Пушки острова Наварон

Он протянул листок Мэллори. Тот взглянул и все понял. Никакого чертежа не было. Крупными печатными буквами были выведены два слова: «ПРОДОЛЖАЙТЕ РАЗГОВОР».

– Понимаю, – задумчиво произнес Мэллори. – Молодчина, Андреа. Толково придумано.

Капитан поднял листок так, чтобы все видели написанное. Неслышно, как кошка, Андреа уже двигался к двери.

– Гениально, правда ведь, капрал Миллер? – продолжил Мэллори как ни в чем не бывало. – Разом можно решить многие наши проблемы.

– Да. – Выражение лица Миллера совершенно не изменилось: глаза прищурены, над кончиком самокрутки вьется дымок. – По-моему, Андреа здорово придумал. И меня поднимете в собранном виде, а не по частям. – Дасти непринужденно рассмеялся, прикручивая странной формы цилиндр к стволу пистолета, словно по волшебству появившегося в его левой руке. – Только не возьму в толк, что это за странная линия и вот эта точка…

Все произошло буквально за две секунды: открыв как бы невзначай дверь, Андреа протянул руку и одним движением втащил в комнату отчаянно сопротивлявшегося человечка, опустил его на пол и закрыл дверь. Все было проделано бесшумно и быстро. Смуглый остролицый левантинец в белой рубахе и синих штанах на мгновение замер, жмурясь от непривычно яркого света. Вдруг рука его нырнула за пазуху.

– Берегись! – отрывисто крикнул Миллер, вскинув пистолет, но Мэллори взял его за руку.

– Смотри, – негромко сказал он.

Вороненое лезвие ножа, зажатое в руке, метнулось назад и молниеносно опустилось. Но случилось необъяснимое: рука с ножом замерла в воздухе, блеснувшее лезвие застыло в паре дюймов от груди Андреа. Раздался крик боли, послышался зловещий хруст костей. Сжав ладонь на кисти левантинца, гигант-грек двумя пальцами осторожно взял нож, словно родитель, оберегающий любимого, но неразумного ребенка от опасных игр. Нож повернулся, и кончик его уперся в горло левантинца. Андреа, ласково улыбаясь, смотрел в глаза шпиона, в которых застыл ужас.

Миллер присвистнул и пробормотал:

– Вот это да! Верно, Андреа не впервой отмачивать такие номера.

– Не впервой, – передразнил его Мэллори. – Рассмотрим вещественное доказательство номер один, Андреа.

Андреа подвел задержанного к столу, поближе к свету. Похожий на хорька левантинец с искаженными от страха и боли черными глазами придерживал рукой изувеченную кисть.

– Как думаешь, Андреа, долго стоял этот тип за дверью? – спросил Мэллори.

Андреа провел пятерней по густым черным вьющимся волосам, в которых пробивались седые пряди.

– Не знаю, капитан. Минут десять назад я вроде бы слышал какой-то шорох, но решил, что ошибся. Потом такой же звук услышал с минуту назад. Так что, боюсь…

– Минут десять, говоришь? – кивнул Мэллори и поглядел на задержанного. – Кто такой? Что делал за дверью? – спросил он резко.

Ответа не последовало. Угрюмые глаза, угрюмое молчание, сменившееся воплем – Андреа дал шпиону затрещину.

– Капитан спрашивает тебя, – укоризненно сказал Андреа и снова влепил левантинцу оплеуху. – Отвечай капитану.

Неизвестный заговорил быстро, возбужденно, отчаянно жестикулируя. Андреа вздохнул и остановил словесный поток, схватив левой рукой шпиона за горло. Мэллори вопросительно посмотрел на Андреа.

– По-моему, курд или армянин, капитан. Я не знаю этого языка.

– Я тем более, – признался Мэллори. – Говоришь по-английски? – спросил он неожиданно.

Черные глаза обдали Мэллори ненавистью. Левантинец молчал. Андреа снова треснул его.

– Говоришь по-английски? – настойчиво повторил Мэллори.

– Англиски? Англиски? – Плечи и локти дернулись в традиционном жесте непонимания. – Ка англиски.

– Говорит, что не знает английского, – протянул Миллер.

– Может, не знает, а может, и знает, – бесстрастно сказал Мэллори. – Известно одно: он подслушивал, а рисковать мы не имеем права. На карту поставлено слишком много человеческих жизней. – Глаза его стали суровыми и беспощадными, в голосе зазвучал металл. – Андреа!

– Да, капитан.

– У тебя нож. Сунь ему меж лопаток, и дело с концом!

– Господи! Сэр, неужели вы… – воскликнул Стивенс и вскочил на ноги, с грохотом уронив стул.

Он тотчас умолк, увидев, как задержанный стремительно бросился в дальний угол и упал, подняв над головой руку. Стивенс отвернулся, заметил торжествующую улыбку на лице Андреа, понимающие улыбки на лицах Брауна и Миллера. Он почувствовал себя круглым дураком. Естественно, первым нарушил молчание Миллер:

– Ай-яй! Мозет, он таки говолит англиски?

– Вполне возможно, – согласился Мэллори. – Кто станет подслушивать целых десять минут, если не понимает ни слова? Крикните Мэтьюза, Браун.

Через несколько секунд в дверях появился вестовой.

– Позовите, пожалуйста, капитана Бриггса, Мэтьюз. Да поскорее.

Солдат стоял в нерешительности.

– Капитан Бриггс лег спать, сэр. Приказал не будить его.

– Сердце мое обливается кровью при одной мысли, что придется нарушить покой капитана Бриггса, – ядовито произнес Мэллори. – В день он спит больше, чем я спал на прошлой неделе. – Взглянув на часы, Мэллори нахмурил черные брови, нависшие над усталыми карими глазами. – Нам нельзя терять времени. Доставьте его сюда немедленно! Понимаете? Немедленно!

Отдав честь, Мэтьюз исчез. Миллер откашлялся и пощелкал языком:

– Все гостиницы на один манер. Что в них творится… Помню, однажды я был на конференции в Цинциннати…

Мэллори устало покачал головой:

– Дались вам эти отели, капрал. Это военное учреждение, и здесь расквартированы офицеры.

Миллер хотел что-то возразить, но передумал. Янки хорошо разбирался в людях. Одних можно провести, других нет. В глубине души Миллер был убежден, что они затеяли безнадежное дело. Хотя и важное, но безнадежное. И все-таки не зря руководителем отряда назначили этого решительного загорелого новозеландца.

Минут пять все молчали. Когда дверь распахнулась и появился капитан Бриггс, все подняли глаза. Без головного убора, с шелковым шарфом на шее вместо воротничка и галстука. Белый шарф странно оттенял толстую шею и красное лицо. Впервые увидев Бриггса у полковника, Мэллори отметил, что у него высокое кровяное давление и еще более высокий жизненный уровень. А багрово-красный оттенок лица – это, по-видимому, симптом гнева, направленного не по адресу, решил он. Так оно и оказалось.

– Слишком много вы себе позволяете, капитан Мэллори, – сердито прогудел гнусавый голос. – Я вам не шестерка! У меня был тяжелый день, и я…

– Сохраните это для мемуаров и взгляните на того типа в углу, – оборвал его Мэллори.

Бриггс побагровел еще больше, шагнул в комнату, гневно сжимая кулаки, но, увидев в углу скрюченную бесформенную фигуру, застыл на месте.

– Господи, Николаи! – воскликнул он.

– Вы знаете его.

Слова эти прозвучали утверждением, а не вопросом.