Без имен

– Мне хватит, пожалуй.

– Тогда рисуй, а я тут разберу немного.

Я усмехнулась. Папино «немного» значило – весь вечер и, возможно, завтрашнее утро.

– Мама бы тебя отругала за это «рисуй», – ехидно отметила я.

Он только рукой махнул.

– Ну расписывай. Какая разница. Не лепить, а ваять. Не рисовать, а писать. Фигня какая. Это же просто слова.

И отец нырнул с головой в кладовку. Я же сходила в комнату, взяла мамину старую куртку и устроилась прямо на веранде. Было еще не так холодно, и я не хотела работать в доме из-за специфического запаха краски.

Мне нравилось расписывать мамины горшки, амфоры, вазы. Она любила глину, а я краски. К сожалению, осталось не так много ее керамики.

Прогоняя грусть, я вся растворилась в творчестве. Мне не нужны были наметки и эскизы, я прекрасно чувствовала цвет и форму интуитивно.

Прошло три часа. На улице совсем стемнело, и в свете тусклой лампы я уже не могла продолжать. Руки мерзли, но я все еже закончила и позвала папу посмотреть.

– Это удивительно, Алиска. Не представляю, как ты это делаешь.

– Все мы немного гении в своем любимом деле, – ответила я любимой маминой фразой.

И папа по привычке стал спорить.

– Только не я.

– Ты тоже. Наш дом ты построил сам, и сам его сделал идеально уютным.

– Поэтому ты сбежала от меня в квартиру? – поддел он, ущипнув меня за кончик носа.

– Ау! Па! Я не сбежала. Просто…

– Да знаю, знаю. Квартира в центре, тебе только дорогу перейти – и на работе. А мы в глуши. Я просто дразню тебя, Алиска. Очень рад, что ты приехала. Выпьешь чаю или сразу такси?

– Я останусь дома сегодня. И чаю выпью с удовольствием, папочка. Бросай свой идеальный порядок. Пойдем.

Он усмехнулся и, обняв меня за плечи, повел на кухню.

Глава 5. Золотая клетка

Алиса

Уром я суетилась по привычке, переживая, что опоздаю. Но зря. Отец сделал мне завтрак, чем сэкономил драгоценное время. Я с каким-то диким, зверским аппетитом слопала тост с медом.

– Боже, почему это так вкусно? Я не ем сладкое утром, – недоумевала я, запивая все травяным чаем.

– Потому что мед я у Андреича беру с пасеки. Это тебе не магазин.

Я покивала, как всегда признавая папину правоту. Может, и правильно так жить? Подальше от центра и машин, ближе к природе и натуральному хозяйству окрестных деревень.

Мы вышли на веранду, где сохли амфоры. Папа долго их рассматривал, а потом сказал:

– Может, и стоило тебе поступить куда-то в художественный после школы?

Я ничего не ответила. Когда я закончила художку, у меня уже был Гриша. В его планы это не входило, а я целиком и полностью была с ним во всем согласна тогда.

Пожав плечами, я обняла и поцеловала папу. Такси уже подъехало. Отец сунул мне в карман что-то. Я достала пятьсот рублей и раздраженно протянула:

– Пааа, ну зачем?

– На такси, – ответил он, полностью уверенный в правильности своих действий.

Я обычно спорила, но сегодня вдруг поняла, что обижаю его этим. Только покачала головой и еще раз крепко стиснула отца.

– Спасибо. Я позвоню.

Он покивал, отпуская меня, проводил до такси, открыл дверь, подал руку, как истинный джентльмен. Папа махал, пока машина не скрылась из виду.

Я не опоздала, шеф был доволен предоставленной информацией и горячим кофе. А в обед в приёмную заявился Гришка. Он ворвался ураганом, вытаскивая меня из-за стола и кружа над полом. Я смеялась, но радости при этом не чувствовала, только предвкушение. Он заберет меня обедать, и там я все ему скажу.

Владимир Антонович даже отпустил меня пораньше и разрешил задержаться. Видимо, в честь моего длинного языка и нелепой исповеди накануне. Гришка потащил меня в ресторан, как обычно.

– Как учеба-работа? Расскажи мне, красавица. Все хочу знать, – потребовал он, накручивая на вилку любимую карбонару.

Паста, как и допрос с подробностями, были ритуалом для нас. Каждый раз, возвращаясь из рабочей поездки, Гриша заваливал меня вопросами. Сначала я думала, что он ревнует, потом, что ему интересно. И только сегодня до меня дошло. Он сам почти ничего никогда не говорил о себе и работе. Максимум, что я сегодня услышала, – это жалоба на сломанные фотоэлементы в уборной бизнес-класса «Ласточки».

– Воды не было. Представляешь? Мылом я намылился, а смыть не могу. Жесть, да? –делился со мной Гриша.

Он расхохотался, и я тоже улыбнулась, спросила:

– Разнос им устроил?

– Нет, зачем? Просто сказал, что не фурычит. Девочки не виноваты, что тупая аппаратура крякнула.

– Да, конечно. А мыло ты куда дел?

– Никуда. Вытерся полотенцем бумажным. Благоухал как фиалка.

Я снова засмеялась, вспоминая, почему все это время у меня не было мыслей уйти от Гришки. Он веселый, симпатичный, богатый. Как ни крути, было бы лицемерием игнорировать последний факт как положительный в копилке моего жениха.

– Девочки дали влажные салфетки, поблагодарили и плеснули в кофе ликера. Люблю бизнесом путешествовать. Не представляю, как ты жмешься в этих жутких общих вагонах.

Я вздрогнула и уронила вилку, вспоминая свою последнюю поездку.

– Алис? Ты в порядке? – моментально заметил Гриша мое волнение. – Покраснела, или мне кажется?

– Суп горячий, – уже привычно нашла я побочную причину для прикрытия своих чувств.