Порочный ангел

– А мама зовет Лесёнок.

Я вспыхнула снова, спеша вниз по лестнице, стараясь не упасть.

Это миленько, – продолжал глумиться Москвин. – И то, что ты бережешь себя – тоже. Или просто нет подходящего принца?

Я развернулась, снова глядя на него с вызовом.

– Глеб… Как Вас там по отчеству…

– Никак. Просто Глеб. Для тебя, – добавил он многозначительно и чуть тише, словно мы хранили какой-то важный секрет.

Мы и хранили, стоит признать.

Я не стала настаивать на отчестве, хотя мне не нравилось это панибратство. Он был старше меня лет на десять точно. Даже больше, наверно.

– Ладно, Глеб. Если Вы полагаете, что я буду с Вами обсуждать эту тему, то очень ошибаетесь. Я и с матерью об этом не говорю…

– Да,  я заметил, – хохотнул он. – А вот она с тобой, похоже, часто говорит.

Я зажмурилась, не зная, как это все пережить, но Москвин сжалился и пошел вперед к стеллажам.

– Если честно, это же здорово, что воя мама такая продвинутая. Давай найдем Krug и Бордо.

Я поежилась ,только сейчас замечая, что в подвале холодно. Тут же мне на плечи лег теплый пиджак Москвина.

– Не надо, – взбунтовалась я.

А он только взглянул и покачал головой, отметая мой протест. Меня окутал мужской свежий запах, а взгляд Глеба приговорил к молчанию во имя здоровья. Как ни крути, а платье у меня было очень легкое, тонкое. Москвин же остался в мягком черном свитере под горло. Он был на нем и днем.  Наверно, именно из-за темной одежды мне казалось, что в нем есть что-то демоническое.

Я попыталась выдавить из себя благодарность за пиджак, но пока работала над подавлением гордыни, Москвин снова заговорил.

– Я так понимаю,  Калинины не знают о твоих попытках стать моделью?

Благодарить его тут же расхотелось.

Почему нельзя просто молча найти вино, не поднимая неудобных тем?

– Хватит им и одной звезды, – пробормотала я себе под нос.

Москвин, кажется, услышал. Черт, зря я это вслух сказала.

– Имеешь в виду Лику? Да, от нее не в восторге заказчики, но все равно берут из-за Виктора. Ей карьера не светит дальше Москвы. А вот тебе – вполне.

– Да, конечно, – снова не сдержала я сарказма. –  И Вы мне готовы помочь. Помню-помню. Спасибо. Не надо.

– Леся…

– Не надо. Я же сказала.

– Надо, детка. Подержи бутылки.

Я зажмурилась, повернувшись к Москвину. Когда открыла глаза, он смотрел на меня, протягивая две бутылки шампанского. Ухмылялся, разумеется.

Демон.

– Большое спасибо, – проговорил он, доставая еще две и ящик, в который все и поставил. – Бордо наверху, кажется.

Глеб приставил лестницу, чтобы добраться до полок с красным французским. Он снова подал мне бутылки, и я составила их в ящик.

Он спустился быстро. Я не успела отойти, а Москвин уже избавился от вина и неожиданно казался слишком близко.

Я вжалась в стол, на котором стоял ящик, попыталась отстраниться, но Глеб молниеносным движением подхватил меня под бедра и усадил на столешницу.

– Вы с ума сошли! – зашипела я, а ведь хотела крикнуть.

Его близость опять подавляла все мои попытки быть независимой и неприступной. Едва я ощутила его прикосновение, то просто оцепенела. Сил хватило только отползти по столу подальше, но при этом мои ноги почему-то разошлись в стороны,  и Глеб уютно устроился между ними. Он уперся кулаками в столешницу, запирая меня и наклонился, почти касаясь своим носом моего.

– Думаешь, я хотел предложить тебе съемки за секс? – спросил Москвин.

Его шелестящий шепот и горячее дыхание заставили меня дрожать. Я с трудом проговорила ответ:

– Что тут думать. Все было очевидно.

– Это немного мерзко.

– Ваше предложение – да, бесспорно. Уберите руки. Дайте слезть.

Он игнорировал мою просьбу, разумеется.

– Нет. Мерзко то, что ты сделала выводы обо мне. Нелицеприятные. Беспочвенные. А я просто предложил помощь…

– Я в ней не нуждаюсь.

– Нуждаешься. Очень.

– Идите к черту.

– Я ведь ничего не успел сказать.

– И слава богу.

– Леся…

– Идите к черту, – повторила я, – со всеми Вашими предложениями.

– Ты такая вежливая на людях.

– А Вам так и тянет нахамить.