Асы шпионажа

Сразу же после бракосочетания Ким с Элеонорой стали принимать приглашения бейрутского высшего общества и принимать гостей у себя. Это были уважаемые люди – востоковеды, иностранные корреспонденты, профессора и дипломаты. На вечеринках разговоры велись в основном по-английски, иногда по-французски, редко по-арабски, даже на встречах с арабами, и носили примерно такой же характер, как, скажем, в салонах Парижа, – глубокий и поверхностный одновременно. Я часто встречался с ним в это время, испытывая, как и большинство его друзей, смесь зависти и озабоченности. Устроив вечеринку у себя дома, я попытался как-то познакомить его с двумя советскими атташе. Ким возмущенно отпрянул, воскликнув:

– Только не это! Я не х-хочу иметь с русскими никаких дел.

Такое его поведение сильно меня удивило, да и стоявших поблизости тоже, но потом я даже не вспоминал об этом эпизоде. Теперь же мне кажется, что в ту минуту он отказывался от своего прошлого слишком уж драматично. Пожалуй, больше дезориентировал бы окружающих просто краткий обмен приветствиями, раскланялись суховато – и разошлись в разные стороны.

Ранней осенью 1962 года у лиц имевших к этому делу причастность, сложилось впечатление: если Филби и был русским агентом, то не занимался активно шпионской деятельностью, очень редко встречаясь с нужными людьми. Однако примерно в это же время произошло нечто, несколько изменившее обстановку.

Филби попытался завербовать, якобы от имени британской секретной службы, одного видного арабского политика, с которым был в дружеских отношениях, сказав тому, что он мог бы «в определенной степени» быть полезным правительству ее королевского величества. Араб вроде бы после некоторых колебаний согласился, но запросил весьма приличное вознаграждение. Нужно же было такому случиться, что этот политик уже долгое время работал на британскую разведку.

Когда он сообщил о происшедшем своему «руководителю», секретная служба пришла к выводу: Филби мог вербовать агентов для Советов, говоря, что они будут работать на англичан. Исходя и этой предпосылки, многочисленные его поездки в Сирию, Иорданию и другие арабские страны, его глубокие познания нефтяной проблемы и своеобразные контакты с саудовскими роялистами и их противниками стали выглядеть в ином свете.

Было принято решение не выпускать Филби из виду. Вследствие нехватки собственного персонала и вообще чрезмерной загруженности неотложными делами, руководство секретной службы обратилось за помощью к полковнику Джалбуту.

Полковник был отличным служакой и опытным контрразведчиком. Как и большинство крупных арабских городов, Бейрут был настоящими Эльдорадо для разведок. Не обладая техническими средствами ФБР и Скотленд-Ярда, он тем не менее хорошо изучил тончайшие методы и приемы различных секретных служб. Поэтому, наблюдая за Филби, он еще прошлым летом внес его в список подозрительных лиц.

Плотная слежка за Филби вскоре принесла чрезвычайно важные результаты. Ливанская «наружка» установила, что Ким вел двойную жизнь, постоянно пытаясь оторваться от преследователей и появляясь в самых неожиданных местах, где встречался с весьма темными личностями.

В частности, было также установлено, что он ночью выходил на террасу своего дома, смотрел на часы, стоял неподвижно несколько минут, опять смотрел на часы и начинал подавать сигналы каким-то темным предметом.

Агент наружного наблюдения, вооружившись специальными поляроидными очками, убедился, что Филби кому-то сигнализировал «черным светом».

Надо было выяснить, кому же передавал Филби свою информацию. Дом, в котором проживал Ким, стоял на возвышенности и мог быть виден буквально из тысячи окон, не говоря уже о кораблях в гавани. После некоторых усилий ливанской секретной полиции все же удалось установить, что эту информацию принимал небольшого росточка неопрятный армянин, передававший ее дальше.

Хотя армянин и смог повторить тарабарщину некоторых сообщений, он не имел ни малейшего представления, что они означали. Следует отметить, что ни ливанцам, ни британским специалистам расшифровать их так и не удалось. Англичане попросили подержать армянина некоторое время под арестом, чтобы вынудить Филби пойти на прямой контакт с нужными ему людьми для восстановления связи. И их план удался. Оставаясь в течение целого месяца в изоляции, Ким был вынужден нарушить основной закон шпионажа и выйти на связь со своими руководителями.

Однажды вечером он довольно поздно выскользнул из дому, взял такси и поехал в городской квартал, где располагались ночные клубы. Там он выпрыгнул из машины, прошел по улице с односторонним движением в противоположном направлении, сел в другое такси и подъехал к телефону-автомату в другой части Бейрута. После короткого разговора последовало несколько пересадок с одного такси на другое, при этом умело соблюдались приемы отрыва от слежки. Наружному наблюдению удалось, однако, сопроводить его в один из кварталов города, где Ким вошел в темный дом, на первом этаже которого располагалась армянская лавка по продаже сладостей.

Там он встретился с одним из сотрудников советского посольства – тем самым, который приходил потом к Элеоноре.

Подробности этой встречи остались неизвестными, но полковник Джалбут пришел к выводу, что Филби связан с проблемами противоречий между Западом и Востоком, не касавшимися Ливана, и прекратил дальнейшую слежку. К тому же его агентам надо было сконцентрироваться более чем на двух десятках личностей, имевших отношение к чисто ливанским делам.

Англичане так этого, конечно, не оставили и решили взять Филби на компромате. Надо полагать, Киму было известно о слежке, ведущейся за ним. К слову говоря, ведь и Элеонора, в бытность свою как жена Брюера, была в курсе «негласного наблюдения».

Прилетевшие из Лондона два сотрудника службы безопасности подвергли его перекрестному допросу. Из задававшихся вопросов ему стало ясно, что им известно о его нелегальной деятельности. Да и его ответы были несколько противоречивы. Однако англичане не могли арестовать Кима на чужой территории и не имели оснований рассчитывать на его выдачу им ливанскими властями, поскольку ни ночные поездки на такси, ни посещение лавки со сладостями, ни даже не совсем лояльное отношение к далекой Англии не считались в Ливане нарушением закона.

Тем не менее Филби превратился в комок нервов и чувствовал, что проиграл. Какие возможности оставались у него? Он нуждался в деньгах и должен был обеспечить жену и маленьких детей. Продолжать заниматься репортерской деятельностью он уже не мог, да и знал, что будет со дня на день уволен газетным издательством. Выбор оставался весьма ограниченным: самоубийство или бегство. И он решился бежать. Впоследствии полковнику Джалбуту удалось найти человека, видевшего, как Ким в сопровождении двух незнакомцев поднялся на русский корабль «Долматов», который вышел из гавани Бейрута 24 января с наступлением рассвета курсом на Одессу.

С момента исчезновения мужа Элеонора придерживалась выжидательной тактики по отношению к британскому посольству. Лишь получив «инструкцию» Кима покинуть Ливан на борту чешского самолета, она решила обратиться за помощью в посольство и проинформировала его сотрудников о полученных ею письмах. В мае по согласованию с ливанскими властями она с двумя детьми, не привлекая к себе внимания, покинула Бейрут. Добравшись до Англии, Элеонора оставила детей у родственников Кима, а сама направилась в Нью-Йорк, чтобы навестить дочь Анну, перебравшуюся в США к своему отцу Брюеру. Когда она через некоторое время возвратилась в Англию, то была на грани нервного срыва и уединилась.

1 июля английское правительство, опасаясь возможной пресс-конференции Филби в Москве, от которой не ожидало ничего для себя хорошего, потребовало от нее официального заявления по делу мужа. В последовавшем затем коммюнике было сказано, что Филби действительно был «третьим человеком» в истории Берджесса – Маклина и еще «до 1946 года сотрудничал с русскими». Как раз в это время разразился скандал с Профьюмо, произведший шоковое воздействие на английскую общественность. В парламенте премьер-министр Гарольд Макмиллан и лидер лейбористов Гарольд Уилсон яростно скрестили шпаги. Из рядов оппозиции раздавались жесткие требования внести полную ясность в дело Филби, сопровождавшиеся выкриками, что Макмиллан либо мошенник, либо идиот, а может, то и другое сразу.

Премьер-министр, который из соображений секретности ничего не мог сказать в свое оправдание, лишь проговорил:

– Полагаю, что парламент представляет всю опасность ответа на подобные вопросы.

Однако только после того, как Макмиллан объяснил Уилсону всю деликатность этой аферы, тот заявил о готовности оппозиции прекратить публичные дискуссии, исходя из государственных интересов.

30 июля газета «Известия» сообщила, что Советский Союз предоставил Филби политическое убежище.

Примечание А. Даллеса

Когда Эдвард Шихен заканчивал в 1964 году подготовку этого рассказа к печати, он высказал предположения, которые были затем подтверждены целой серией статей, опубликованных двумя ведущими английскими газетными издательствами. В них, в частности, говорилось о том, с каким шумом приняли Филби в советском обществе.

Ныне уже не подвергается сомнению тот факт, что Ким вплоть до бегства Берджесса и Маклина считался весьма перспективным сотрудником британской секретной службы и при нормальных условиях вполне мог стать ее шефом. Если бы Берджесс и Маклин не навлекли на себя подозрений и Филби не пришлось обеспечить их бегство, поставив себя в критическое положение, ничто бы не помешало его дальнейшей блестящей карьере.

В этих статьях утверждалось, что кропотливый анализ материалов начала 60-х годов, проведенный специалистами контрразведки, позволяет сделать вывод, что Филби в течение долгого времени занимался шпионской деятельностью в пользу Советов, которая была внезапно прервана в Бейруте. Несмотря на все свое искусство убеждения, он не смог привести необходимых доводов, которые бы опровергли эти обвинения. (Имеется в виду допрос, учиненный ему сотрудниками службы безопасности в Бейруте, о чем говорилось выше.) И это обстоятельство побудило его к бегству.

Осенью 1967 года было опубликовано фото Кима на Красной площади, сделанное сыном, посетившим его в Москве. Тогда же прошел слух, будто бы он сказал парню:

– Теперь я нахожусь дома.

Случай с Филби показывает, что русские посчитали необходимым дать его делу огласку, поскольку бомба, как говорится, взорвалась и стали известны мельчайшие подробности. Пригласив его сына в Москву, они рассчитывали вбить еще один клин в англо-американское сотрудничество. Поэтому любая попытка открыть новую кампанию по делу Филби с взаимными обвинениями была бы только на руку нашему противнику.

Дон Обердофер

Сержант-повеса

Включая в книгу историю о сержанте Джеке Дунлапе[32 - Дунлап Джек – сержант армии США, сотрудник Агентства национальной безопасности. Ветеран корейской войны, был личным шофером заместителя директора АНБ, затем курьером. Был женат, имел 5 детей. По личной инициативе продавал советской разведке копии секретных документов. Жил на широкую ногу. Побоявшись разоблачения, покончил в 1963 г. жизнь самоубийством.], совершившем предательство, я хочу показать, что для получения важных секретных документов совсем не обязательно выходить на самые высокие властные этажи. В современной сложной бюрократической машине из отдела в отдел крупных учреждений передается бесчисленное количество деловых бумаг, которые готовятся различными сотрудниками и зачастую доставляются курьерами – людьми, не имеющими представления, о чем в них идет речь. Даже если они и попытаются что-то прочитать, то все равно ничего не поймут. В том случае, если бы он, заработав небольшое состояние тем, что снимал копии с секретных материалов для советской разведки в начале 60-х годов, остался в живых и был подвергнут допросу, сержант вряд ли сумел бы дать точное описание скопированных документов, не говоря уже об их содержании.

Солдаты, приняв положение по стойке «смирно», произвели двадцать один выстрел салюта. Звуки трубача прозвучали проникновенно и в то же время траурно в летнем воздухе над поросшими травой холмами Арлингтонского кладбища. С гроба был торжественно снят национальный флаг, аккуратно сложен и передан заплаканной вдове.

На расстоянии всего в несколько сот метров от могилы Джона Кеннеди 25 июля прошлого года Соединенные Штаты Америки похоронили опасного шпиона.

В течение пяти лет Джек Дунлап – имя, вряд ли кому известное в Америке, – служил в Агентстве национальной безопасности[33 - АНБ (Агентство национальной безопасности) США занимается разведкой средств связи (прослушивание эфира, телефонных линий, компьютерных систем, космических и факсовых аппаратов, радиолокационных станций, станций наведения ракет). Отвечает за криптоанализ и вопросы безопасности. Основано в 1952 г. Штаб-квартира находится в Форт-Миде. Количество постоянных сотрудников – около 20 тысяч человек, да на базах и станциях, расположенных по всему миру, еще более 100 тысяч человек. Первым директором агентства был генерал-лейтенант Ральф Канин. Возглавляют АНБ только военные.]. Половину этого срока, насколько можно судить, он за деньги передавал секретные материалы советским агентам.

До последнего дня, когда он совершил самоубийство, предпочтя его официальному расследованию, Дунлап вел под самым носом своих сотрудников жизнь в полное свое удовольствие. В этот период он был частым гостем шикарных отелей и яхт-клубов от Нью-Джерси до Флориды, приобрел за короткое время скоростной катер, автомашины «ягуар» и два «кадиллака», а также обзавелся любовницей.

Он занимал должность курьера, получая скромные сто долларов в неделю. Его внезапное богатство никого не насторожило, никто не придал должного значения его приездам на работу на «кадиллаке».

Поскольку на момент смерти против него не было еще выдвинуто никакого официального обвинения, армия в соответствии с существующим положением удовлетворила желание вдовы, и он был похоронен с воинскими почестями в Арлингтоне. Но его история вместе с ним не умерла. Расследование вплоть до самых высоких инстанций продолжалось, так как самоубийство в тридцать пять лет вызвало много вопросов. Какие секреты он успел выдать? И почему его так долго не могли поймать с поличным?

Военное министерство отказалось сообщить, какой же ущерб он нанес, несмотря на представленные доказательства его сотрудничества с советской разведкой.

Чтобы хоть немного разобраться во всей этой истории, начнем с описания учреждения, в котором он служил. В двадцати километрах севернее Вашингтона, на краю Форт-Мида (Мэриленд) возвышается внушительное здание из бетона и стали Агентства национальной безопасности. Наряду с Пентагоном и громадным зданием государственного департамента это – самое грандиозное сооружение в окрестностях Вашингтона. В главном его коридоре уложились бы три футбольных поля, а стены пронизаны электрическими проводами. Достопримечательность эту туристам не показывают. Пути подхода к нему охраняются морскими пехотинцами, вооруженными не только автоматами, но и пулеметами. Территория вокруг здания обнесена забором из колючей проволоки в три ряда, через которую пропущен электрический ток. На четырех воротах стоят часовые.

Агентство национальной безопасности более секретное ведомство, чем даже часто упоминающееся ЦРУ. По словам одного члена конгресса, «это – самое закрытое и секретное учреждение». Главная его задача заключается в перехвате с помощью мощных электронных устройств любых радиопередач коммунистической стороны. Сюда стекаются донесения агентов, радиопереговоры и сообщения буквально тысяч радиостанций и передатчиков всего мира, расположенных на земле, на воде и в воздухе, в том числе и на спутниках. В подвальных помещениях АНБ жужжат самые мощные и быстродействующие компьютеры, с помощью которых производится расшифровка закодированных радиограмм и радиообмена различных стран, прежде всего – коммунистического мира.

Агентство имеет доступ к самым секретным материалам. Следует отметить, что здесь осуществляется также контроль за дислокацией подразделений и частей вооруженных сил стран восточного блока.

Еще одну сферу его деятельности составляет разработка новых кодов и шифров Соединенных Штатов и контроль за их использованием.

Перед принятием нового сотрудника на работу его подвергают тщательной проверке, а затем он проходит курс обучения. После того как в агентстве произошел целый ряд неприятных инцидентов, были введены еще более жесткие меры безопасности и контроля. Стоит упомянуть случай, когда в 1954 году один из экспертов по кодам был уличен в передаче голландцам секретной информации, в частности о расшифровке американцами голландского кода. Свою вину он признал лишь отчасти, но все равно ему пришлось отсидеть за решеткой четыре с половиной года. С 1947-го по 1959 год в агентстве работал некий эксперт по арабским вопросам, который затем сбежал в Советский Союз. А летом 1960 года во время отпуска исчезли два математика – Уильям Мартин[34 - Мартин Уильям (родился в 1931 г.) – американский криптолог. Вундеркинд с математическим уклоном. Служил в ВМС США. По окончании курсов шифровальщиков послан на станцию радиоперехвата в Японию. Демобилизовавшись, стал изучать высшую математику в Вашингтонском университете. С 1957 г. – сотрудник АНБ. В это время общался с членами Американской компартии, побывал в 1959 г. на Кубе. В 1960 г. бежал в Советский Союз вместе с Митчеллом, в Москве выступил на пресс-конференции с разоблачением политики шпионажа АНБ. Изменил фамилию, завершил образование, женился.] и Бернон Митчелл[35 - Митчелл Бернон (родился в 1929 г.) – американский криптолог. Служил в ВМС США и тоже работал на станции радиоперехвата в Японии. В 1954 г. демобилизовался и поступил в Стэнфордский университет. С 1957 г. – сотрудник АНБ. Разочаровавшись в методах работы американцев, бежал в 1960 г. в СССР вместе с Мартином.], которые перебрались на Кубу, а оттуда на теплоходе – в Советский Союз. На проведенной ими в Москве пресс-конференции они обвинили во всех смертных грехах собственную страну и ее правительство.

Расследование установило, что как Мартин, так и Митчелл были сексуальными извращенцами, на что своевременно должного внимания никто не обратил. Морис Кляйн, заместитель директора и начальник отдела кадров, был и сам уличен в предоставлении фиктивных документов в собственное личное дело.

Кляйн был уволен, а в агентстве введены двадцать два особых положения, направленных на усиление фактора безопасности. За сексуальные ненормальности агентство покинули двадцать шесть сотрудников. В середине 60-х годов в конгресс представлен доклад о проведенной тщательной проверке личных дел всего персонала агентства.

Тем не менее при приеме на работу сотрудников из числа военнослужащих, как это было с сержантом Джеком Дунлапом и в целом ряде других случаев, вполне удовлетворялись заверениями соответствующего командования о их благонадежности. В частности, сержанта не пропустили даже через детектор лжи.