Не твоя звезда…

Петрович отмахнулся и приподнял вверх руку с выпивкой.

– Да, знаю… Брательник предупредил… Только не сказал по какому… Ну… Как говорится, дай Бог, не последняя…

Не успели все закусить, как в проеме открытого окна появилась приближающаяся к дому участкового фигура Клавдии. Хозяин заторопился к выходу.

– Вы тут наливайте… Я покурю пока.

Остап, просматривая обрамленную оконной рамой картину свидания, с любопытством бабки сплетницы комментировал развитие событий.

– Тааак… Что это за мадам в вишневой шали? – с вилки Зальцбурга прямиком в рюмку с водкой упал маринованный груздь. – Ты смотри, как он ее лапает, а? – невропатолог явно завидовал. – Вот ведь… Деревня деревней, а проблемы те же…

– Брось ты, Ось…

Без предупреждения Иван вышел на крыльцо.

Петрович уже распростился с дамой сердца и спешил составить гостю компанию.

Он протянул Ивану пачку сигарет.

– Покурим?

– Спасибо. Не курю. У вас в деревне, говорят, бабка есть… Типа Ванги…

– Ульянка что ль?

– Вам виднее…

Участковый вдруг превратился в партизана, зачем-то пригнулся и прошипел.

– А че надо то?

– Да, мы хотели бы с ней о работе поговорить… Посоветоваться кой о чем…

Петрович потряс головой, будто речь шла о взятии Бастилии.

– О работе? Серьезное дело…

Мужик помолчал, сделал затяжку и руками потрогал себя за невидимую грудь.

– С этим, брат, не поспоришь… Работа ответственная… Я бы сказал, с подходом…

– Ну, так примет бабка-то?

– Кого?

На крыльцо к собеседникам вышел Зальцбург.

– Кого, кого? Кума мово!

Петрович глупо захлопал глазами.

– Какого кума?

Зальцбург решил не объясняться, а тупо ткнул пальцем в Ивана.

– Вот этого… Давай, Петрович, узнай у бабки вашей, когда она нас проконсультировать сможет, а, чтобы посговорчивее была, передай, что не обидим, заплатим зелеными и в двойном размере. Понятно?

Николай все еще не вышел из анабиоза.

– Понятно… Ушел… Только про работу сказать? Других предложениев не будет?

Остапа понесло.

– Почему? Очень даже будет! Еще скажи, что я бабку самую старую приворожить хочу… Своя всю печенку съела.

Принимая каждое слово невропатолога за правду, бедный участковый уже пожалел, что пустил к себе в дом городских сумасшедших.

– Зачем же самую старую? Старуха-то ведь долго не протянет, помрет скоро!

Ося решил не жалеть утопающего.

– А я, Петрович, живых не люблю.

Петрович в ужасе шарахнулся в сторону, сел в стоящее под ногами ведро и захлопал глазами.

Зальцбург поглядел окрест.

– Ты главное скажи, чтобы без очереди приняла нас ваша волшебница. Ждать не люблю, да и отдохнуть надо. А за все неудобства обещаю щедрое вознаграждение!

…

В облюбованной для тайных встреч лесной сторожке в который раз проходило свидание одинокой Клавы и сильно женатого Петровича.

Все бы хорошо, да только Боцман не спускал с парочки глаз. Сквозь запотевшие окуляры бинокля он, как свои пальцы, видел лежащие на полу одежды развратников и развешенные по периметру небольшой комнатки сухоцветы.

Когда в «кадр» попал Петрович, дед выругался, потому что кино без озвучки – это издевательство, а не развлечение.

– Ах, ты ж старый ты кальмар, болт тебе в корму, чего ж интересно ты удумал!?

А «старый кальмар» в этот момент сбивал свою подругу Клаву с праведного пути:

– Клава! Чего ты ерепенишься? Это ж двойной тариф! Ты в своем сельпо за год столько не заработаешь! Соглашайся… Небось видела по телевизору, как экстрасенсы работают? Кто воет, кто пляшет, кто слова не скажет… Наведешь тень на плетень… Шахер махер там… Ахалай Бахалай… Ты ж, Клав, любого охмуришь… Откуда им знать, как Ульянка наша выглядит? А ты – огонь баба! Бомба! Клава! Они на тебя посмотрют – враз все забудут, поверят, Клавонька!!! Когда нам еще такой шанец выпадет? Хирурги то эти, знаешь, скока зарабатывают на бабьих кривых ногах?! Уйму, Клавдия! Уйму!

Петрович с каждым словом возбуждался все сильнее и сильнее.

– Клава! Ты, главное, уверенно говори… Работа, мол, хорошая… Знамо дело – нужная! А уж если по любовным вопросам разговор пойдет, то, кто, как не ты, в них спец… Клавонька! Ну? Согласна?

А Боцман тем временем нажимал на кнопку мобильной камеры.