Два тоталитаризма. Two brothers

Ремиды – просто фанатики государства. Немецкие революционеры, немецкие волны возмущения подобрались к ремидам точно также как русские крестьяне подошли в плотную к своим помещикам. Но не ликвидировали их, не забили до смерти, не зарезали. А прислушались. Немецкие ремиды, эти немецкие фанатики Германии, второй Священной Римской империи и государства показались им знакомыми. Они увидели в них себя, но со временем. Зерефы становятся зеремидами, зеремиды ремидами, все последовательно и эволюционно. Даже в рефлексии. (Кто такой этот учитель или врач? Его прадед или дед был таким же крестьянином, а отец мещанином. Врач и учитель – это состоявшаяся карьера. Ну не может современное государство без них).

В странах же вековой деспотии пирамида переворачивается радикально. Нет постепенности, есть прыжок. К тому же пролетарии пришли не к адвокатам, врачам с учителями. И врачи с учителями не рассказали им беззвучно про великое государство губами. Они представляли из себя жалкое беззащитное ничтожество, такое же зажатое и бесправное.

К тому же, если возбужденные крестьяне приходили к феодалам, они не договаривались. Они их уничтожали. Крестьянский бунт, он какой? Бессмысленный и беспощадный…

Если мы посмотрим на факты. То все новые вожди «трудящихся» вырезали «эксплуататоров» подобно восточным деспотам, но наоборот. Не феодальные деспоты вырезали крестьянское восстание, массы крестьян, как это было не раз, а много раз за века, а марксистские вожди вырезали всех феодалов. Поменялись местами. С феодальной точностью были вырезаны результаты местной эволюции. Это не только проглядывается в репрессиях Сталина. Посмотрите на подвиги революционеров в Кампучии. Под корень была вырезана вся местная интеллигенция, более менее образованные люди. Даже очкарики, человек, носящий очки – враг.

Ремидов -государственников уничтожать нельзя. Средний класс нельзя трогать.

Если по марксизму или по указанию вождя азиатского крестьянства это произошло. То они сами, подобно гидре, должны будут заменить отрубленные головы. Заместо снесенных поставить свои. Но вся проблема, что от новой эволюции проиграет государство. Поставленные они же нововзращенные головы чиновников будут смотреть не туда. А в сторону собственности, в сторону себя. В идеи государства происходит провал. Есть только тело государства и вечно голодные головы чиновников. Только отчего они вечно голодные?

Глава IX

«Нет никакого государства!»

Когда немецкие зерефы, зеремиды пришли условно говоря к своим авторитетам, эволюционным примерам превращения из ничего в что то, – во врача, учителя, адвоката, то что они им рассказали? Они им рассказали, даже если этой встречи не было вообще. Вся эта связь немецкого общества условна. Условность вероятного контакта я представляю в рассказе врачей и учителей своим подражателям, идущим по их следу карьеры. Как состоялась немецкая солидарность?

Все эти врачи, учителя, адвокаты (еще лавочники, мелкие уличные торговцы по марксистским словарям) – это все есть буржуазия (тоже по марксистскому словарю), по современному толкованию – это средний класс. Так кто же к ним пришел и почему?

Экономический кризис не разбирает людей по сословиям. Но в большей степени он бьет по неимущим, рабочим, крестьянам, по служащим. Буржуазия буржуазии рознь. Как видим, и как нам преподносили: крупная буржуазия в своей неконтролируемой жадности доводит рынок к перегреву (товаров, капитала, спекулятивной массы). И от этого страдает само государство. Сначала рынок и рыночные агенты. Потом государство. Массовые увольнения рабочих приводят безработице. Разоряются не только крупные заводчики, но конечно и мелкие спекулянты. Государство не может им помочь. Разве только выдачей бесплатной похлебки. Цены сначала высокие, государственные служащие не могут купить товары первой необходимости, потом низкие, рынок начинает заигрывать с покупателями, но служащие все равно не могут ничего купить. В этот момент все смотрят не на самого большего биржевика спекулянта, а не премьер министра правительства. Это он виноват! Он не предупредил спекуляцию, не остановил спекулянтов. Во всем кризисе обыватели винят правительство, а в лице правительства государство. Малоземельные крестьяне или арендаторы разоряются, их продукцию никто не покупает или продажа не окупает аренду земли и устремляются в города. Эти зерефы – наследники традиции присоединяются к армии безработных городских зеремидов. Зеремиды конечно знают, кто виноват, – государство! Но сельские зерефы идут еще дальше в ответе, кто подставил правительство. Свой никогда не сделает это. На такое способен только враг. Враг народа и государства. Для зерефов вредитель враг народа и этноса, для зеремидов враг – премьер министр. И только для врачей учителей нет врагов. В общем и целом конечно есть. Ремиды – это бывшие зеремиды и зерефы. Они также называют врагов по должности, поименно даже выделяют этнически. Но ремиды – государственники! Именно на них на самом деле держится общество. Поэтому они согласны, что виноваты чиновник, но они не согласны, что виновато государство! Государство – это свято. Только государство, земля отцов, алемания, фатерлянд существует на свете. У ремидов высокая рефлексия. Они могут отказаться от частности. Но они спасают государство, объявляет его невиновным. Именно совпадение низких потоков, низких нот, издаваемых зерефами и высоких тональностей исходящих из связок среднего класса взывает к жизни германский этатизм в виде нацизма. Беззвучные воззвания улавливаются вождями зеремидов, как правило также выходцами из провинции и детьми сельской интеллигенции и превращаются ими в хор, в какофонию орущих глоток. Немецкий нацизм получился совмещением зерефных обид, зеремидных комплексов с романтическим флером немецкого государства (от ремидов). Именно немецкие врачи и учителя, чиновники служащие спасли свое государство, а зерефы и зеремиды гипертрофировали вину врагов. Каждая группа рефлексии дала свою долю для германского нацизма. Концентрация среднего слоя или высокая урбанизация остановили так другую версию выхода – классовую борьбу. Традиция сама подсказывает, как себя вести народу, хотя народ даже про это не знает.

Каждый человек и не только немец хочет завести семью, а для этого поднять свой статус. Одни социумы и народы видят это в достатке своего рода, этноса, другие в процветании своего государства. Именно благодаря ремидам государство является гарантией процветания рода и этноса, хотя против ремидов, с ними не согласны начальные группы традиции (и рефлексии). В России средний класс был ничем и не играл никакой роли. В момент кризиса состоялся диалог не с врачами и учителями, вооруженных рабочих и матросов, то есть переодетых крестьян, – роковой диалог, а с дворянами. Некому было рассказать о русском государстве и каком государстве, государстве царя и попов? Речь пошла не о государстве, а об обществе. Никакого государства! Это было самообманом всех.

Глава X

Есть ли уровни у тоталитаризма

На сколько индустриальных поколений Германия опережала Россию.

Из положения так называемого среднего можно выяснить уровень рефлексии населения. Какой он был – зерефный, зеремидный, ремидный?

Ремидный, как мы выяснили, оставляет шансы на жизнь неформальной элите цивилизации. Так как Германия все таки оставалась государством традиции, а это проявляется у всех наций с фантомными болями о прошлом. Наиболее четко это проявилось в итальянском фашизме. Но итальянские фашисты перебили только местных социалистов в 1920 году. Россия была по всем критериям близка аграрной Италии. Поэтому в 1919 -1920 гг итальянские социалисты захватывали заводы в промышленно развитой центральной и северной Италии по примеру пролетариата России. Италия страна активного анархизма. То есть, никакого государства!

И, наоборот, итальянцы 300 лет боролись за освобождение и объединение всей Италии в единое государство. Где государство, там и собственность, где есть государственный масштаб, там и ремиды. Итальянский этатизм принял форму фашизма. За два года все социалисты, сторонники социального общества были перебиты не без помощи населения. Крупная буржуазия, владельцы заводов и латифундисты были довольны. Местная администрация была за фашистов. В России пролетариат, крестьянство пошли за Лениным, а не за Савинковым, а в Италии за бывшим социалистом Муссолини именно из-за рисорджименто. Итальянцы хотели порядка, они веками страдали из-за отсутствия единого государства.

Охота на ведьм.

В средние века была охота инквизиции на ведьм. Охота или поиск стрелочников были во все времена. Кто то должен был отвечать за эпидемии, бедствия, неурожаи, эта практика виноватого без вины существовала с древних времен. Инквизиция не стала придумывать свои колеса. Женщины не любят женщин. Так почему бы и инквизиторам не любить самых красивых из них? Вот так, как накая -нибудь напасть случается с селением и даже с целым городом, так все оттого что какая то женщина призвала нечистую силу. Этот уровень – зерефный. Он не опирается на факты и не нуждается в доказательствах. Зерефный уровень – уровень домыслов и черных мыслей. Это уровень неприязни и зависти.

Зеремидный уровень – уровень широкой практики. В этой «охоте» уже есть конкретное лицо и даже логика. От частного к общему. Хотя в этом частном есть многое от подсознания. Но зеремиды называют имя преступника. Они имеют такую наглость, что виновником называют даже правителя. Хотя по подсказке рефагов либералов, часто и других революционеров. Дело в том, что традиционная практика имеет несколько идолов, идеалов, с которыми она живет, а население стареет и умирает. Если десакрализировать ряд имен святых, то народу нет смысла вроде бы и жить. Но если народ, солдаты к примеру, не хотят умирать за царя и отечество – это уже уровень зеремидов. У зеремидов есть примитивный расчет. Они все время хотят остаться живыми. Вот точно так большевики обвинили в бедах солдат, идущих на смерть, царя и его приспешников. Царь – это не женщина ведьма, это народный святой, помазанник божий. Но он обозначен виновником бед. Это зеремидный уровень.

Зеремидный уровень если виновником называют целый этнос. Это умещается посередине между темным родовым подсознанием, которое ищет внешнего врага как в первобытные времена, а он на самом деле внутри. Хитрость? Хитрость. Антисемитизм может достигать и ремидного масштаба. Но придают ему такой уровень зеремиды и ремиды второго поколения.

Глава XI

Уроборос

Есть такая змея, кусающая себя за хвост. Ее имя Уроборос. Хотя она символизирует вечность или цикличность жизни. Быстрая смена государственной элиты приводит к гибели народа.

«С 1933-го по 1935 год были арестованы почти все инженеры, получившие образование до революции. Чтобы исключить возможность контактов между специалистами, власти переселяли их в различные отдаленные районы. Множество ни в чем не повинных людей расстреляли или сослали в Сибирь».

«К весне 1936 года почти все молодые люди, получившие среднее или высшее техническое образование с 1927 по 1932 год, были арестованы. Таким образом, режим сначала создал целый класс специалистов, а потом, усмотрев в нем угрозу своей власти, уничтожил его. Прежде чем ликвидировать квалифицированную техническую элиту, партия и правительство подготовили ей смену. Иначе развитие промышленности могло зайти в тупик.

Закончивших академию за два года «вундеркиндов» (так их называли на нашем заводе рабочие со стажем) назначали на руководящие должности, как только исчезали занимавшие их прежде специалисты. Эта явно спланированная и продуманная планирования она, на первый взгляд, себя оправдывала. Непосредственная задача создания класса «преданных партии, подлинно советских специалистов» (говоря языком лозунгов того времени) была решена. Однако молодым руководителям не хватало ни опыта работы у станка, ни теоретических знаний, которые нельзя получить за два года учебы. Присутствие на заводе этих «вундеркиндов» плохо влияло на рабочих, втайне их презиравших.

Как только новые, с точки зрения партии – подлинно социалистические кадры пришли в промышленность, а тысячи других – заполнили аудитории Промакадемий, началась широкомасштабная чистка опытных специалистов. В первую очередь под ударом оказались те, кто по направлению правительства учился за границей и потом пришел на смену старым инженерам с дореволюционным образованием и иностранным специалистам. Теперь их считали запятнанными, зараженными буржуазным влиянием, безнадежно дискредитировавшими себя контактами с иностранцами. Фундамент, на котором строился технический прогресс в стране, начал быстро разрушаться».

Это отрывки из книги чернокожего фрезеровщика Роберат Робертсона, написавшего книгу о жизни в сталинском СССР. Человек не белый и не красный, существо не заинтересованное в политике сторонним взглядом оценивает ситуацию и делает свои выводы о режиме.

Как мы знаем подобные чистки произошли не только среди инженеров, а во всех сферах государственного аппарата. Даже среди высшей номенклатуры правящей партии, также и армии, что было наиболее трагично по результатам подобного «очищения». Я давно отнес к трагическим результатом и количество жертв СССР от германского нападения. Но кому было нужно очищать страну от «врагов»? Даже Сталину – вождю СССР не нужно было жить в страхе, когда войска вермахта стояли под Москвой. Он что дурак был, так обезглавливать армию, чтобы приближать свой крах?

Здесь будет названа причина, перед которой даже всесильный диктатор, перед которым до сих пор преклоняются обыватели, был бессилен.

Но то, что он делал или затевал с целью оставить народ без памяти, толпу преданных фанатиков есть показатель общей рефлексии. Мы должны понять, почему сегодня тело государтва вроде бы есть, на месте, но у существует гидра из голов, которые никак не наедятся. Головы, не понимающие государства, откуда выросли.

Глава XII

Без ремидов нет тоталитаризма

Все тотальные режимы имеют не менее тотальную проблему. Выводы о тотальности являются всего лишь завершением, как если бы все увидели океан, но не реки – события, которые явились потоками для создания океана. Каплями этих рек – потоков все равно являются люди. Их мысли. Когда они только начинают думать одинаково, еще никто не знает, что из этого получится. А через время получится режим, что и будет выражением тотальности сотен тысяч мыслей. Но кто эти люди? Почему за всю тотальность отвечают вожди, а не само общество?

Конечно же одинаковость, которая соберется со временем в порядок, сначала в группу людей, потом в партию, которая укажет или соберет всех в одном месте. Прежде чем эти люди будут собраны на площадях, соберутся их мысли. И прежде чем одинаковость возмущения, негодования, отрицания станет материальной (где то еще на свете), нужно найти истоки этой одинаковости. И истоки этой реакции, источником возмущения является традиция. Традиция. Традиционные люди соблюдают сначала свои обряды. А уже потом реагируют одинаково на кризисы. Вот и вся причина тоталитаризма. Не ищите схожую одинаковость у горожан, потерявших связи с местностью. Местностью, где родились не они, но там где еще остались их корни, живут родственники. Рефаги никого не помнят, оттого их трудно собрать. Мысли у них подобны разбегающимся по кухне тараканам. Каждый сам за себя. Каждый думает, что он личность, что что то представляет. Тотальность рефагов только собирается в собственный океан, собственный мировой порядок. Пока же мы говорим про традицию и традиционных людей. Мы расследуем, почему у традиционных своя тотальность.

Из-за кризиса не все становятся нацистами. Многие зерефы знают о фашизме не самую его суть. Ко всем своим выводам и поведению зерефы не имеют отношения. За них выводы уже сделали ремиды. Чтобы было понятно: зерефы традиции – это маленькие дети. Что им показали взрослые, то они и повторяют. Они получают готовую форму социальных рефлексов как обычные продукты, что выращивают на огородах или выпекают в пекарнях, а они едят их в готовом виде. За зерефов все придумали не ремиды, но и предки. Зерефы, как и все традиционщики потому так часто упоминают предков, ссылаются на их заветы. Вместе с тем родителям поведение «завещали» родители родителей. И так далее. Это не зерефы врожденные консерваторы. Никто не является от рождения никем. Это сама жизнь превращается с рождения в бытовой обряд и не отличается разнообразием.