-то родное и давно потерянное, будто в ней заключалось все, что было ценного в этом мире. Исчезни она сейчас вдруг, – я бы, наверное, просто разрыдался.

– Странно до невозможности. Я и мечтать не могла о таком… что вот так случится, чтобы ехать… с вами, – она вопросительно взглянула на меня.

– Давай будем на ты, – ласково-снисходительно произнес Костя Новаковский.

– Согласна, – она нервно рассмеялась, – с ума сойти. Ты – у меня! – спрашиваешь разрешения.

– Какая разница, кто у кого… Да уж… Тем более, такое случилось, по моей вине… вернее, с моей стороны… – запутался я (или Костя?) – Я должен был бы представиться первым, да. Но, думаю, это лишнее? Как тебя зовут?

– Анжела… А все-таки представьтесь, -вься, – рассмеялась она. – Просто Костя?

– Просто Костя, – улыбнулся я. – Тебя, наверное, Анжеликой называют?

– Нет, – она забавно сморщила нос, – не люблю.

– Имя или сериал?

– И то, и другое. Не знаю даже, почему. Лучше уж Ангела, или Энжи, – когда хочется повыпендриваться.

– Все, приехали…

– Вижу… – сказала Энжи, – мы здесь часто бываем.

– Кто – мы?

– Группа наша. Я на медфаке учусь… А можно мне, – она чуть смутилась, – сигарету?

– Да, конечно, – сказал я, поспешно доставая пачку, и ругая себя, что не предложил сам, и открыл дверцу машины. Затем я вышел в ночную прохладу, подошел к двери приемного отделения, и нажал кнопку звонка.

Молодой плечистый охранник открыл мне дверь, недоумевающе поглядел на меня, и, слава богу, сразу узнал, заулыбался:

– Здрастье! Какими судьбами к нам?

– Здравствуйте! Пациентку вам привез, можно? Девушка моя ногу повредила сильно. – о том, что Костя женат, знало только близкое окружение. Ни к чему это для певца – личную жизнь тиражировать, считал он. – Идти не может.

– Вообще-то мы только со «скорой» принимаем пациентов, – замялся парень, – но вас, наверное, примут…

– Она еще и на медфаке учится, – добавил я.

– Тогда тем паче должны, – крикнул он, уже повернувшись и убегая. – Надежда Ивановна! – услышал я его громкий голос. – Пациентка есть, травматолога нужно…

Минут пять он, наверное, что-то кому-то объяснял; затем появился вновь и предложил свою помощь в транспортировке пациентки.

– Нет, спасибо, я сам, – сказал я, и подошел к дверям машины. Энжи повернулась ко мне, я снова взял ее на руки, обалдевая от близости ее тела.

– Костя, неудобно ведь. Теперь вся Республиканская больница будет обсуждать…

– Зато тебе меньше придется объяснять пропуски занятий, – весело сказал я, усаживая ее на клеенчатую кушетку.

– Где врач? – спросил я, оглядевшись.

– Сейчас подойдет, – недовольно ответила худенькая пожилая женщина в белом халате и шапочке, сидящая за письменным столом и заполняющая какую-то бумагу, видимо дежурная медсестра или врач Надежда Ивановна.

Ее моя персона явно не впечатлила; зато я видел, что в кабинет с любопытством заглядывала еще пара молодых парней в серо-пятнистом камуфляже; а на пороге топтались еще две совсем молоденькие девочки в белых халатах и колпаках, с фонендоскопами на тонких шеях. У одной фонендоскоп был сиреневый, у другой, – оранжевый. Низенькие, чем-то похожие друг на друга, – девчонки улыбались и перешептывались, поглядывая на меня. Автографа никто не просил, – видимо, мода на них прошла. Меня просто разглядывали.

…

– Отделалась легким испугом, – добродушно заключил молодой, лет тридцати; большой по-вертикали и по-горизонтали; похожий на гору, – травматолог. Верхушка горы была голая и круглая, по краям поросшая рыжеватой растительностью. – Ни перелома, ни значительного надрыва связок нет; гематома, конечно, знатная… Покой и холод, троксевазин, гепарин, обезболивающие, сама знаешь… Сколько-то времени еще похромаешь, конечно, но жить будешь. И ходить. Обувь пока, понятно, просторную, без каблуков… Как же так умудрилась подставиться-то?

– Толкучка была… на концерте, – опуская глаза, тихо сказала Энжи.

– Зато с Новаковским подружилась, – подмигнул врач. – Поправляйся. Рад был познакомиться… с обоими, – улыбнулся он.

…

– Куда теперь? – смущенно посмотрела на меня Энжи, когда мы вновь сели в машину. – Общежитие уже закрыто. Я договаривалась до 12 часов…

– Как Золушка, – улыбнулся я. – Что ж… раз карета стала тыквой, – будем искать варианты. Едем… в «Столицу», – сказал Костя шоферу.

Анжела тихо ахнула – «Столица» была главной, элитной гостиницей города. Она никогда там не бывала, да еще в таком сопровождении! А интересно… Костя оставит ее там ночевать и вернется домой, или же… останется с ней? Спросить напрямую было неловко.

«Как все странно», – думалось ей. – «Скажи мне вчера, – что завтра я поеду в „Столицу“ с Новаковским, – я бы, не то, что была бы на вершине счастья… Я бы просто не поверила в это, слишком уж сказочно. А теперь, когда это происходит на самом деле, – я чувствую, в основном, тревогу и страх… Счастье тоже, да, но… Дико все это, осознавать не успеваешь… (вот если б записать все это, или кому-то рассказать, – тогда, казалось, – случившееся обрело бы некие черты реальности). Одно дело, – мечтать о нем дома; другое, – вблизи общаться с живым человеком, который… да нет, прекрасен и желанен все так же, если не больше, но, – настоящий, не выдуманный; с какой-то своей жизнью; еще и женатый к тому же… Возится со мной. Хоть и знает, что виновата его жена, – а все же я тоже растяпа… Неприятно ему все это. А я выгляжу неловкой дурой. И не знаю, как и о чем с ним говорить; ляпаю все подряд, как всегда…»

…

Под взглядами любопытных глаз (а возможно, и объективов), Костя в очередной раз нес Анжелу на руках, – до их номера.

Разумеется, внутреннее убранство гостиницы выглядело похожим на дворец; но ни Энжи (от смущения), ни Косте (от отсутствия интереса), ни… Духу (напротив, от незнания еще пока подобных заведений он старался не мешать Костиному разуму, и все его ощущения сосредоточились на Энжи), – словом, никому было не до разглядывания красот.

Им хотелось поскорее оказаться в номере (да, шикарном; только и это сейчас было безразлично, лишь бы остаться одним), и закрыть за собой дверь от любопытных глаз.

Номер оказался стандартным, хоть и «люкс»; в обычном модерновом стиле. Светлые стены, темный беж штор, стол, стулья, трюмо, шкаф, туалет и душ… И двуспальная кровать, на которую была бережно уложена Энжи.