Традиция выживать

Традиция выживать
Алиссандра Кардаш

Ива – девушка, душа которой горит ярким пламенем и жаждет приключений. «Приключения происходят только с теми, кто их достоин», – говорили Иве её родители. И уже через полгода девушка оказалась в водовороте событий, многие из которых предпочла бы забыть. Она потеряла человека, котором дорожила, и обрела то, о чём когда-то безумно мечтала. Но пора бы понять, что моменты важнее воспоминаний, а воспоминания – важнее слов.

Традиция выживать

Алиссандра Кардаш

Самую сильную боль причиняет не враг,

а тот, кто обещал всегда быть рядом.

© Алиссандра Кардаш, 2020

ISBN 978-5-4498-1128-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Традиция выживать

Часть I

Ива Адлер

Самую сильную боль причиняет не враг, а тот, кто обещал всегда быть рядом.

Именем утреннего тумана, пусть всё это закончится!

Проснулась я в холодном поту – голова готова была расколоться на части. Казалось, что это не сон, а самая настоящая реальность, но я понимала, что такого просто не может быть. Вот она я, размышляю о своём сне, в своей кровати… Только вот сердце стучит не в груди, а в голове, а мысли никак не возвращаются от ночи к реальности.

За окном громко выл ветер, снег замёл всю улицу. Не сладко же придётся нам завтра, когда станем разгребать дорогу.... На душе было совсем тяжело, и я понимала, что в ближайшее время точно не смогу заснуть. Глубоко вздохнув, встала, выглянула в окно и остолбенела – птица сидела прямо на моём подоконнике, с другой стороны. Обычный ворон… Именем всех небесных существ… Неужели я возвращаюсь в сон?

Я немного успокоилась, глотнув воды из стакана, но тут снова вздрогнула – ворон постучал в окно. Мне показалось, да? И всё-таки я тихо приоткрыла форточку, стараясь не запустить в комнату ветер, а сердце билось всё быстрее. Но уже, кажется, в груди, а не в голове. Я разглядела, что этот ворон всё же чем-то отличался от других птиц, но чем – понять не смогла. Чёрный, под светом луны оперение блестит и отливает синим и виноградным цветом, а глаза умные – будто бы всё понимает. В его клюве – письмо в конверте с печатью, но совсем маленьких размеров – не больше двух дюймов. Дрожащими руками я взяла конверт из лап птицы. Мало ли – ворон может быть просто дрессированным. Алыми буквами на конверте были написаны только цифры – комбинация единиц и нулей, и у меня почему-то промелькнула мысль, что написаны они кровью. «Глупости!» – подумала я, а вслух спросила: «Ну и что это?» Ворон только тут же улетел – разумеется, а чего я ждала? Огорчение отозвалось неприятной ноющей болью, но предвкушение чего-то странного и необычного заставило меня сесть за стол и достать ручку.

В горле хрипело, ведь я, к своему же неудовольствию, заболела в зимние каникулы, и уже несколько дней не выходила из дома. Поэтому такая «встряска» от ворона была мне на пользу.

Я села за стол и достала одну из немногих тетрадей, что ещё не были исписаны моими заметками и рассказами. Мысли то возвращались к числам на листке и чистой тетради, то улетали в небо вслед за вороном. Сейчас это казалось мне полным бредом, и я даже предположила, что это просто сон, но, ущипнув себя, убедилась в реальности событий. Если я кому-нибудь расскажу это историю, они, конечно, подумают, что я или сказочница (что было правдой), или сумасшедшая. А родители и вовсе вызовут врача, подумав, что я в бреду. Посреди ночи ворон постучался ко мне в окно и отдал письмо с какими-то непонятными цифрами. Единственный человек, которому я могла рассказать эту историю – это… разве что я сама. Я прикрыла глаза и, пытаясь сосредоточиться, стала искать цифры, которые могли мне о чём-то говорить. Разумеется, здесь зашифрованы какие-то слова, то есть нужно как-то связать эти цифры с буквами.

Тогда я подумала, что это номер карты или какого-то документа, но оказалось, что и это предположение ошибочно.

Я просидела час или полтора, разгадывая цифры, включила систему распознавания двоичного кода, попробовала перевести на разные языки. И мне в голову пришла идея – есть ведь различные методы сказать одно и то же разными знаками – например, различными азбуками. Морзе. Что если послание здесь зашифровано именно так – как раз две цифры чередуются, это будто бы точка и тире. Осталось только понять, какая цифра – точка, а какая – тире, и, если я права, код будет разгадан не больше, чем через полчаса.

Голова уже ужасно болела, хотелось спать, а я настырно сидела и разгадывала код, который попал ко мне таким странным образом. Точка – ноль, тире – один. «Вантовый мост, полдень», – вот что гласило письмо. А смысл так всё усложнять? Я ещё несколько минут сидела, смотря в окно над столом, подперев щёки руками.

Разумеется, мне очень хотелось пойти. Но что я скажу родителям – куда тринадцатилетняя, да ещё и больная девчонка собралась посреди дня? Я вышла на балкон, и почти тут же вернулась в спальню, покрывшись мурашками. Скажу, что хочу проветриться, и обязательно пойду. На мосту людей достаточно, так что бояться мне нечего. А пока было бы неплохо поспать – уже шесть утра!

Именем ночных звёзд, да придёт ко мне сон и не пропадёт любопытство…

Как бывает всегда, утром я совсем не желала вставать, хотела вообще забыть про всё это, никуда не идти, но, увидев рядом с собой листы со вчерашними усердными попытками разгадать код, всё-таки поднялась с кровати, и по рукам пробежал холод. Ужасно хотелось спать. Я медленно, на ватных ногах подошла к шкафу и оделась, натянула поверх всего тёплый свитер и только тогда отправилась на первый этаж, завтракать, бросив в карман конвертик с письмом и собственный листок с разгадкой.

– Вы сегодня рано, – пошутил отец, видя мои сонные глаза и руки, не отрывавшиеся от лица. Я натянула улыбку и тихо засмеялась:

– Плохо спала ночью, – завтрак уже был почти готов.

– Зачем тогда поднялась? – мама, уже собравшись ехать на работу, выглянула из-за двери в гостиную. Я только неопределённо пожала плечами и не стала ничего говорить. Пожарив себе гренки, села за стол под пристальный взгляд отца. Мама на прощанье поцеловала нас обоих и с улыбкой выскочила за дверь, кухню обдало холодом, я вся будто бы покрылась льдом. Иногда я удивлялась, как она умудряется оставаться такой лёгкой и подвижной – будто бабочка… или скорее трудолюбивая пчёлка. Этим я от неё отличалась. Я была любопытной, но не трудолюбивой. Хитрой, но не мудрой. Талантливой (относительно, конечно), но не стремительной.

Как часто бывает, отцовский рыжий цвет победил каштановый, и потому моя огненная шевелюра выделялась в толпе, а веснушки, словно рассыпавшаяся ягода, покрывали нос, щёки, плечи и шею. Бледноватая кожа, которая летом тоже покрывалась неяркими веснушками, и прямой нос, и тонкие губы, и густые тёмные ресницы. Я любила подчёркивать свою индивидуальность изумрудными, почти в тон глазам, платьями, блестящими заколками поднимала волос. От папы мне достался высокий рост – хотя, наверное, скорее средний – я была выше мамы, но не выделялась этим среди одноклассников – и, наверное, кое-какие черты характера. Сложно говорить о самой себе…

– Пап, можно мне поехать в город? – спросила я, когда он встал из-за стола. Отец поднял брови.

– Неужели? А я думал, ты болеешь, – многозначительно погрозил пальцем отец, но я наделась и догадывалась, что он шутит.

– Мне надоело целыми днями сидеть дома. Я ненадолго, правда. Ну пожалуйста, – я наклонила голову и жалобно посмотрела блестящими изумрудными глазами, которые папа называл кошачьими.

– Ладно, иди. Только матери не слова, иначе мне попадёт! – он ослепительно улыбнулся и, накинув куртку, вышел из дома. Я осталась одна – ключ лежал на тумбочке, а на часах уже половина одиннадцатого – мне, честно говоря, никуда не хотелось идти с насморком и хрипотцой в голосе, когда на улице мороз и тучи. Но любопытство во мне всегда побеждало всё остальное. Это было как преимуществом, так и недостатком.

Я не стала снимать тёплый свитер, надела куртку и прихватила рюкзак, выскакивая из дома и подпевая любимым песням на ходу. Ничего не замечая и танцуя, я закрыла дверь. А когда обернулась и сделала шаг в сторону дороги, замерла – ворон сидел на калитке и асинхронно моргал янтарными глазами. Вот тогда я и поняла, чем этот ворон отличался от всех остальных – глазами. Я с минуту постояла, не шевелясь, а потом подошла ближе. Птица поднялась в воздух, но не улетела – кружила над моей головой, останавливаясь на ветках и чужих домах. Мне казалось, что она за мной следит, хотя, наверное, это просто глупость после всего увиденного ночью. Когда я подходила к станции, ворон, последний раз метнув на меня взгляд, поднялся выше и улетел. Я спустилась к метро, прошла через турникет и запрыгнула в вагон, а уже через час была у Вантового моста.

Я скучала по центру, не была здесь больше недели. И вот он – Вантовый мост. Не такой большой, как центральный, но сложно найти здесь то, что я ищу. А собственно, что я ищу? Я ведь понятия не имею, кто отправил мне письмо, да ещё и таким странным способом. Теперь мне показалось глупой идеей приехать сюда – я стояла, как сумасшедшая, посреди улицы, и глупо смотрела на мост, не замечая вокруг толкающих меня людей. Полдень ещё не настал – оставалось пять или шесть минут. Я подошла ближе к месту встречи и через толпу направилась к середине. Вот часы на руке щёлкнули – двенадцать часов дня. Я продолжала стоять, не понимая, чего жду. Неужели всё зря? Зря я с таким нетерпением ждала полудня и засыпала со счастливой мыслью о приключениях, зря не спала полночи, зря…

В конце моста, метрах в тридцати от меня сидела знакомая птица… Я поражённо смотрела на неё. Это было уже пределом странностей. Подошла ближе, ворон не улетал. Я протянула руку к его оперению, и даже тогда он не шевельнулся. Гладкие перья на солнце блестели и отливали не только синим, но и бирюзовым, и фиолетовым, и всеми цветами мира. Как радуга после дождя, как сам дождь, как полупрозрачный туман…

– Чего я жду? – шепнула я самой себе, но не уходила, продолжая поглаживать ворона рукой без перчатки. Тогда моей ладони коснулось что-то холодное, и упало на землю. Я наклонилась – перстень. Перстень в виде головы ворона, который идеально мне подходит. Я поднялась – ворона не было. Причём не было нигде – я не нашла его очертаний в небе, под мостом или на одном из домов. Может, спрятался в деревьях. Сначала зашифрованное письмо, теперь это… Неужели и кольцо ворон бросил?

Я почти не чувствовала холода, подбирающегося к сердцу и горлу, но в итоге всё-таки сдалась – направилась в ближайшее кафе, чтобы хоть немного согреться. И когда умиротворяющее тепло согрело тело, ужасно захотелось спать. Чёрт бы побрал этого ворона!

– Девушка, вам плохо? – официант, парень лет двадцати, коснулся моего плеча, а я ничего не могла ответить, только слабо кивнула головой, но вышло не слишком убедительно. Он с силой дёрнул меня за плечи и поднял – я пошатнулась. Сама не знаю, что со мной случилось – я уже вроде бы почти выздоровела, да и никогда не случалось такого, чтобы мне было настолько плохо, что я не могла встать и заговорить. Через пять минут я уже сидела на переднем сиденье старой машины, а на месте водителя – тот официант. Он то и дело на меня тревожно поглядывал, а я не могла даже ответить, глаза были полузакрыты.

Неужели до палаты он нёс меня на руках? Может, так всё и было.

– И что с ней? – я сквозь сон услышала голоса – официанта и врача.

– Просто сильный шок. О ней уже позаботились, так что…

– Шок? – удивлённо переспросил парень. – Просто шок? – в его голосе явно слышалось недоверие.

– А вы, собственно, кем ей приходитесь? – подозрительно спросил врач, разозлившись на то, что его перебили.

– Я её брат, – без тени сомнения ответил парень. – Сводный, – я беззвучно фыркнула.

– Когда ей стало плохо?

– Я не знаю. Она пришла ко мне часа два назад, минут десять всё было нормально, но потом она почти перестала двигаться.

– Тогда вы отвезёте её домой, когда проснётся. Могу я посмотреть ваши документы? – и они ушли. Я так и осталась лежать с полуоткрытыми глазами, но совсем скоро опять провалилась в сон, хотя знала, что мне пора ехать.

А когда я открыла глаза, на улице уже темнело. Я подскочила с кровати и обшарила глазами комнату.

– Куда ты так торопишься? – я вздрогнула и обернулась – в самом углу палаты на жёстком стуле сидел тот официант. Сейчас я могла нормально его рассмотреть, и поняла, что он был старше, чем показался с первого взгляда. Сначала я не могла понять, чем он отличается от других, но потом с некоторым удивлением заметила, что волос его был пепельного цвета и прекрасно сочетался как с серыми глазами, так и с белым свитером. Кожа бледна, почти в контраст моей, хотя я никогда не была смуглой. «Будь он героем книги, точно стал бы вампиром», – подумала я.