Ложь в двенадцатой степени

Ложь в двенадцатой степени
Альте Гамино

Хельга Мантисс не знала, что знакомство с живым манекеном в детстве перевернет ее жизнь, а в будущем позволит вернуться в стены загадочного института по изучению аномальных объектов. Девушке предстоит раскрыть тайны заведения и задать давно мучивший ее вопрос своему давнему визави, которого она не видела пятнадцать лет. Он мастерски манипулирует людьми, способен влезть им в головы и постоянно лжет – это все, что Хельга помнит об этом типе. И с ним ей предстоит провести не один час.

Ложь в двенадцатой степени

Альте Гамино

© Альте Гамино, 2019

ISBN 978-5-4496-8397-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Когда Хельга переступила порог здания, являвшегося ей во снах в виде волшебного замка, она, вопреки собственным надуманным ожиданиям, ничего не почувствовала. Ни щекочущей радости, ни мелькнувшего озарения, ни вспыхнувшего в сознании дежавю – ничего! И даже спустя минуту, прислушавшись к ощущениям, она не нашла в себе ностальгии, которая появляется у людей, например, при виде старого домика бабушки. И теплых воспоминаний, что обычно рождают игрушки детства, обнаруженные в запылившемся ящике на чердаке, тоже не было. Ничто не всколыхнулось в душе. Как будто Хельга ступила на незнакомую территорию и это странное переплетение коридоров – всего-навсего клон здания из ее прошлого. Хлопотливые утренние сборы вдруг показались нелепым дерганьем, а щекочущее нервы возбуждение погасло. Но ставить крест на мечте детства из-за того, что впечатлительная девочка выросла и стала воспринимать мир по-другому, Хельга не торопилась. Во всяком случае, пока не появится убедительная причина – вместо пробуждавшегося время от времени каприза подстраивать под свои собственные ожидания все окружающее.

Одного взгляда на приемный зал хватило, чтобы составить общее представление об интерьере всего здания. Скользкий пол, строгий цвет стен, однообразная, хотя и дорогая мебель – за семнадцать лет ровным счетом ничего не изменилось. По этим же скучным, убивающим любую фантазию коридорам водил ее отец в гости к живому манекену. Все равно что пришел в гости к волшебнику и вместо удивительных магических штучек на старинных стеллажах его комнаты обнаружил заурядные горшочки, фотографии и купленные на распродаже диванные подушки. Унылая обертка – шокирующая начинка. Добраться бы еще до нее.

– У вас назначена встреча? – услужливо спросила улыбчивая секретарша в белом твидовом пиджаке.

Уголок ее воротничка был немного загнут, будто девушка не успевала прогладить его перед работой. А может, она просто не любила все эти утомительные процедуры, превращавшиеся в настоящий ритуал, и второпях исполняла их лишь потому, что того требовала должность. Выглядела она в самом деле представительно. Хельга поймала себя на мысли, что никогда не смогла бы так аккуратно уложить свои непослушные волосы.

– Меня пригласил доктор Траумерих.

Секретарша взяла из рук Хельги письмо, которое та всю неделю нервно перечитывала, мяла пальцами, откладывала и вновь брала. Прямо как золотой билет на фабрику Вилли Вонки, посетить которую девочка мечтала большую часть детства. Но добронравный родитель вместо сумасбродного шоколадного магната познакомил дочурку с дьяволом. И все последующие годы малышка грезила уже не о сладостях, а о возвращении за своей душой в преисподнюю.

Хельга отмахнулась от разбегавшихся из-за волнения мыслей и дождалась, пока девушка свяжется с пригласившим ее человеком.

– Хельга Мантисс? Доктор Траумерих встретит вас возле лифта. Вас проводить?

Гостья отказалась. Она не забыла, что идти нужно строго вперед, так сказать до упора. Вот только волшебные двери лифта сами собой не разъезжались в стороны, сколько на кнопку ни дави. Да и кнопки никакой не было.

Ступая по плиткам коридора, Хельга бросала беглый взгляд на смежные ходы и двери. Все-таки первый этаж здания имел типично офисный вид, и атмосфера была соответствующей. Стандартность впиталась в стены и прикрученную к своим местам мебель настолько, что разбавить «серьезную рабочую мину» не могли даже непристойная картина и расписная амфора в центре столовой. Так амбициозный юноша, которому родители постоянно повторяли, кем ему уготовано стать судьбой, в конце концов уверовал в неизбежность навязанной ему роли. А какой тут выбор?

Такими же обычными и неприметными были второй и третий этажи здания – Хельга не сомневалась в этом, хотя никогда туда не поднималась. Скорее всего, там были размещены еще более незамысловатые по форме и содержанию кабинеты.

Любопытства ради Хельга как-то ввела в поисковик название заведения. Прочитала познавательный, но не особо интригующий текст о частном институте по изучению психосоматических заболеваний. И еще узнала о том, что много десятков лет назад весьма состоятельный человек, страдавший неким расстройством, мечтал вылечиться сам и помочь остальным страдальцам с похожими заболеваниями. Он-то и учредил заведение, дал ему свое имя – тщеславен был отец-основатель, – а потом скончался от старости. А детище его жило, функционировало, привлекало волонтеров, питалось бюджетом владельцев и частными пожертвованиями.

Это была одна сторона типичного института. Та, что буквально торчала на виду и лениво выполняла не самые актуальные задачи современности, пока ее соседка скромно занималась действительно любопытными делами.

Вот эта неприметная сторона жизни института и привлекала Хельгу. Она не была такой яркой и будоражащей воображение, как в каком-нибудь секретном комплексе из фантастической истории, но тоже вызывала интерес. Словно неслучайно обронившая платок барышня, она в один момент давала понять, что здание не такое уж скучное, как казалось поначалу. И внимательный посетитель вдруг осознавал, что интерьер блеклый не потому, что здесь принято следовать шаблону, а потому что учреждение хочет казаться неприметным, скрыть свою незаурядность от глаз большинства. Ну кто станет приглядываться к серому человеку в толпе? Кто будет сканировать проницательным взглядом белые стены и одинаковые стулья, столы, коридоры…

Девушка приблизилась к лифту. Кнопка все же имелась, что несколько смутило Хельгу, уверенную в точности своих детских воспоминаний. Гостья терпеливо встала сбоку, освобождая дорогу выходившим из кабины людям. Доктора среди них не оказалось.

Он приехал парой минут позже – мужчина в очках, впопыхах шаривший в карманах. В воспоминаниях Хельга хранила образ приветливого и добродушного друга отца, слегка рассеянного и очень забавного, всегда имевшего при себе сладости и массу впечатляющих историй.

А ведь она не видела его уже семнадцать лет.

Доктор Траумерих улыбнулся, как только завидел Хельгу. Сейчас ему должно быть за пятьдесят. Они обменялись сухими приветствиями, которые обычно произносят при встрече малознакомые люди.

– Хельга, как давно не виделись! В последнюю нашу встречу ты была такого вот роста и с милыми бантиками. Отлично выглядишь. – Он указал на распахнутые двери лифта. – Не против, если мы спустимся ко мне в кабинет? Не люблю суету первого этажа.

«Лифтового путешествия» как раз достаточно, чтобы присмотреться к собеседнику и сделать первые выводы о нем. Хельга не сомневалась, что доктор уже окинул ее оценивающим взглядом, во всяком случае надеялась на это. Каре с едва приметным каскадом она не изменяла много лет, ибо не умела и не желала возиться с длинными волосами. Деловой костюм говорил о том, что она соблюдает правила дресс-кода, а небольшая брошь возле сердца – что девушка, не носившая других украшений, все же стремится привлечь к себе внимание. Ногти ровные, не обкусанные, но содранную кожу в районе заусенцев спрятать оказалось трудновато. Не самый удачный способ справляться с волнением, и Хельга это понимала, но из всех привычек эта оказалась наиболее прилипчивой.

И все же она не сильно переживала, что какая-то деталь в ее внешнем виде не понравится доктору. Ее пригласили не в модельный бизнес. Хельга наверняка знала, что в первую очередь людей, с которыми она будет общаться в этих стенах, интересуют ее профессиональные качества. Или, как можно догадаться из письма, профессиональные качества ее отца. Вот ведь ирония…

– Сегодня на удивление приятная погода, хотя синоптики обещали дожди. Стоит ждать завтра, полагаю, – обронил мужчина, чтобы прервать молчание.

Хельга не преминула воспользоваться короткой поездкой, чтобы со своей стороны изучить доктора Траумериха. Его лицо она помнила смутно, поэтому сейчас рядом с ней стоял незнакомец, отдаленно напоминавший беззаботного улыбчивого дядечку семнадцатилетней давности. Кудрявые волосы почти полностью покрыла седина. Мужчина сутулился, держал руки в карманах и смущенно улыбался. Постоянно. Должно быть, оттого мимические морщины проложили на лице столь глубокие колеи. Хельга вспомнила, что ее отца отчего-то злил взгляд коллеги, который он с раздражением называл взглядом побитой собаки. Нечто похожее разглядела и Хельга, но назвала бы это скорее отпечатком непреходящей усталости или потаенной грусти.

Парочка спустилась на минус второй этаж, хотя по длительности поездки могло бы показаться, что они не выше минус пятого. Для активации панели доктор воспользовался электронной картой, которую хранил во внутреннем кармане. Хельга отметила, что для попадания на верхние этажи карта не требовалась. Вот тот самый звоночек, сигналящий о нестандартности такого типичного здания.

– Идем сюда. – Как только двери разъехались, доктор Траумерих указал направление. Он сохранял такой же невозмутимый вид, что и пару секунд назад, но движения стали более сосредоточенными. Он следил, чтобы девушка дошла именно до того кабинета, на который он указал. Шаг влево или вправо, конечно, не гарантировал расстрел. Только Хельга все равно чувствовала, что ступила во всех смыслах на новый уровень, пусть коридор и был фактически братом-близнецом соседа сверху.

Дверь кабинета провожатый также открыл картой.

– Опять доктор Амберс оставил недописанные отчеты. Не ожидал, вероятно, что сюда зайдет кто-то еще. – Доктор Траумерих спешно сгреб листы на столе в одну более-менее аккуратную стопку. Он прямо-таки выдавливал из себя и окружающего пространства презентабельность, в которую сам не верил, но скоро бросил напрасные потуги и просто указал на стул. Так было лучше. «Тяжело общаться с людьми, которые неумело притворяются теми, кем не являются», – подумала Хельга. Она хранила в памяти образ веселого и слегка неопрятного ученого, а не выдрессированного работника, у которого ни пятнышка на столе и все всегда на своем месте, как у робота какого-то. Стоило доктору расслабиться в знакомых стенах, как он стал прежним дружелюбным и чуточку неуклюжим Уильямом из снов Хельги. Теперь она по-настоящему вспомнила его. И даже постоянно мелькавшая на его лице улыбка начала казаться искренней.

Мантисс опустилась на кожаное сиденье и окинула комнату взглядом.

– Весьма уютно. Но я не могу представить, как мой отец проработал тут столько лет и не сошел с ума. Тут нет окон, и возникает ощущение, что сидишь в коробке.

– Мы раньше были в другом кабинете. По правде сказать, он не сильно отличался от этого, но хоть какое-то разнообразие, если подумать… Видишь ли, весь этаж отдан МС, и из-за его передвижений приходится переезжать и нам, – пояснил мужчина, оставаясь на ногах. – Ты… ты ведь не забыла?

– Да, я примерно в курсе, с каким пациентом работал мой отец.

Весь этаж, значит? И размеры его, очевидно, превышают площадь наземных помещений.

– Примерно? – последовал вопрос.

Хельга намеренно подвела разговор к предмету обсуждения, и доктор уцепился за подвешенный конец.

– Прости, я не хочу вот так сразу переходить к сути… Прежде всего, я крайне соболезную, что Эдгар…

– Благодарю. Перед уходом он сказал, что у него не осталось незаконченных дел, с которыми ему хотелось бы возиться. А потому он ушел счастливым.

Это была не совсем правда. Хельга сомневалась, что ее отец вообще понимал, как это – быть счастливым. То ли времени не находилось остановиться и поразмышлять, то ли попросту не умел испытывать радость. В одном она не слукавила: Эдгар Мантисс не оставил незаконченных дел. По крайней мере, он сам так сказал дочери. Вот только приглашение доктора Траумериха внесло в картину поправки.

Уильям Траумерих почти все время смотрел на гостью, что совсем не удивительно: в кабинете кроме черно-белого предостерегающего постера «Храните шокирующие тайны при себе, иначе злые уши их услышат, а злые языки распространят» и взглянуть-то было не на что. Так что симпатичная посетительница притягивала весь интерес к себе. Плюс это показалось Хельге тактичным и располагающим к беседе, так что, если бы она сильно волновалась, поведение доктора было призвано подбодрить ее.

– Прежде всего мне хотелось бы узнать кое-что, – мужчина сцепил пальцы в замок.

Он вообще довольно активно жестикулировал, словно расписывал на аудиторной доске сложный алгоритм. Хельга приготовилась к контрольным вопросам об отце, о полученном высшем образовании, однако никак не ожидала услышать следующее:

– Одна из ранее произнесенных мною фраз была ложью. Не припомнишь ее содержание?

Хельга опешила, но тут же постаралась взять себя в руки. На выпускном экзамене ее и не такими вопросами выбивали из колеи. А для успешного ответа всего-то и нужно было внимательно следить за беседой и запоминать слова говорившего. Еще, конечно, наблюдать за невербальными знаками, но это у Хельги получалось даже лучше, чем концентрироваться на смысле и логической связи реплик.