Убить или Влюбить. Книга 2

Сегун сидел на красных подушках с закрытыми глазами, поджав под себя ноги. Асари и Хангаку замерли в почтительном поклоне.

– Проходите, – рукой сегун показал на две подушки напротив.

– Посмотри на меня, достойный самурай Годзэн, – повелел сегун.

Их глаза встретились. Волевой взгляд женщины и властный взгляд Минамото.

– Сколько лет тебе, девочка?

– Двадцать три.

– Когда была первая битва?

– Пять лет назад.

– Ты достойно проявила себя. Кто твой учитель?

– Отец. Ё Сукэкуни.

– Я знал его. Достойный воин.

– Уведите ее! – быстро сказал охране сегун. Она откланялась, ее увели в комнату.

– Асари, ты тоже можешь идти.

– Скажи, сегун Минамото, что ты хочешь с ней сделать?

– Я пока не решил. Потом еще с ней встречусь.

Так, сегун встречался с Хангаку еще пару раз. Каждый раз он задавал вопросы про бой, про тактику и все. Что касалось войны. В ответ он получал достойные ответы. Что немало удивляло его. И всякий раз при встречах присутствовал Асари. Глаза его зажигались при встрече с девушкой. Это не ускользнуло от тонкого взгляда Минамото. Как-то раз он спросил Асари:

– Асари Есито, я вижу, что самурай Хангаку тебе нравится. Если она захочет, я выделю вам надел и отпущу.

В следующую встречу сегун, как обычно, задав вопросы девушке, неожиданно спросил ее:

– Самурай Хангаку Годзэн, если ты захочешь, я отпущу тебя с Асари Ёсито. Вы создадите семью. Я дам вам надел, но вы будете мне служить до конца дней. Если нет, то сегодня ты сделаешь харакири. Ночью ты и определишься, а утром мы увидим твое решение.

Хангаку поклонилась и вышла, охрана отвела пленницу в ее покои. Вечером на подушках ей принесли кагинат и веточку сакуры. Если она захочет выйти замуж за Асари, то должна будет в волосы вдеть веточку сакуры.

Утром в комнате нашли труп девушки с сакурой в волосах.

СЛАДКИЙ СОН

Двери дома семьи Одинцовых открылись, впуская колкий зимний воздух. С шумом ввалились разрумяненные девицы с не менее раскрасневшимися взрослыми. Встречал гостей хозяин, Павел Иванович Одинцов, красивый мужчина, славный отец семейства и уважаемый обществом дворянин.

– Папа, на Мойке замечательный каток! А какие горки залили этой зимой! В два раза выше самого Аркадия Петровича!

– Ну вот. Ты расстроила меня, Мими. Дразнить нехорошо! – рассмеялся Павел Иванович, – здравствуй, Аркадий Петрович! Рад видеть тебя!

– Павел Иванович, я ведь не мог не приехать, ты знаешь. Как только мы приехали, Олюшка сразу про вас стала спрашивать и на каток проситься. Как знала, что мы там и повстречаемся! – ответил старый друг Одинцова.

– Гости дорогие, просим в гостиную, а там и чай скоро будет готов, – пригласила гостей Наталья Андреевна, жена Павла Ивановича. После чая с разными сортами варенья, привезенными из орловского поместья, все разошлись отдыхать. Кроме мужчин, предпочитавших провести за мужскими разговорами пару часов. Они удалились в кабинет ПИ (простите за такое бездарное сокращение, но автор вынужден экономить по причине дурацких правил ИГ).

– Аркаша, со мной происходят странные нелепости. Рассказывать кому-то, особенно Натали, совершенно невозможно. Выслушай, прошу. И не вздумай решить, что я сумасшедший!

– Павел Иваныч, пугаешь. Готов-с, – Аркадий уселся поудобнее в мягком кресле, закуривая любимую трубку.

– Я живу двумя жизнями. Одна – вот сейчас, здесь. Все как обычно. Но стоит мне только уснуть…

ПИ рассказывал историю долго. Аркадий Петрович все это время настороженно молчал.

– Вот и вся моя история. Что скажешь, Аркаша?

– Мистика какая-то. Я и завидую тебе, и в то же время страшно за тебя.

– Мне нестрашно. Но я очень устал от этого. Думаю, что ее обещание скоро исполнится.

– Ты в это веришь?

– Увы!

* * *

ПИ лежал в кровати, думая о том, что ночью он снова встретится с НЕЙ: «Боже, как сладко и как горько! Моя во сне, не существующая вовсе…» Глаза смыкались, очень хотелось спать. Улыбка на красивом аристократичном лице замерла.

Он лежал на теплой изумрудной траве, рядом журчал прохладный родник.

– Я ждала тебя, любимый! – зеленые глаза впились в его глаза, рыжие длинные локоны касались его груди. Ее розовые губы скользили по лицу, спускаясь все ниже и ниже. Нежные тонкие пальцы прикасались так, что он почти терял сознания от одолевавшего желания немедленно овладеть ею. Он оттягивал до последнего ту самую волну, когда мир уходит из-под ног, когда ты сам – и смерть, и жизнь, и вся Вселенная.

После они отдыхали, наслаждаясь пением птиц, синим небом над головой под тихий рокот воды. А потом много говорили. Она рассказывала про жизнь этого мира, про прозрачных людей, населявших его. Мир этот был привлекателен, справедлив. Но ПИ знал, что это обман. А она сначала звала. Потом стала ненавязчиво настаивать. Теперь же говорила с полной уверенностью, что заберет его. И время близко. Он отшучивался. А она была серьезна как никогда. Вот и в этот раз она села, прикрыв совершенное тело, и сказала:

– Сегодня ты останешься здесь навсегда.

– А если я этого не хочу?

– Что тебе там делать? Ты же сам говорил, что ты задыхаешься, что несчастлив. А здесь все иначе, здесь РАЙ.

– Я не верю тебе, прости.

– Ты уже здесь. Ты видишь меня. Ты чувствуешь меня. Ты любишь в конце концов. Ты попал сюда неслучайно, это же очевидно! Выбор только за тобой, милый. И помни: иллюзия везде: и там, и здесь. Я уйду на время, а ты решай.

ПИ откинулся на траву, закрыл глаза…

* * *

– Паша, Пашенька! Вставай, дорогой! Маша! Срочно зови сюда Ивана! —Наталья трясла мертвое тело мужа, пытаясь рабудить того, кто выбрал другую жизнь.

СПАСЕНИЕ