Невидимые тени

Невидимые тени
Алла Полянская

Никто не должен знать ее настоящее имя. Все считают ее дворничихой Майей Скобликовой, и это ее вполне устраивает – разве на дворников обращают внимание? У нее был реальный шанс скрыться от тех, кто преследовал ее и хотел убить только потому, что она встала на их пути к большим деньгам… Однажды утром, идя на работу, она обнаружила в песочнице нарядную фарфоровую куклу в смешной соломенной шляпке и прихватила ее с собой – чего только люди не выбрасывают! Сегодня вообще был необычный день – вскоре она нашла под детской горкой дорогую куртку, а возле скамейки добротный бумажник. Но главная «находка» ждала ее в мусорном баке: тело мужчины в светлой рубашке, покрытой пятнами крови…

Алла Полянская

Невидимые тени

Copyright © PR-Prime Company, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо»», 2015

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

1

Кукла лежит в песочнице. В картонной коробке с пластиковым прозрачным оконцем – фарфоровая кукла в смешной соломенной шляпке и клетчатом платье. Песочница почти пуста, даже коты не находят ее интересной, бортики проржавели и кое-где прогнили насквозь – коробка лежит в углу, и сквозь прозрачный пластик доверчиво распахнутыми глазами из нее смотрит кукла. Майя оглянулась – четыре часа утра, еще довольно темно, она всегда в это время приходит на свой участок, потому что никого нет, и весь участок принадлежит ей. Подняла коробку, отряхнула от налипшего влажноватого песка и спрятала в тележку – аккурат под вениками, метлой и лопатой поставлен небольшой ящик – для находок. Откуда взялась эта кукла, Майя даже представить не может, но ей это и неинтересно. Выбросил кто-то, люди чего только не выбрасывают!

Она толкнула тележку, осторожно пробираясь между скамейками в соседний двор. Зябкое сентябрьское утро холодит нос и щеки, пальцам тоже холодно на металлической ручке облезлой тележки, зато колеса не громыхают, Петрович сменил старые на тихоходные, хорошо смазал их, и ее тележка идет практически бесшумно, особенно по голой земле. Майя достает перчатки – работать без них она не может.

Что-то темнеет под детской горкой – Майя оставляет тележку и идет в сторону лежащего предмета. Это куртка-ветровка – добротная, явно дорогая. Майя поднимает ее, осматривает – карманы пусты, ни бумажника, ни ключей, ни привычного мусора в виде фантиков, визиток и прочего. Еще раз оглянувшись, Майя кладет куртку на землю – вряд ли ее выбросили, может, вернутся. Протащив тележку мимо двух скамеек, она наступает на что-то. Наклонившись, поднимает бумажник – из хорошей кожи, увесистый. Хмыкнув, она прячет его за пояс джинсов и снова берется за ручку тележки – участок не ее, сегодня она случайно пошла этим маршрутом, ей захотелось отломить черенок красной герани, выставленной на лоджии первого этажа в соседнем доме. Черенок благополучно устроился в банке с водой в ящике.

Майя быстро уходит со двора, тащит тележку мимо гаражей, тесно прижавшихся друг к другу. Около мусорного бака она остановилась: из ближайшего супермаркета сюда часто выбрасывают просроченные продукты – это дешевле, чем их утилизировать. Майя знает, что немного просроченный йогурт, если его сразу подобрать, на вкус точно такой же, как и нормальный, а подгнившие бананы вполне съедобны.

Но сегодня здесь ничего нет. Майя подбирает пивную бутылку и кладет ее в тележку – тару можно сдать или обменять у бомжей на что-нибудь интересное: статуэтки, кукол, старые альбомы. Люди выбрасывают много чего, что вполне пригодится ей самой, а с местными бомжами у Майи договор – они приносят ей свои находки, а она платит за них либо бутылками, либо мелочовкой.

Из-под бака вытекла какая-то темная жидкость. Майя переступила через ручеек, брезгливо морщась. Что можно было выбросить, чтобы так текло? Ну, народ… Тележка громыхнула, ударившись о бордюр. Майя чертыхнулась и, чтобы выровнять тележку, застрявшую колесом между двумя плитками, нагнулась, задев плечом бак, – рукав скользнул по чему-то мокрому и липкому.

– Вот, блин…

В серых сумерках она увидела, что рукав оранжевой вчера выстиранной куртки измазан чем-то темным. Вздохнув, Майя заглянула в бак.

Сначала она даже не поняла, что там – бесформенная куча чего-то светлого в каких-то пятнах, а потом просто не поверила своим глазам. На дне лежало тело человека, мужчины в светлой рубашке, темных брюках и кроссовках. Рубашка в темных пятнах – Майя поняла, что это кровь. И лужа под баком – тоже кровь, а бортик контейнера, видимо, измазали, когда тело сюда сбрасывали. Майя рывком выдернула колесо тележки из щели в бордюре и поспешила в сторону своего участка. Она понимает, что рукав куртки, измазанный кровью, выдаст ее, а потому снимает ее, отстегивает рукава и прячет их в ящик для находок. Утренний холод сейчас очень кстати – нужно успокоиться. Майя делает несколько глубоких вдохов и ныряет в подворотню – все, она на своей территории и не опоздала совсем.

Ее участок – большой двор с клумбой и детской площадкой, по бокам которого стоят две пятиэтажки. В этих домах просторные светлые квартиры, и люди живут вполне состоятельные и благополучные. Они озаботились и соорудили забор, отделяющий их двор от остальных, вымостили плиткой дорожки и высадили цветы. Майе нравится ее участок – здесь не бывает блевотины и прочих биологических отходов – ворота в заборе на ночь закрываются на ключ, чтобы жильцы могли спокойно спать, не опасаясь за свои автомобили и целостность новеньких качелей и цветов.

Майя ставит тележку на детской площадке и принимается за дело. Прежде чем выйдут жильцы, ей нужно открыть ворота, чтобы машины могли выезжать и въезжать целый день, привести в порядок территорию, полить и прополоть клумбы, вымыть дорожки. Таков уговор – не путаться под ногами у спешащих на работу людей. Майя сноровисто метет двор, специальной шпажкой собирает мусор, ссыпает его в совок и несет к мусорным бакам. Мусор с сухим шелестом сыплется на дно. Майя по привычке заглядывает в бак – на дне, присыпанная мусором, лежит голова фарфоровой куклы. Майя наклоняется и достает ее. Из-под мусора видно разорванное тельце, словно злой великан решил позабавиться. Кукла точно такая же, как та, что попалась Майе в соседнем дворе, даже платье на ней такое точно. Вздохнув, Майя бросает голову обратно в контейнер – она разбита.

Размотав шланг и включив воду, Майя моет дорожки. Осталась самая малость – детская площадка. Майя берет веник и совок – здесь работы немного: почистить урны и подобрать бумажки, да игрушку, если кто забыл, положить на столик посреди площадки, чтоб на виду была – выйдет утром малыш во двор погулять, а машинка его или зайчик – тут, в целости.

Майя достает из тележки маленькие грабельки и чистит песочницу. Листики, мелкие веточки, кошачьи экскременты – все это лишнее в песке, которым играют дети. Под скамейкой лежит яркая шапочка – Майя поднимает ее и кладет на столик. Туда же отправляется связка чьих-то ключей, которая обнаружилась под скамейкой у одного из подъездов, и серебряная зажигалка. Жильцы знают, что Майя никогда не присвоит ничего из найденного – когда-то, еще в самом начале своей работы, она нашла в песочнице маленькую золотую сережку, и та была в тот же день возвращена хозяйке. Майя тогда просто написала объявление и повесила его на столбике качелей. Молодая женщина, пришедшая за сережкой, долго благодарила ее, хотя, если судить по ее виду, могла бы купить таких сережек хоть ведро.

Они разговорились, и женщина, назвавшаяся Милой, предложила Майе работу. Два раза в неделю она моет подъезды этих домов по очереди – конечно, неофициально. Жильцы хорошо знают ее, и, случается, угощают всякими вкусностями. А бывает, что отдают совсем новые вещи.

– Здравствуйте, Майя.

Это Николай Николаевич, жилец из третьего подъезда того дома, что слева от калитки. Он всегда очень рано встает, и они видятся каждый день, а потому здороваются и, бывает, разговаривают. Николай Николаевич иногда угощает Майю всякими вкусными вещами, в последнее время это случается чаще. И он всегда очень пристально смотрит, но Майя знает: он не злой, этот пожилой подтянутый человек с седыми, короткострижеными волосами и внимательными карими глазами. Но все равно рядом с ним ей отчего-то тревожно, и она незаметным движением опускает челку на глаза.

– Доброе утро, Николай Николаевич.

– Мы с вами – ранние пташки. – Он щелкнул кнопкой на брелоке сигнализации, его блестящая большая машина бодро пискнула. – Кстати, вот – угощайтесь.

Он достает из багажника пакет и протягивает Майе. Внутри большая коробка конфет, упаковка печенья и пачка сока. Бросив шланг в клумбу, Майя снимает перчатку и берет пакет.

– Спасибо, Николай Николаевич. Балуете вы меня в последнее время.

– Девочки любят сладкое – у меня три дочери, уж я-то знаю. – Он добродушно смеется. – Вот и вас побалую, почему нет?

– Так то дочери…

– Ну и что. Вы же тоже чья-то дочь.

– Ну, разве что чья-то. Николай Николаевич, я там связку ключей нашла, не ваши ли?

– Где? – Он подходит к столику. – Не мои, но я знаю, чьи. Видите брелок с логотипом? Это Вострецовых, Денис Альбертович работает на фирме, которая выпустила эти брелоки в целях рекламы. Для клиентов – из какого-то сплава, а для сотрудников компании – серебряные. Вот сосед выйдет – отдайте ему. А зажигалка женская, кто-то из дам обронил.

– Все-то вы знаете, Николай Николаевич!

– Я старый уже, многое замечаю. Привык так жить, всегда пригодится – уметь замечать детали. Я вот о чем хотел у вас спросить, Майя. Только не обижайтесь.

– Конечно, Николай Николаевич.

– Вам тридцать лет, да?

– Тридцать два… почти тридцать три.

– А какое у вас образование?

Майя вздыхает. Ей совсем не хочется расспросов.

– Школа только. Потом в ПТУ училась на повара.

– И по специальности не работаете?

– Так не берут нигде в нормальных местах. Даже в заводской столовке только судомойкой берут, а я посуду мыть не хочу, и на завод не хочу, там только комнату в общаге дают, да еще просить надо невесть как, и денег – копейки, а здесь сразу дали квартиру, хоть и маленькую, но свою. И заработать можно больше, если не воруешь и стараешься.

– Вы скоро три года у нас работаете, я все смотрю и думаю – вы можете и должны добиться большего. Откуда вы приехали?

– Так сразу и не скажешь. Отовсюду… Мы, детдомовские, кочуем туда, где дают жилье и заработок. Я сюда случайно попала – моя подруга по интернату, с которой мы вместе кочевали, три года назад умерла от рака. А буквально за полгода до ее смерти объявилась Танина тетка, нашла ее через запрос по Интернату – это Татьяна Васильевна. Танин телефон ей дала наша бывшая воспитательница, мы с ней связь держали – она была как родная. Ну вот – тетка искала Танюшку, а когда нашла, та уже болела сильно, приехать сюда не могла. Но они созванивались, общались… А потом Танюшка умерла, и я позвонила Татьяне Васильевне, что, дескать, умерла племянница ее. А она мне и говорит: приезжай сюда, не обижу и помогу, чем смогу. Я и приехала.

– Где умерла ваша подруга?

– В Суходольске, это городок такой, недалеко от Торинска, где интернат наш был.

– Далеко заехали!

– Мы там выросли, а в Суходольске последние два года жили, Танюшка тогда уже сильно болела, я одна работала в столовке кирпичного завода. А потом… Мне ведь идти некуда было – Раиса Павловна, воспитательница наша, тоже умерла – старенькая была уже. Родни у меня никакой, а как Танюшки не стало, так и вовсе… Вот и приехала сюда, а Татьяна Васильевна, спасибо ей, слово сдержала – устроила работать, квартирку мне выделили – да не ведомственную, в которой живешь, пока здесь работаешь, а потом как знаешь. Жилплощадь выделили из городского фонда помощи бездомным – уж не знаю, как она это пробила, – я бы еще поняла, если б для Танюшки, она-то хоть родня, а я никто, а вот поди ж ты, такие люди душевные бывают. Ну, и я теперь здесь. Выучилась на маникюршу, скоро закончу курсы парикмахеров, а потом уж…

– Татьяна Васильевна – это главбух наш, в ЖЭКе?