PER ASPERА. Документальный роман на тему российской экономики

После этого Чернов проводит воображаемую линию через города Челябинск – Омск – Новосибирск и отмечает, что по мере нарастания трудностей в освоении Сибири к северу от этой линии, активность СССР к югу от этой линии, в районах, прилегающих к Персидскому заливу и на подступах к нему, усиливается.

Чернов считает, что между событиями, протекающими к северу и югу от указанной им линии, существует «многозначительный параллелизм», и что события к югу «стали развиваться с поразительной быстротой и синхронностью».

Чернов отмечает эти события, такие, как просоветский переворот в Афганистане, усиление просоветской ориентации Южного Йемена, Ирано-Иракская война, где Советский Союз снабжает оружием обе стороны, поддерживая конфликт, создающий угрозу стабильности всего региона, попытка военного переворота в Северном Йемене, и тому подобное. Венцом всего служит информация о намерении Советского Союза способствовать возникновению просоветской Белуджистанской республики, что обеспечило бы выход СССР к Индийскому океану (со ссылкой на журнал «Conflict Studies», май 1980; см. также «Business Week», 21.01.80, стр. 51), и, конечно, к Персидскому заливу.

Затем Чернов наносит места этих событий на карту региона и, в результате, каждый может увидеть, что они образуют две дуги вокруг Персидского залива, две половинки клещей, которыми Советский Союз собирается зажать этот район.

Конечно, это далеко еще не означает намерения захвата источников снабжения Запада нефтью, но возможность определенного контроля над этим снабжением или даже возможность прервать его, например, чтобы взвинтить тем самым цены на советскую нефть, начинают выглядеть вполне реально. Клещи были почти готовы.

И тут происходит то, пишет Чернов, чего никто не мог ожидать: восточная половинка клещей для Персидского залива внезапно ломается у самого основания – сопротивление афганцев блокирует дальнейшую экспансию СССР в этом районе, и создание Белуджистана накрывается.

– Да ведь это как приключенческий роман!

– Вот-вот. Чернов не только показывает бедственное положение в добыче нефти и газа и еще многое другое, но и вскрывает крупномасштабную и долгосрочную операцию в районе Персидского залива – и ее неудачу!

Что началось кое-где в Союзе! Даже не представляешь. А тут последовал третий удар – помнишь, был такой кинофильм о войне? – положение со строительством атомных электростанций, АЭС, которые должны были облегчить растущую напряженку с нефтью и газом.

Советские АЭС

Чернов проанализировал 24 публикации в советской прессе за 1979—1986 годы о строительстве девяти атомных электростанций. Анализ показал, что в строительстве практически всех – слышишь! – всех атомных станций допускаются серьезные нарушения и ошибки. И это создает повышенную угрозу аварий НА КАЖДОЙ СОВЕТСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ!

Он продолжает: если рассмотреть публикации советской прессы о строительстве различных АЭС, то можно увидеть характерные недостатки, типичные для многих случаев и это позволяет предположить, что эти недостатки характерны для строительства советских АЭС в целом.

После этого Чернов рассматривает положение на строительстве всех девяти станций, переходя от одной к другой. Приведу только отдельные примеры.

Смоленская АЭС: практически нет ни одного объекта строительства, где не был бы допущен брак (Радио «Москва», М-1, 12:00, 16.09.80).

Ростовская АЭС: строительных материалов поступает недостаточно, их качество ухудшается и стройка постоянно находится под угрозой нарушения одного из главных требований, предъявляемых к подобного рода сооружениям – непрерывность бетонирования, за благополучными показателями скрываются грубейшие нарушения в учете, срывы графика выполнения заданий, грубые нарушения правил эксплуатации строительного оборудования и аварии («Социалистическая индустрия», 03.09.83), а в 1984 году было отмечено 136 серьезных нарушений технологии и отступлений от проекта («Социалистическая индустрия», 11.04.85).

Балаковская АЭС: стальные трубы, поступающие на строительство – сплошной брак («Советская Россия», 03.05.82), стройка не получает необходимого оборудования и строительных материалов, а качество того, что удается получить «вызывает особую тревогу» («Советская Россия», 10.08.83).

Калининская АЭС: для ремонта первого энергоблока эксплуатационники сняли со второго блока много оборудования, а получить новое так и не удалось; эксплуатационники ночью забрали для ремонта первого энергоблока оборудование, выданное для монтажа на втором блоке («Строительная газета», 05.01.86 и 28.03.86).

– Слушай, да ведь от этого помереть можно!

– Что, хватит с тебя? А ведь это далеко не все. Впрочем, Чернов тоже считает, что от этого помереть можно: каждую советскую АЭС нужно считать источником серьезной опасности и аварии на них не могут не происходить.. Вывод: советская экономика не доросла до использования ядерной энергии.

Говорю тебе еще раз: не пробуй провезти эту статью, она слишком горячий материал («Опасны в любой момент», РС 83/86, 12.05.86 и английский перевод RL 194/86, 15.05.86).

– Ну, представляю, что в Союзе после этого началось!

– Не представляешь – ни ты, ни я. Большинство моей информации – это слухи, но даже слухи – только держись! Кое-где просто испугались, увидев в столь концентрированном виде, что происходит, но были и реакции другого рода.

Самое главное – это то, что нашлись люди, говорившие, что меры надо было принимать не к Семеновой, а к самому Чернову, и это были не пустые слова.

Ты, наверное, знаешь о смерти видного болгарского диссидента, работавшего на второй станции в Мюнхене, «Свободная Европа», радиоголоса передавали об этом достаточно много. Он был в отпуске в Лондоне, где на автобусной остановке его как бы случайно задели кончиком зонтика – был легкий укол в спину. Задевший очень извинялся, а через два дня этот человек умер от сильного яда, введенного ему этим уколом.

Никаких сомнений, чья это работа, не было; и с тех пор появилось выражение «болгарский зонтик».

Как эти разговоры прекратились, я не знаю. Говорили, что на стол Брежнева подложили несколько публикаций Чернова в «Бюллетене РС», где он довольно неплохо отзывался о Брежневе, а затем довели до его сведения намерение расправиться с Черновым, на что Брежнев как будто ответил: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива».

Я думаю, что это все на уровне анекдота, но так или иначе, от Чернова отстали и, насколько я знаю, опасности он не подвергается. Возможно, вмешались силы, которые хотели знать, что происходит в Западной Сибири и в строительстве АЭС на самом деле, а не по рапортам оттуда, и не могли положиться на своих аналитиков, которые могли не решаться писать слишком много.

Рассказывали еще, что когда в Комитете просили утвердить «принятие мер к Чернову», куратор из ЦК ответил: «Если девчонка Чернова перекусала и сдала полиции всю вашу группу, то что может сделать сам Чернов, который теперь может получить разрешение на оружие и, как выяснилось, получил в Союзе подготовку снайпера, а потом офицера запаса; так что сидите тихо и не рыпайтесь, а Черновы пусть ищут другие развлечения», – но это уже точно анекдот, по крайней мере я так думаю.

Перетряски, во всяком случае, кое-какие были. У нас, например, среди прочего, в самом деле, выясняли, как это случилось, что девчонка, продававшая билеты в Аэрофлоте, сумела уйти от четырех человек, выведя двух из них из строя. Ну, и всякое другое.

Во всяком случае, показ того, на что способен Чернов, состоялся и произвел впечатление.

– А знаешь, мне начинает казаться, что ты симпатизируешь Чернову.

– Ох, Костенька, если прочесть достаточно внимательно достаточно много публикаций Чернова, то нельзя не попасть под их влияние. Видно, что он не просто выискивает недостатки и пишет о них, а старается обратить внимание читателя на неблагополучие. В его работах нет безразличия, а есть возмущение происходящим. Он как бы предупреждает: «Это не даст результатов, так делать нельзя, это ошибка, надо иначе». И он явно сочувствует простым людям, которые страдают от всех этих недостатков.