Порочный ангел

– А меня рассказать Светлане и Вите, что ты была на кастинге. Уверен, они будут очень удивлены.

– Нет, пожалуйста, не надо, – вскрикнула я тут же.

И голос сразу прорезался.

– Какая опять вежливая. Может, и не буду.

– Пожалуйста, – повторила я тише. – Пожалуйста, не надо.

– Ладно, – согласился Москвин.

Я выдохнула, но рано.

– Не скажу, – добавил он. – За поцелуй.

Я ушам своим не поверила.

– За что?

Москвин коснулся носом моей щеки, жадно втягивая воздух. Словно нюхал меня. Гребаное животное. Я вся затряслась от липкого стыда и какого-то неконтролируемого сладкого волнения.  Меня пугала его близость, заставлял сжиматься жуткий шепот, но одновременно я хотела… Сама не понимала, чего именно, но хотела.

Поцеловать его?

Ох, нет. Вот уж вряд ли.

– Один поцелуй, Леся, – продолжал искушать меня Глеб, не выпуская из плена рук, не позволяя спрыгнуть со стола. – Позволь поцеловать тебя.

– Это отвратительно, – пыталась я бороться с ним и своими чувствами.

– Нет, детка, это приятно. Или тебя еще никто не целовал?

Он дразнил меня, искушал, соблазнял и адски злил. Это безумный коктейль кружил голову и побуждал… Поддаться?

– Зачем Вам это? Думаете, поцелуй девственницы разрушит чары, и Вы перестанете вести себя, как мерзкая жаба? Мечтаете превратиться в принца?

Москвин усмехнулся, качая головой.

– Нет. Я безнадежен. Просто хочу тебя поцеловать. В обмен на молчание, разумеется.  Так мы договоримся? Ты обманываешь маму и Виктора. Тоже так себе принцесса.

– Это же шантаж, – почти хныкала я, пытаясь отвернуться от него, отстраниться и не желать узнать его губы на вкус.

– Это не шантаж. Маленькая сделка. Намного лучше, чем секс или минет за помощь на кастинге. Разве нет?

– Глеб… – выдохнула я, и сама застонала, невольно получая удовольствие от того, как приятно было перекатывать его имя на языке.

А он продолжал заглядывать мне в глаза и уговаривать.

– Ты же хочешь этого сама. Признайся. Иначе не дрожала бы как осиновый листочек.

– Это от страха. Я Вас боюсь.

– Ты сильнее боишься себя, иначе рассказала бы родителям. Или мне рассказать? Что мы уже знакомы, где я видел тебя… М?

– Нет, пожалуйста… Не надо. Я … Ох, да черт с ним со всем.

Я перестала уклоняться и чуть подалась вперед, зажмурившись изо всех сил. Москвин замер тоже.

Я ждала его поцелуя, как казни. Это не секс. Я  целовалась раньше. Вернее, позволяла себя целовать. У меня был быстрый роман в выпускном классе. Он начался на новый год, а окончился вместе с каникулами, но за это время я успела понять, что спать с одноклассником, чтобы только лишиться девственности, не буду и не хочу. Мы немного успели пошалить. Вернее – он. Я ничего не хотела, мне ничего не нравилось. И его поцелуи тоже. Это был эксперимент, наверно. Не самый удачный.

Я все ждала, но Глеб медлил. Наверно, ему нравилось издеваться, держать меня в таком мучительном подвешенном состоянии. Когда я уже была готова поинтересоваться, сколько мне еще ждать, он скользнул рукой по моей груди, убирая в сторону платье и чашечку лифчика, одновременно я почувствовала поцелуй. Да, именно там. Его губы сомкнулись на моем соске. Я задрожала сильнее прежнего и вцепилась Москвину в волосы. Он зашипел и пососал меня. Сильно. Я вскрикнула, ощутив его зубы. Глеб укусил не больно, но ощутимо. Он отодвинул платье больше, оголяя и вторую грудь, сдавил сосок пальцами.

Я захныкала.

– Пожалуйста, не надо… Ты же сказал, что…

– Сказал, что поцелую тебя. Но я не уточнял, что в губы, – проговорил Москвин, подняв голову.

Огонь в его глазах поглотил мою волю. Я замерла, а он снова жутко улыбнулся и склонился, чтобы поцеловать второй сосок. Его он дразнил легкими касаниями и мягким посасыванием. После укусов этого оказалось неожиданно мало. Я совсем запуталась и, кажется, теперь не только боялась, но и наслаждалась.

Это жуткое открытие усилило страх в сотню раз. Я поддалась панике и попыталась оттолкнуть Глеба. Он не шелохнулся, лишь чуть переместился в бок.

Я заерзала и заметалась, пытаясь съехать со стола, убежать, хоть как-то вырваться. Но в итоге  лишь оказалась на краю стола и задрала подол платья. Глеб теперь стоял почти боком, не прекращая сдавливать один сосок и водить языком по ореоле второго. Пытаясь освободиться,  я нечаянно потёрлась пахом о бедро моего мучителя.

Молния ярчайшего удовольствия прострелила меня.  Я вцепилась в Глеба, не понимая, что происходит, а он, наконец, отстранился, но только чтобы обнять мои груди ладонями и продолжать истязать чувствительные соски пальцами.

Я зажмурилась. Москвин продолжал ласкать мою грудь. Кажется, кровь начала закипать, а я сама почти дымилась. Между ног сладко кололо,  и я с ужасом поняла, что ерзаю и трусь о ногу Глеба, чтобы облегчить напряжение.

Кажется, он это тоже заметил, потому что смял мои губы, протолкнул язык мне в рот. Его неистовые поцелуи, заставили меня выгнуться и застонать. Я вцепилась в его плечи, отчаянно желая еще и больше. Глеб не жадничал. Он давал мне все, что я хотела.

Стоп. Или я не хотела?

Что за дерьмо происходит?

Подумать об этом подробнее у меня не было сил потому что, я затряслась от горячего, мощного удовольствия. Оно было таким внезапным, желанным. Все кончилось неожиданно, как и началось. Я успела только простонать одновременно от удовольствия и сожаления.

Глеб отстранился, резко разрывая поцелуй. Он прищурился и довольно усмехнулся, отпустил мою грудь, вернул платье на место.

– Горячая невинная девочка. Чувствительные соски, а? – проговорил он, поглаживая костяшками пальцев по лифу.

Я опустила глаза и увидела, что мои соски торчат даже через бюстгальтер и платье.

– Это…  – Я, наконец, оттолкнула его и спрыгнула со стола. – Это от холода.

– Ага. Разумеется. Кончила от холода, – ядовито согласился он, отпустил меня и взялся за ящик с винами. – Я так и понял.

Глеб подмигнул и быстро поднялся наверх к двери, оставляя меня наедине с нелепой ложью и остаточным возбуждением.

Без его рук и поцелуев тут же стало зябко. Я поежилась и невольно потерла бедра друг о друга.