Асы шпионажа

Когда я вошел, Цицерон сидел на том месте, где я его оставил. Пепельница была полна окурков, что свидетельствовало о длительности истекшего времени. Несмотря на долгое ожидание, он внешне не проявил ни нетерпения, ни неудовольствия, произнеся только:

– Ну и как?

Вместо ответа я открыл сейф, достал сверток с деньгами и вручил его камердинеру. Одновременно передал ему заранее подготовленную расписку в получении 20 тысяч фунтов стерлингов, которую он, однако, высокомерно отложил в сторону. Должен сознаться, что в тот момент я показался сам себе смешным.

Засунув сверток под плащ, которой не снимал все это время, он надвинул шляпу на лоб и поднял воротник. Даже близкий друг не узнал бы его в таком виде в темноте.

– До свидания, месье, – промолвил он. – Завтра в это же время.

Кивнул мне и скрылся в темноте.

Когда я пишу эти строки, события того дня явственно встают перед моими глазами. Я, конечно, точно не помню слов, которыми мы обменялись, но вижу перед собой человека с угловатыми чертами лица, лица тщеславного раба, долго мечтавшего о власти и наконец ее получившего. Всего час тому назад он вошел в мой кабинет простым слугой, а теперь покидал его богатым человеком. До сих пор слышу его слегка ироничный с нотками триумфа голос, когда он попрощался, уходя.

Сегодня все это кажется мне сценой из какой-то другой жизни. Но чувств, которые владели мной в последовавшие затем часы, до сих пор не забыл. Спать я не пошел. Час за часом сидел, запершись в своем кабинете, читая, делая заметки и рассортировывая полученные документы. К исходу ночи мне стали вполне понятными запутанные и сложные международные отношения того времени. Незаметно для себя уснул прямо за письменным столом, проснувшись от стука в дверь кабинета на следующее утро, когда секретарша пришла на работу.

Фотограф, обрабатывавший пленки, естественно, так ничего и не узнал о сути дела, хотя я и чувствовал себя несколько, как говорится, не в своей тарелке от того, что пришлось прибегнуть к его услугам.

К перепечатке документов с пленок с надлежащим увеличением я приступил тогда сам, проконсультировавшись у него по всем позициям, вплоть до проявления и закрепления фотобумаги. Сделав несколько удачных отпечатков, я отправил его спать, поблагодарив за труды.

На двух пленках было отснято пятьдесят два кадра. Работа шла механически и довольно споро. Содержанием документов я не занимался, экономя время. Главным для меня было, чтобы текст хорошо читался.

Тем не менее час проходил за часом. Было уже почти четыре утра, когда я наконец закончил всю процедуру. Пятьдесят два листа документов лежали передо мною просушенными, матово отблескивая. Усталости я не чувствовал.

Прежде чем покинуть подвальную каморку, осмотрелся, чтобы не забыть что-либо нужное и не оставить ничего подозрительного. Несколько отпечатков у меня не удались, и пришлось сделать пару дубликатов. Хорошо бы все это сжечь, но никакой печи поблизости не оказалось, так как в домах посольства было центральное отопление. Разложить костер я не решился. Поэтому разорвал испорченные и повторные отпечатки на мелкие клочки и спустил их в туалет. Только после этого направился в свой кабинет с пленками и всеми отпечатками. Там заперся и, как уже говорил, приступил к изучению документов. Помню, с каким удовольствием закурил сигарету после многочасового напряженного труда.

Удивление мое от документа к документу росло. На моем письменном столе находились секретные документы противника политического и военного характера, без всякого сомнения не фиктивные и весьма ценные. О таких мог мечтать любой агент. Поистине неоценимую услугу оказал Третьему рейху этот камердинер. Так что запрошенная им цена не была в действительности такой уж несуразно высокой.

Поскольку я привык к методической работе, то попытался сначала рассортировать документы по важности. А так как они все имели большое значение, разложил их по датам.

Ни один из документов не был старее двух недель, многие датированы буквально последними днями. В основном телеграммы, которыми обменивались министерство иностранных дел в Лондоне и британское посольство в Анкаре. Здесь были инструкции, запросы и ответы на них, касавшиеся как политических, так и военных аспектов. В левом верхнем углу на всех документах бросалась в глаза надпись «совершенно секретно». Кроме дат, на них имелись отметки радистов о передаче или приеме радиограмм. Специалистов это заинтересует, поскольку берлинские эксперты могли по ним попытаться расшифровать код английских дипломатов.

Особо важными для нас были телеграммы, касавшиеся отношений и обмена мнениями между Лондоном, Вашингтоном и Москвой. Должность, которую занимал лорд Хью, а также доверительное к нему отношение в Лондоне позволяли ему быть хорошо информированным во всех политических и военных вопросах, включая и особо секретные. Доказательством чего являлись документы, лежавшие на моем столе.

Из них неопровержимо следовало, что союзники имели не только намерение, но и обладали колоссальной возможностью для уничтожения Третьего рейха, причем в ближайшее уже время. Случай, связанный с не совсем для нас понятными мотивами Цицерона, позволил убедиться в том, что нацистская Германия и ее руководство шли навстречу неминуемой гибели. И документы эти являлись зловещим предзнаменованием, о чем говорили цифры и факты. Это не было пропагандой. Нас всех ожидало ужасное будущее. Германию могло спасти только чудо.

Над анатолийской долиной наступил уже рассвет, а я все сидел за зашторенными окнами, склонившись над документами. Поймут ли в далеком Берлине или даже в штаб-квартире фюрера суть, вытекавшую из этой информации к размышлению? Если да, то путь к спасению еще может быть найден.

Увы, я ошибался. Ответственные лица, признавшие в конце концов подлинность документов, тот факт, что никто не собирался ставить нам ловушку, не смогли или отказались увидеть всю полноту опасности, подстерегавшей страну. Они использовали материалы Цицерона только для споров между собой.

В Берлине даже торжествовали по поводу того, что у англичан были выкрадены столь секретные документы. В стратегическом же плане ценнейшая информация использована не была. Правда, специалисты по кодам все же нашли им применение.

Горько сознавать, что вся наша тяжелая и опасная работа и большое нервное напряжение пошли насмарку.

Примечание А. Даллеса

В техническом плане работа, проделанная простым слугой, совсем не специалистом в области фотографии, оказалась превосходной. Он пользовался обыкновенной «лейкой», с помощь которой тем не менее добился весьма качественных снимков.

В данной истории обошлось без стрельбы, никто не применял яд, никому не угрожала непосредственная опасность, естественно, кроме самого Цицерона. Никого не пришлось подкупать или шантажировать, как это нередко бывало во многих шпионских историях периода Второй мировой войны. Если оценить операцию Цицерона беспристрастно, ее можно считать почти безупречной. Да и англичане в конечном счете потеряли немного, поскольку немцы оказались не в состоянии воспользоваться полученными сведениями о мощи и планах противника.

Эдвард Шихен

Взлет и падение агента

В недавно появившихся газетных сообщениях случай этот назывался одним из самых ужасных за последнее время. Речь шла о том, что Ким Филби, занимавший высокие посты в британской секретной службе, вел шпионскую деятельность в пользу Советского Союза в период с начала Второй мировой войны и до 1951 года. Можно предположить, что он передавал Советам все, что проходило через его руки и, несомненно, представляло для них чрезвычайный интерес. А это были материалы, касавшиеся политической и военной сфер, а также непосредственных операций самой службы. Благодаря этому Советы ухитрялись вовремя принять соответствующие меры и обезвредить задействованную агентуру. На практике благодаря его информации в руки противника попадали его же соотечественники. Конечно, в отдельных случаях русские воздерживались от прямых действий, чтобы у англичан не возникло подозрение об утечке информации. В моей книге «Искусство шпионажа» я отмечал:

«Случай с британскими чиновниками Берджессом[25 - Берджесс Гай (1911–1963) – английский дипломат, весельчак и любитель выпить. Сын морского офицера, учился в Кембридже, где и был завербован советской разведкой. Работал диктором Би-би-си. С 1939 г. – сотрудник управления пропаганды и подрывной деятельности МИ-6. Во время Второй мировой войны работал в информационном управлении МИД. В 1947 г. – сотрудник департамента информационных исследований. В 1950 г. – второй секретарь британского посольства в Вашингтоне. Под угрозой провала бежал в Советский Союз в 1951 г. Умер в Москве от атеросклероза. Прах перевезен в Англию.]и Маклином[26 - Маклин Дональд (1913–1983) – английский дипломат. Родился в семье адвоката, учился в Кембридже, где был завербован советской разведкой. В 1935 г. поступил на дипломатическую службу и работал в центральном аппарате МИД. В 1944 г. – первый секретарь британской дипломатической миссии в Вашингтоне, начальник канцелярии и представитель Великобритании в комитете единой политики по атомному развитию. Принимал участие в создании ООН. В 1948 г. – советник и начальник канцелярии британского посольства в Каире. В 1951 г. – начальник американского отдела МИД. Много пил и кутил. В 1951 г. вместе с Берджессом выехал в СССР, где работал в Москве в институте мировой экономики. Прах после смерти перевезен на родину.], бежавшими в 1951 году в Советский Союз, рассматривался общественностью как дезертирство. На самом же деле все обстояло не совсем так: они не были обычными перебежчиками. Их бегство объяснялось тем, что Гарольд (Ким) Филби[27 - Филби Гарольд (К и м) (1912–1988) – сотрудник британской секретной службы МИ-6, ас советской разведки. Родился в Индии в семье известного английского путешественника и авантюриста, бывшего в то время заместителем председателя британской комиссии в Пенджабе. Ким учился в Вестминстере, затем в Кембридже, где был завербован советской разведкой на идейной основе. С 1933 г. – журналист. В 1941 г. – начальник испанской секции отдела контрразведки МИ-6, в 1944 г. – начальник отдела. В 1946 г. – начальник бюро в Стамбуле, а в 1948 г. – представитель управления МИ-6 при ЦРУ и ФБР в Вашингтоне. В 1951 г. содействовал бегству в Советский Союз Берджесса и Маклина. После увольнения из управления работал корреспондентом «Обсервер» в Бейруте. В 1963 г. бежал в СССР, где работал в Москве в КГБ. В его честь выпущена почтовая марка.] вовремя предупредил: британская служба безопасности сидит, как говорится, у них на пятках. Занимая довольно высокие должности в британском министерстве иностранных дел, они в течение ряда лет являлись сотрудниками советской разведки. Все трое, будучи студентами Кембриджа, симпатизировали коммунизму еще в 30-х годах. В начале 50-х годов они стали сотрудниками британского посольства в Вашингтоне».

Шпионская деятельность Филби была раскрыта в 1963 году вскоре после того, как ему удалось скрыться за «железным занавесом». Следует иметь в виду, что он не был безродным иностранцем (как многие шпионы) или аутсайдером. Он не подвергался преследованиям, ему никто не ставил ловушек и не завлекал в финансовую западню. Он относился в родной стране к высшим кругам среднего сословия, и перед ним были открыты все двери. По различным причинам, которые легко перечислить, но трудно понять, он превратил шпионаж в главное дело своей жизни. Стоит, пожалуй, отдельно отметить его небывалую тягу к приключениям и высокое чувство собственного достоинства. Насколько его действия зависели от идеологических соображений, сказать трудно. Думаю, однако, что идеология, как это часто утверждается, все же не оказывала на него столь уж значительную роль. Скорее всего, это была и неудовлетворенность собственным происхождением, и сложная и глубоко скрытая враждебность ко всему тому, что вызывало стихийную лояльность у обычных людей.

Он казался робким, даже подвыпив, и заикался, когда был трезв. Выглядел несколько меланхолично, но очаровательно. Мужчины хорошо с ним ладили, женщин же так и подмывало проявлять о нем заботу. Звали его Гарольд Адриан Рассел Филби, но все называли Кимом. Прозвище это он получил как напоминание о детских годах, проведенных по-киплинговски в Индии.

Ким был корреспондентом по Ближнему Востоку в двух еженедельных газетах – «Обсервер» («Обозреватель») и «Экономист». Я встретился с ним впервые в 1958 году, вскоре после прибытия в Бейрут на должность пресс-атташе американского посольства. Мне нравилось наблюдать за ним на званых вечерах. В помещение, набитое шумно разговаривавшими дипломатами, зарубежными корреспондентами и арабскими интеллигентами, он обычно входил несколько нерешительно и задумчиво, оглядываясь, как человек, не туда попавший. Если он проходил мимо меня, произнося: «Алло, старик», я чувствовал исходивший от него запах гвоздик и мятного ликера и прикидывал, когда же это он сегодня пропустил первую рюмочку.

Вечером 23 января 1963 года Ким Филби был приглашен вместе с женой Элеонорой на званый ужин, который устраивал советник британского посла в Бейруте Хью Гленсерн Балфор-Поль для английских и американских друзей, интересовавшихся археологией. Элеонора появилась одна, объяснив, что муж позвонил ей и сказал, что придет попозже.

Она почти ничего не ела и становилась все беспокойнее из-за отсутствия супруга. В конце концов она ушла, явно расстроенная, хотя должна была бы привыкнуть к тому, что, как журналист, Ким мог иногда и не появляться вовремя в обусловленном месте. Она поехала на квартиру на улице Кантари и ожидала его до глубокой ночи. Несколько раз, как потом рассказывала, начинала тревожно метаться по квартире, чувствуя, «что с ним произошло что-то ужасное».

Охотился ли он за какой-то сенсационной историей? Ким никогда ей ничего не говорил о своей работе. В последние недели он был очень занят. Его настроение колебалось от подавленности до почти истеричного удовлетворения, и пил он больше обычного.

Утром она позвонила хорошему их знакомому, американскому коммерсанту, имевшему связи с бейрутскими властями.

– Ты должен помочь мне найти Кима, – попросила она.

Американец сразу же обратился к начальнику ливанской секретной полиции, полковнику Тевфику Джалбуту, которому имя Филби было хорошо известно.

На следующий день Элеонора позвонила американцу и в британское посольство и попросила прекратить поиски Кима, так как обнаружила в гостинице «Нормандия», куда обычно поступала ее почта, письмо от мужа, в котором он сообщал, что в связи с новым заданием выехал в срочную поездку по Среднему Востоку. Так что все в порядке.

Но было ли действительно все в порядке? Она с удивлением заметила, что его зубная щетка, бритвенный прибор и кое-что еще из личных вещей лежали на обычном месте. Нашел же он возможность написать ей письмо на пишущей машинке и в то же время уехал в чем был, не взяв с собой самого необходимого. К тому же полковник передал ей, что официальных данных об отъезде Кима из Ливана, как это обычно делается, нет. Случай многим знакомым Элеоноры показался загадочным.

3 марта, более чем через месяц после исчезновения Филби, в «Обсервер» появилась заметка, что в министерство иностранных дел в Лондоне поступила просьба подключиться к поискам Кима. К этому времени поползли уже различные слухи: Филби находится в Каире; Филби сражается на стороне саудовских войск против повстанцев в Йемене; Филби похищен британской секретной службой; Филби взят в качестве заложника ЦРУ[28 - ЦРУ (Центральное разведывательное управление) США образовано в 1947 г. после упразднения управления стратегических служб. Первым его директором стал генерал-лейтенант Уолтер Смит. Тайными операциями ЦРУ охвачен весь земной шар (антикоммунистические действия в Бирме и на Филиппинах в 1950 г., свержение египетского короля Фаруха в 1952 г., иранского премьер-министра Моссадыка в 1953 г., президента Гватемалы Гузмана в 1954 г., шпионские полеты У-2, попытка военного вторжения на Кубу в 1961 г., «Уотергейтский скандал» в 1972 г. и др.). Ведет непрерывную политическую, идеологическую, военную и экономическую разведку, используя агентуру и технические средства.]; Филби совершил самоубийство.

Прошелестел и такой будто бы невероятный слушок – мол, Филби бежал в Советский Союз и в ближайшее-де время ожидается грандиозный скандал. Ведь Филби не просто один из иностранных корреспондентов, он длительное время занимал руководящие посты в британской секретной службе, был первым секретарем британского посольства в Вашингтоне. В 1955 году один из депутатов палаты общин – некий полковник Липтон – даже назвал его «третьим человеком» в деле Берджесса – Маклина, якобы своевременно их предупредившим, что и позволило дипломатам избежать ареста и скрыться за «железным занавесом».

В начале марта на Элеонору Филби обрушилась целая свора репортеров английских бульварных газет – любопытных, бессердечных, не знавших жалости.

– Ким находится в поездке по Ближнему Востоку, собирая материал для репортажа, – отвечала она на град вопросов.

– А почему об этом ничего неизвестно в его газете?

– Оставьте меня, пожалуйста, в покое.

Она действовала в соответствии с инструкциями Кима, написанными в основном от руки и посланными из различных городов Ближнего Востока, в которых он обещал скоро к ней возвратиться. Хотя она и не могла убедительно объяснить поведение своего мужа, однако резко возражала против предположений, будто бы эти письма шли с другой стороны «железного занавеса».

– Я в это не верю, – твердо заявляла она. – Это не может быть. Ким находится в поездке.

В апреле она получила еще одно письмо от Кима, в котором содержалась обстоятельная «инструкция»:

1. Она должна заказать на определенное число авиабилеты в Лондон (для себя и обоих детей) в английской авиакомпании, и причем так, чтобы об этом узнало как можно больше людей.