Цена дружбы

Неужели и я вот так до старости буду ездить по утрам на вторую или даже третью работу, чтобы оплатить жильё, которое буду снимать? Не буду же я всю жизнь жить в общежитии, кто мне позволит… Вот закончу институт, – придётся съехать.

Катя вспомнила и детдом, из которого её тоже попросили съехать. “Никогда. Теперь уже никогда у меня не будет собственного жилья”, – с этой отчаянно грустной мыслью она вышла на своей остановке и пошла в сторону большой городской библиотеки.

Эту работу нашла для неё Елена Владимировна, взяв с неё слово, что она бросит подрабатывать на заводе. Катя, решительно настроенная вернуть долг, обманула заведующую, сказав, что ту работу бросила. На самом деле она решила остаться на двух работах, чтобы быстрей вернуть долг и помочь одеться Любе. “Ничего, я сильная. Справлюсь”. Подойдя к библиотеке, она постучала в окошечко. Сторож, узнав Катю, пропустил её внутрь. Мыть полы в читальном зале нужно было один раз в день, и Катя, набрав ведро воды, прошла в зал. Море столов и стульев предстали её взору. Сначала нужно было пройти и поднять стулья на столы, а помыв полы, аккуратно расставить все по местам. Вроде простая работа оказалась весьма трудоёмкой, и Катя устала. Надо было торопиться: первым шёл семинар по литературе.

Ей не всегда удавалось быть готовой к занятиям, но уж если она подготавливалась, то старалась выступить и получить оценку. Сегодня был как раз такой день. Она была готова. Катя вбежала в аудиторию за минуту до преподавателя. Достав учебник, она мельком просмотрела конспект. Семинары по литературе у них вела молодая, симпатичная девушка. Она ещё только вступала на преподавательскую стезю, и к лекциям её не допускали, но вот семинары вести разрешали. Звали её Вероника Петровна. Недавно закончившая институт, она по-дружески общалась со студентами, прощала им пропуски, если ребята хоть изредка готовились к занятиям.

– Тема сегодняшнего семинара “Литература эпохи Возрождения”, – Вероника Петровна назвала тему и открыла журнал.

Как ни странно, многие были готовы. И Катю преподавательница, несмотря на поднятую руку, не торопилась спрашивать. Уже перед самым окончанием семинара Вероника Петровна неожиданно перешла к России.

– Так был ли Ренессанс в России? – загадочно улыбаясь, спросила она. Рук лес сразу исчез.

– Катя, может, ты нам ответишь? – обратилась она к девушке.

Уже не ожидавшая, что вызовут отвечать, Катя убирала учебник в сумку. Услышав своё имя, она обрадовано вскочила с места и бодро ответила.

– Конечно. Программа преобразований царя-реформатора Петра Великого была насквозь просветительская – по основным направлениям, разумеется. Результаты этой программы, которые можно наблюдать в течение последующих столетий, и явились для России эпохой Возрождения в той же мере, как и в Италии, правда, на столетия позже.

– А почему с опозданием?

– Во-первых, Россия вступила на мировую арену относительно поздно, отчасти из-за закрытости. Во-вторых, ренессансные явления в России не были узнаны как таковые в связи с вечным морализмом русской интеллигенции. Искусство принижалось: от него требовали пользу, служение добру.

Тут прозвенел звонок. Студенты тотчас поднялись со своих мест. Никто уже никого и ничего не слышал. Но Катя услышала, как Вероника Петровна её похвалила и поставила очередную пятёрку.

– А почему твоя подруга Люба не ходит на занятия? – вопрос был задан уже на выходе из аудитории.

– Вероника Петровна, вы что, не слышали? У нас Люба – писательница. Она пишет замечательные стихи, а одна из её пьес в данный момент репетируется в нашем драматическом. Художественный руководитель настаивает на её присутствии, поэтому она вынуждена пропускать занятия. Скоро премьера. Вы уж извините! Люба пригласит вас на премьеру.

– Вот как! Я и не знала. Какая умничка! Рада за неё. Обязательно приду на премьеру.

– До свидания, – попрощавшись, Катя помчалась на лекцию.

После занятий в институте её ждал завод. Громадный зал, где производилась упаковка химической продукции. Случался брак, иногда кое-что рассыпалось и разливалось. Работа в этом цеху относилась к категории с повышенным вредом для здоровья, потому даже уборщицы, среди которых и Катя, работали в респираторных масках. Завод находился чуть ли не за пределами города, потому после своего дежурства возвращаться в общежитие приходилось почти в восемь часов вечера. Как всегда, по пути с работы Катя зашла в магазин, чтобы купить продукты. Близилась зима, и темнело рано. Горел единственный фонарь, освещающий дорогу от магазина до общежития и, хотя дорога не была длинной, но множество рытвин и неровностей делали её опасной. Она шла не спеша, боясь упасть. “Катя, подожди!”. Кто-то назвал её имя и она, остановившись, оглянулась. Сергей бежал к ней.

– Я тебя из окна трамвая увидел, – подбежав к девушке, он едва переводил дыхание. – Давай помогу.

Сергей протянул руку, чтобы взять пакет с продуктами.

– Поздно ты возвращаешься, я тебя уже два часа жду.

– Кто тебя просил об этом? – сурово ответила Катя и пакет с продуктами не отдала.

Сергей был решительно настроен на разговор с девушкой, потому, перегородив ей дорогу, напрямую спросил:

– Кать, почему ты на звонки не отвечаешь, всё время сбрасываешь? Что-то случилось?

Катя остановилась, помолчала несколько секунд, а потом вдруг резко, с каким-то отчаяньем выпалила.

– Серёжа ты прости меня, но я люблю другого! У нас скоро свадьба, – сказав это, она обошла его и сначала медленно, а потом убыстряя шаг, пошла, и в конце концов вовсе побежала, оставив его одного.

Минут десять он стоял как вкопанный, приходя в себя от столь убийственной фразы, не имея сил даже пошевелиться. Поначалу он не верил в сказанное, но силуэт удаляющейся Кати подтверждал реальность произошедшего. И чем дальше уходила девушка, тем больнее становилось ему. Вся та надежда, которой он жил столько лет, все те планы, которые строило его влюблённое воображение относительно их двоих, исчезало вместе с ней, как красивый мираж. И все отчётливей приходило осознание того, что, Катя собственной рукой безжалостно разрушила все его многолетние мечты, оставив после них лишь острые осколки. Спустя время он нашёл в себе силы повернуться и пойти к остановке, чтобы поехать домой.

А Катя между тем бежала, боясь оглянуться. Лишь войдя в общежитие – остановилась. И Сергею было невдомёк, как ей хотелось бросить эти чёртовы пакеты и кинуться вдогонку за ним. Остановить его, вымолить прощение, сказать, что любит его. Но она лишь сильнее вцепилась в подоконник, глядя из окна в ночь и понимая, что не побежит, молила, чтобы он сам вернулся. Если бы он тогда вернулся!.. Счастье было так рядом!

Катя не помнила, как долго простояла в вестибюле общежития. Она стояла в тёмном углу, повернувшись к окну, и её почти не было видно. Ей стоило больших усилий взять себя в руки и пройти в свою комнату.