Исчезнувшая сестра

О работе я Элю никогда не расспрашивала. А что говорила мне о ней в последнее время она сама? Я попыталась хоть что-то вспомнить, но не смогла. Но я вряд ли бы забыла, если бы она мне что-то рассказывала о проблемах в ее ресторанах. Ведь что оказалось: «Оказия» перестала выступать во всех заведениях, о которых я смогла узнать. При этом изменился ее состав: теперь это не Эля с Федей, а Эля с неким Борисом.

По всей вероятности, Элеонора поссорилась с Федей, соображала я. Он на нее разозлился и вышел из «Оказии». Эля тогда нашла Бориса и стала выступать с ним, но что-то не сложилось. Она стала взвинченной, вспыльчивой. Это говорит и мать. Возможно, скандалу в «Муромце» предшествовали подобные инциденты в других местах. Кому нужны дуэты с раздражительной певицей, огрызающейся на своих слушателей? Вот их отовсюду и вытурили.

Впрочем, все могло быть и не так драматично. Новый партнер – новые планы. Может быть, как раз поэтому Элеонора вдруг занялась совершенствованием своих вокальных способностей? Но в это мне плохо верилось.

Вспомнилось, как Эля объявила мне о первом контракте «Оказии» с какой-то убогой забегаловкой. Объявила радостно. Я спросила: «И чему тут радоваться?!» Почти все забыла из тех лет, а это помню. Эля не обиделась. Она сказала тогда: «Да, это халтура. Но она временно». Когда временное переходит в постоянное? И как это заметить?

– Я хочу связаться с Борисом, – сказала я Киру. – Здесь можно получить его координаты?

– Ну, вообще-то я спросил адрес Федора, как ты просила. Его здесь знают по выступлениям прошлых лет, и его адрес, возможно, еще остался в архиве.

Тут к нашему столику подошел Толик.

– Вижу по твоему лицу, что ты не с пустыми руками, – сказал ему Кир.

– Не с пустыми. Но у меня в руках не то, что ты ждешь. Адреса Федора у секретарши больше нет. А вот адрес Бориса Кафтанова она мне дала. И его телефон.

Толик передал Киру листок с контактными данными нового партнера Элеоноры и отошел от нас. А Кир передал этот листок мне.

– Здесь что-то не так, я это чувствую, – снова сказала я. – Все, что рассказывал Толик, невероятно странно.

На лице у Кира появилась улыбка, которая мне всегда нравилась.

– Невероятно или странно?

Я достала из сумки свой мобильник и набрала номер Бориса Кафтанова. Раздалось приглашение автоответчика оставить свое сообщение. Такого желания у меня не было.

– У Элеоноры новый партнер, а мать этого, похоже, не знает. Это как? – спросила я Кира.

– Бывает, – сказал он и полез в карман за своим мобильником.

– Федор куда-то уехал, Борис недоступен. Может, Борис тоже уехал? И уехал с Элеонорой?.. Понятия не имею, что делать дальше.

Кир читал в своем мобильнике полученные эсэмэски и больше не обращал на меня внимания. Его безучастие меня озадачило.

– Ты все еще на меня злишься? – спросила я его.

Он перевел свой взгляд на меня. Его усмешка выглядела напряженной.

– Я никогда ни на кого не злюсь, – услышала я от него в очередной раз. Он всегда так говорил, когда злился. – Мне, кстати, уже пора, – сообщил он и, развернувшись, подозвал взмахом руки Толика.

* * *

Кир рассчитался, и мы пошли к выходу. Инцидент с сестрой депутата Заборова не выходил у меня из головы. Мне все никак не верилось, что Эля стала бы бунтовать и рисковать заработком в последнем из оставшихся у «Оказии» ресторанов из-за такой ерунды, как шуточки пьяной женщины. У этого глупого бунта должна была быть все же какая-то другая причина.

Мы подошли к машине Кира, припаркованной у «Муромца».

– Тебя подвезти? – спросил он.

– Спасибо, не надо. Подвези лучше сегодня вечером себя ко мне.

Он только улыбнулся. Улыбка была хорошей. К сожалению, она ничего не значила. В тот день Кир ко мне не приехал.

7

До нового партнера Элеоноры мне не удалось дозвониться и в четверг. Я решила заехать к нему после работы по дороге домой – так, на всякий случай, вдруг застану. А если нет, то можно будет спросить соседей, давно ли они его видели. И тогда, возможно, прояснится, мог ли он отправиться вместе с Элеонорой в Сочи.

А в то, что такое могло произойти, я верила все больше. Вырисовывалась вполне убедительная картинка: общие выступления стали сближать Элеонору с Борисом, между ними закрутилось-завертелось, и моя влюбчивая сестрица в очередной раз потеряла голову. Когда у них в Москве не стало работы, они решили вместе отправиться на море. И поехали в Сочи. Ну а там мог случайно подвернуться хороший заработок, и они, потеряв все в Москве, решили не возвращаться домой – вот что-то в этом роде.

* * *

Пятиэтажка из красного кирпича. Давно не крашеная дверь нужного мне подъезда не была закрыта – домофон не работал. Я поднялась к квартире Кафтанова на четвертом этаже и, собравшись с мыслями, нажала кнопку звонка. Скоро я услышала за дверью шаги, и она приоткрылась, насколько позволяла цепочка. В проеме я увидела женщину.

– Я к Борису Кафтанову, – сказала я ей.

– А вы кто?

– Сестра Элеоноры Белугиной. Мне надо поговорить с Борисом.

Взгляд женщины стал пристальней.

– О чем? – спросила она.

– Это касается Элеоноры. Борис дома?

– Его нет.

Тут раздался плач младенца, и женщина захлопнула дверь. Я осталась стоять, соображая, как мне поступить. Похоже, это была жена Кафтанова. У них с Борисом есть ребенок. Было похоже, что Борис и в самом деле уехал с Элеонорой в Сочи. Поэтому его жена не хочет со мной разговаривать. Так мне это все увиделось.

Хорошо, что я замешкалась. Вдруг звякнула цепочка, и дверь открылась во всю ширь. Передо мной стояла полная молодая женщина с распущенными волосами и младенцем на руке. Улыбнувшись мне, она пригласила меня войти. «Наверное, Борис все же не с Элеонорой», – подумала я.

* * *

В большой комнате, где всюду были детские вещи, я рассказала жене Бориса Кафтанова Наташе о своих поисках Элеоноры под внимательным взглядом двух пар карих глаз – годовалая дочка Кафтановых так и осталась на руках у матери.

Мне было немного неловко от несоединимости моего рассказа с обстановкой, в которой он звучал, но я не поддавалась желанию поскорее избавиться от расспросов любопытной Наташи в надежде, что мое терпение будет вознаграждено. Эта надежда оправдалась.

Узнав то, что ей хотелось, Наташа посадила дочку в бокс и взяла свой мобильник. Связавшись с мужем, она повторила ему полностью услышанное от меня. Я было попросила передать телефон мне, но получила сигнал подождать. Когда же Наташа стала слушать своего мужа, время от времени говоря «да», «да-да» и «хорошо», я поняла, что с Борисом мне поговорить не удастся. Так и получилось. Все, что Кафтанов захотел мне сказать, он передал через Наташу.

Где сейчас находится Элеонора, Борис не знал. Он выступал с ней вместе лишь с января, и было это всего три месяца. А получилось все так. Перед Новым годом у Федора появились новые планы, и он попросил своего друга Борю, тоже гитариста, присоединиться к «Оказии». И не только Борю. С той же просьбой Федор обратился еще и к другим музыкантам. «Оказия» стала вокально-инструментальной группой и начала выступать в меняющемся составе большей частью на корпоративах.

Однако в ресторанах, где «Оказию» знали как дуэт, Элеонора выступала только с Борисом. И так это продолжалось до конца марта, когда Элеонора объявила, что оставляет группу. Ну а без нее «Оказия» выступать не могла и перестала существовать.

Борис знал о Федоре лишь то, что его сейчас нет в Москве. В сущности, не больше, чем я. После того как Мочкин ввел его в «Оказию», контактов у них друг с другом не было. Но связь с Элеонорой, как думал Борис, Федор все еще поддерживает. Он сказал Наташе, чтобы она дала мне мобильный номер Мочкина из их семейной телефонной книжки. Борис и Федор знали друг друга с детства. Они ходили в одну и ту же школу, и оба научились играть на гитаре.

– Выходит, Федор тоже жил где-то здесь? – спросила я.

– Почему жил? По-моему, он и сейчас здесь живет.