Творчество и потенциал. Выпуск 2

На июльской лужайке

Проходит июль, но у памяти свой Эверест,

На травном подоле, чтоб мы от шагов уцелели…

    Виорика Пуриче

Середина июля,
Но держится в памяти
Сущность травинок и живности,
Ступаем,
Ступаем,
Стараемся не наступить
На жёлтый цветочек,
Который недавно родился.
Считаем шаги:
Раз-два-три,
Раз-два-три,
Раз-два-три,
Под каждой травинкой стрекочет,
Шевелится,
Прыгает,
Стараемся очень,
Чтобы не наступить,
И, чтобы не делалось,
Будем надеяться – к лучшему.
Здесь жизнь переложена
В звуки,
В движения,
В жизнь,
Исходное тут:
На вершине сознания нашего
И главное тут: пожалуйста, не навреди, —
Природа не терпит такого к себе отношения,
Когда дикий ухарь старается всё низложить.
По травке,
По травке,
Здесь зелень живая в оттенках,
А рядом цветочки,
Которые нужно хотя бы не обрывать,
Поскольку июль,
Который ещё не закончился,
А значит, всё это
Как должное надо принять.
Июль и раздолье —
Всё это цветёт и растёт,
Ты слово скажи,
И оно от тебя перемолвится,
А после смолчи,
Ведь любит июль тишину,
Которую можно послушать,
Подслушать,
Исполнить.

Очаг

Очаг —
Он сложен из желаний:
Он для тепла и для еды,
Он,
Чтобы что-то приготовить,
Чтоб можно было стол накрыть.
Он для жилища —
Самый главный,
И веет от него уют,
Когда вокруг все домочадцы,
И темы общие живут.
Очаг одарит настроеньем,
И ждёт тебя покой в дому,
И обогреет,
Когда зябко,
К нему с мороза так и льнут.
Что нужно сердцу?
Мир и счастье,
Открытые врата чудес,
Очаг всё вам с лихвой подарит,
Когда положены дрова.

Владислав Злыгостев

Поэт японских трёхстиший хокку (хайку), японских пятистиший танка, японской эротической лирики сюнгаута, хоррорку, китайской пейзажной лирики, произведений жанра любовной лирики, научный публицист. Литературные произведения и научные работы автора являются победителями более 200 российских и международных конкурсов. Автор иллюстрированного сборника японской поэзии «Хоккубана», объединяющего в себе два вида японского искусства – «икебана» и «хокку», куда вошли лучшие композиции японской флористики и произведения автора.

Обладатель более 60 наград, включая знак отличия «За вклад в развитие образования», медаль им. Сократа, Золотую медаль «За новаторскую работу в области высшего образования», Серебряную медаль им. В. И. Вернадского, Золотую медаль «Европейское качество», орден «Первый среди равных», Грамоту от Генерального Консульства Японии за победу в ежегодном конкурсе хайку, золотую и серебряную медали за победу в международных конкурсах «Искусство. Совершенство. Признание» от Международной академии современных искусств в номинации «Литература», а также серебряную медаль за цикл работ по японской флористике «икебана». Награждён дипломом им. А. Нобеля Международной академии наук и искусств.

Член-корреспондент Международной академии образования при Британской академии образования, советник Российской академии естествознания, советник Академии образования и воспитания, ассоциированный профессор Региональной академии менеджмента, действительный член «Международного комитета по интеллектуальному сотрудничеству – Лига интеллектуалов», член редакционного совета электронного научного издания «Наука XXI века», член оргкомитета научно-практических конференций Центра научной мысли, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, член литературного клуба «Творчество и потенциал» (звание «Мастер стихии огня поэзии»), член клуба выпускников японского центра «Диана», член Ассоциации Художников Ботанического Искусства, член Профессионального союза художников России, член Ассоциации студентов и выпускников Евразийской бизнес-школы «EMAS», Атташе Международной организации «Антарктический Союз», мастер «Икебана» 3 ступени японской школы «Согецу».

На грани пера – ещё шаг, и слишком откровенно: японская эротическая лирика «сюнгаута»

Как и другие редкие жанры японской поэзии, пятистишия танка также имеют свои уникальные разновидности. Одной из таких разновидностей, которая соответствует пикантной тематике, получила своё основательное развитие благодаря творчеству выдающегося японского поэта Рубоко Шо и представляет собой жанр любовно-эротических танка. Авторское и наиболее подходящее название – «сюнгаута», которое именуется «песнью весенних сюжетов». Лирика, рассчитанная на взрослую аудиторию, должна обладать не только намёком на откровенность в пересечении границ любовных отношений, но также сдержанностью, чтобы читатель имел право и возможность домыслить сюжет эротизма с помощью замысловатых образов и лаконичных форм, используемых в произведении. Главное условие при создании «сюнгаута», действительно, заключается в том, что поэт должен работать на грани своего мастерства в любовно-эротической форме, придерживаясь провокационной темы «любви под весенней Луной», но не переступать порог небрежности и явной откровенности «постельных сцен», поскольку это будет считаться другим жанром «взрослой поэзии».

Завуалированность явных действий при описании сюжета считается вершиной мастерства, поэтому важно не только владеть сакральными знаниями о японском символизме эротизма, но также «ловко жонглировать умелым словцом» при «росписи холста жарких картин».

Произведение жанра «сюнгаута» вынуждает читателя бесцеремонно «подсматривать в замочную скважину» или за «приоткрытую ширму» в надежде лицезреть таинство эротического сюжета, как бы войдя в чужую комнату. Гуляя по ней своим страстным взглядом и раскрывая для себя пикантные образы заданной темы, он должен ощутить происходящее и, возможно даже, представить себя главным героем или героиней происходящего. Намёки должны быть подобраны максимально точно, чтобы произвести на читателя впечатление гиперреализма, и тогда его сердце начнёт биться сильнее и сильнее с каждой прочитанной строкой.

Нельзя не согласиться с тем, что, сделав ещё один шаг навстречу откровенности, как фантазии читателя попросту разобьются на осколки и смысл изящного искусства потеряет всяческий смысл. Другое неминуемое условие, как и для большинства жанров японского писательского мастерства, – недосказанность и завуалированность. Поэт даёт описание окружающего пространства в буквальном смысле несколькими штрихами тонкой кисти, а остальное опять же ложится на плечи фантазии самого читателя. При этом окружающие действо объекты и предметы тонкой паутинкой должны ваять не только общую картину, но и создавать атмосферность внутри комнаты. Например, обозначая в произведении «пламя свечи», каждый читатель может по-разному представить и самостоятельно достроить часть или даже всё содержание комнаты. Другими словами, нужно не допустить, чтобы читатель всё-таки вошёл в «запретную комнату происходящего действа», допускается только наблюдать, бережно приоткрыв завесу. Недосказанность важна и в самом мотиве, чтобы предоставить читателю возможность не только «подсматривать в замочную скважину» и представлять, но и совершать прогулки в мире своих личных фантазий, делая определённые выводы и создавая свои образы, основываясь на происходящем.

Ещё одним условием и больше приёмом является олицетворение через образы и объекты природы. Здесь считается важным постоянно обращаться к японскому символизму и символизму эротизма, где, например, «белые кувшинки» могут быть прямым сопоставлением с прекрасной женской грудью, на которые поэт может сделать акцент, спрятав небрежную откровенность далеко под кровать. В каких-то случаях, когда поэт не может отыскать «нужный оттенок на палитре цветов японского символизма эротизма», он вправе самостоятельно домыслить предмет сопоставления и максимально приблизить читателя к пылкому намёку. Таким образом, особое значение представляет то, что поэт не должен передавать читателю целое руководство трактовки и расшифровки смыслов, используемых в «жаркой картине» штрихов, он должен передать саму кисть и едва подкрашенный холст с основными образами и атмосферностью.

Произведения «сюнгаута» должны создавать в сознании читателя особые, сакральные, может быть даже странные, но его личные внутренние ощущения и переживания, всего лишь на мгновение приоткрыв занавес происходящего.