Василиса. Эпидемия тьмы

– Это вы ещё не пробовали моё коронное блюдо! – сощурился Шаман, – Идёмте, вкусное мясо и выпивку я вам гарантирую.

Ещё раз оглядев избу, я вдруг спросила:

– А Светик где?

– Ну, – замялся Дима, – мы пока не решаемся вместе жить. Поэтому, моя холостяцкая берлога находится в первозданном виде.

И чуть тише добавил:

– Не могу себе представить биде в этой избушке…

Мы с Ваней переглянулись и хихикнули. Светка мне все уши прожужжала, что ей её квартирка со всеми удобствами милее всех замков в мире… Кто ж знал, что замок может так выглядеть?!

Наше появление в общине восприняли воодушевлённо. Народ засуетился, собирая большой костёр. Было что-то одухотворённое в том, как они готовили место для пиршества. Все вместе делали одно дело, при этом перешучивались, подтрунивали, смеялись друг над другом, как большая дружная семья. А я села на крыльце одной из избушек и наблюдала за ними, с умилением улыбаясь. Нет ничего интереснее, чем наблюдать за работающими людьми. Словно медитируешь. Ваня с удовольствием принялся им помогать. А я и не возражала. Надо было отвлечься от наших глобальных проблем.

– Ты счастлива? – вдруг раздалось за спиной.

Я обернулась и встретилась с пристальным Димкиным взглядом.

– Вот прямо сейчас – да. У вас очень хорошо. Но в целом, нет. Мир спасать надо, а мы тут отдыхаем…

– Я имел в виду вас с Иваном…

– Нас? – я удивлённо подняла брови, – С чего вдруг такой вопрос?

– Так просто, – он опустил глаза, – не подумай, что я лезу в ваши отношения, но ты не выглядишь счастливой, когда смотришь на него. Какой угодно: довольной, гордой, заинтересованной, но не счастливой. Может быть я не прав?

Я задумалась. А как в принципе выглядит счастливый человек? Что в его взгляде особенного?

– Я не знаю, как ответить на твой вопрос, – честно призналась и посмотрела в глаза, – но без Вани я уже свою жизнь не представляю.

Шаман кивнул, задумчиво закусив губу. Странный он бывает иногда.

– Меня сейчас другое волнует, – вздохнула и отвернулась, глядя на разгорающийся костёр, – как так вышло, что случился двойной прорыв пространства?

– Это вопрос к Ване, я слабо разбираюсь в таких материях, – он пожал плечами и отошёл.

К Ване? Он со мной не всегда откровенен, когда дело касается его способностей или работы. Вообще, он самый загадочный из всех магов, которых я встречала. Вечные тайны, пропадания, недомолвки. Но я это всё оставляю на его совести. Сочтёт нужным, расскажет. У нас так: либо мы доверяем друг другу, либо разбегаемся.

Задавать ему вопрос про разлом я бы не решилась. Не знаю почему. Может, боялась услышать, что сделано это намеренно. Ведь тогда, после победы над тёмной материей нам придётся искать того, кто всё это натворил.

Мысли роились в голове, я настолько ушла в себя, что не заметила, как стемнело. Очнулась, когда полились песни. Народ уже занял места на брёвнах вокруг костра. Юные девочки разносили кружки с напитками и плошки с мясом. Его-то аромат и заставил меня очнуться от нерадостных мыслей. Я тряхнула волосами, разгоняя тоску, и перебралась поближе к костру.

– О чём думала? – Ваня обнял меня за плечи и чмокнул в макушку. Похоже, что всё это время он пристально наблюдал за мной. И мне это польстило. Я прижалась к нему и крепко обняла.

– У меня не получается отвлечься от всего ужаса, что творится в мире. Как думаешь, что будем делать завтра?

Ваня тяжело вздохнул и убрал свою руку, словно сжался в комок.

– У тебя просто талант портить прекрасный вечер… Неужели нельзя на пару часов отвлечься и не думать о проблемах?

От этого выпада я даже икнула, глубоко хватанув воздух ртом. У меня? Талант? И я поискала глазами Диму. Он внимательно смотрел в нашу сторону. Поймав мой взгляд, пожал плечами. Мол, я же говорил, что между вами не всё так гладко! И снова в душе поднялось странное чувство, будто меня пытаются загипнотизировать.

Я тряхнула головой и сама себе сказала: «Стоп! Этому нельзя поддаваться!». И только я это решила, как Ваня обернулся и снова обнял меня, ещё крепче, чем прежде.

– Прости, я сам не свой последнее время. Это не у тебя талант, это у меня хандра. Что-то надвигается, я чувствую…

– И я, – наверное поэтому мы вместе. Чувствуем одинаково.

Я успокоилась и посмотрела в сторону Шамана. Но его место оказалось пустым.

По-настоящему отвлечься мне помогли сказки. Когда небо совсем потемнело, к костру прибежали дети, словно мотыльки на свет. Шумная стайка взобралась на руки к своим родителям и смолкла, ожидая фантастических историй. Мне только было интересно, кто будет сказки рассказывать? Старых женщин тут не было. Шаман куда-то делся. Я оглядывала разношерстую общину магов и улыбалась. За несколько часов поняла, что все они тут стремятся жить без магии, используя её в самых крайних случаях. И это было странно. Ведь так удобно, когда не нужно прилагать усилий для постройки дома, для создания одежды, еды. Но здесь философия жизни была совсем другой.

Сказка послышалась словно из ниоткуда. Сразу разглядеть, кто говорит, у меня не получилось. Но голос был женский, чувственный и низкий.

«Когда-то мир был един. Не было делений на пространство и время. И Материя творила свои создания по одному ей известному сценарию. Причудливость образов была так интересна, а очертания ни разу не повторили предыдущего, что Материя казалась сама себе всесильной и всевластной. И вот однажды в мир пришёл Порядок. Ему очень не понравилось, что творилось вокруг. Миром правил Хаос. А ведь известно, что Хаос и Порядок извечные враги. И тогда Порядок воззвал к Материи.

– Ты не должна творить, как придётся! Что бы создавать красоту, нужно придерживаться определённых правил!

Материя замерла и перестала творить, прислушавшись к Порядку.

«А вдруг он прав?» – подумала она, – «Вдруг создания будут более гармоничны и прекрасны?».

Тогда он попросила Порядок показать ей правило. И то, что стало у неё получаться по новым законам, выходило ещё лучше, чем было. И она поверила в Порядок.

Однако, новые создания стали спорить между собой, кто из них прекраснее. Созданные по одному правилу, они были все одинаково хороши, но сравнить было не с чем.

И тогда материя снова обратилась к Порядку. И тот дал ей другое правило. Начав создавать по нему, Материя так доверилась Порядку, что не обратила внимания на сущность новых созданий. Ведь Порядок гарантировал ей их идеальность. Но Порядок был хитрый. И правило, которое он дал Материи, являлось полной противоположностью первому правилу. Так Порядок устанавливал равновесие.

Созданные по второму правилу были также прекрасны внешне, как и всё, что создавала Материя. Но душа у них была черна. Как свет и тень, мир наполнили светлые и тёмные создания, и стали они делить между собой пространство. Они не сходились во мнениях на миропорядок, не считали друг друга достойными и прекрасными. Мир стал трещать от их бесконечных распрей и войн.

И тогда Порядок предложил Материи разделить создания в пространстве. Вместе они построили тонкую преграду, поделившую мир на части. Так, первую часть назвали светлый мир, а вторую – потусторонний, или тёмный, мир.

Но даже и тут не прекратились войны. Агрессивный тёмный мир постоянно искал возможности просочиться сквозь преграду и захватить светлых. А светлый мир презрительно латал дыры и беспощадно расправлялся с созданиями другого мира.

Хаос торжествовал! Он смог обхитрить Материю и заставить Порядок действовать так, как ему нужно.

Тогда Порядок дал Материи третье правило. И Материя стала творить по нему создания, которые не жили вечно. Так появилось время. И с тех пор в мире наступила относительная тишина. Даже если создания и ссорились между собой, продолжалось это не долго. Рано или поздно, создания умирали, война прекращалась и наступал мир.

Материя осмотрела миры и осталась довольна. А Порядок праздновал победу над Хаосом. Время оказалось сильнее всех»

Голос умолк, но все продолжали слушать. Тишина звенела в ушах.

А мне вдруг подумалось, что время и смерть – братья. Во всяком случае, их создало одно правило.

Мудрость и глубина этой притчи настолько поразили меня, что хотелось попросить неизвестную рассказчицу продолжать. Поискав глазами, я встретилась с глубоким чёрным взглядом. Почему-то сразу стало ясно, что это она только что очаровала всех своим голосом.

Девушка была совсем молоденькой, во всяком случае, не старше меня. Словно сошла с картины художника. Толстая длинная коса переброшена через плечо, у висков мелкие кудряшки. Широкие брови, волевой подбородок и упрямо сжатые губы. И сарафан.