Профиль незнакомца

Глава 13

Когда я оставила место убийства Дэвида Брукса в распоряжении криминалистов и следователей, уже рассвело. Я слышала, как Раузер громко жаловался судмедэксперту на то, как его люди неумело обращаются с телом и как они своей безалаберностью портят место преступления. Я знала, что лейтенанту Аарону Раузеру предстоит еще один долгий день. День третий, и Дэвид Брукс уже мертв. День третий, и в «Атланта джорнал конститьюшн» появилось второе письмо.Тик-так, лейтенант.

На обратном пути домой я поймала такси. Известие об убийстве и втором письме доносилось из всех автомобильных радиостанций. Водитель тоже был не прочь обсудить эту тему. Он опасался за свою безопасность. По его словам, он научился неплохо оценивать возможного пассажира, знает, кого забрать, а кого оставить, кто может его ограбить, а кто – дать чаевые. Теперь же он не знал, чего ему ожидать. В новостях говорилось, что убийцей может быть парень из соседнего дома, кассир в продуктовом магазине, человек, стоящий у банкомата позади вас…

Таксист высадил меня перед отелем «Джорджиэн». Едва передвигая от усталости ноги, я забрела в кафе рядом с вестибюлем.

Рассказ об убийстве Брукса крутили по телевизору в кофейне, и я, пока ждала свой двойной латте, слушала, как и все остальные в очереди, навострив уши. То, что эти жестокие убийства казались случайными, что мотив убийцы был неизвестен и, следовательно, непредсказуем, и от него нельзя было защититься, казалось, посеяло во всех семя ужаса. Дурное предчувствие отравляло воздух, которым мы дышали. Тридцатисекундный ролик местных новостей с криминологом из Южной Джорджии сообщил нам, что никто не знает, кто будет следующим, но это произойдет снова, причем скоро. Для любителей бега, которые хотели сформировать группы, а не бегать в одиночку, был показан контактный номер. Было также предложено, чтобы родители ждали на автобусных остановках вместе с детьми. Прозвучали также предупреждения в адрес владельцев скутеров и велосипедов – им было рекомендовано избегать поездок после наступления темноты. На станциях городской железной дороги и подземки была усилена охрана.

Атланта имеет долгую историю массовых и серийных убийств. Черный мясник в начале 1900-х годов. «Детские убийства» в семидесятых и восьмидесятых годах, когда были убиты двадцать один ребенок и подросток. Кровавая бойня, устроенная Брайаном Николсом, начавшаяся в здании суда округа Фултон и выплеснувшаяся в пригороды. Или то, как биржевой трейдер Марк Бартон расстрелял семью и коллег из Бакхеда. Все мы выросли, слыша или читая истории о кровавом прошлом Атланты, но это было другое. Этот убийца писал нам – вернее, живописал, – как он истязает своих жертв. Он сообщал нам, что разговаривает с ними, что постоянно спрашивает их, что они чувствуют. Эта жуткая картина его обращения с жертвами и последнее письмо подняли тревогу города на новый уровень.

И, как если бы нам и без того не хватало паники, передача «Доброе утро, Америка» началась со слов: «Серийный убийца в Атланте, известный как Уишбоун, вновь нанес удар после того, как в местной газете были опубликованы письма, в которых он насмехался над городской полицией и подробно описывал свой план. Неужели, чтобы предотвратить это последнее жестокое убийство, политика помешала полиции Атланты задействовать свой лучший ресурс – общественность? Этим утром известный профайлер Джейкоб Доббс дает оценку ходу расследования и угрозе, известной как Уишбоун…»

Я опустилась в мягкое кресло и со злостью посмотрела на телеэкран. Я работала с Джейкобом Доббсом в Бюро. На мой взгляд, он был еще тот сукин сын, не способный объективно оценить ни один аспект расследования, поскольку не располагал инсайдерской информацией, а «давать оценку» на самом деле означало обычные домыслы. Интересно, смотрел ли убийца телевизор? История уже стала вирусной. Наверняка это было пьянящее ощущение для того, кто позволил СМИ дать себе имя.

KNIFEРLAY.COM

Блоги вашего интернет-сообщества для взрослых Edge Fetish & Knife Play > По ту сторону лезвия, фантазия пользователя BladeDriver, название блога > О эти сладкие шестнадцать лет!

Еще столько работы нужно сделать, и такое мощное давление… Они утверждают, что хотят, чтобы это наконец прекратилось, но так ли это на самом деле? Нет. Им не терпится прочесть о следующем. Хотите узнать секрет? В мой первый раз мне было шестнадцать лет – и мои школьные оценки не снизились даже на балл. Я не был похож на других детей.

Я приняла душ, позавтракала вместе с Белой Мусоркой – она обожает омлет с зеленым луком и сливочным сыром, – а затем позвонила Нилу. У меня все еще были ипотека и мой бизнес, призывы вернуться, обещания гонораров, деньги, которые нужно было заработать, чтобы держать голову над водой независимо от того, что еще происходит в мире, и сегодня утром мне требовалась его помощь. Когда мы выехали, было уже начало двенадцатого.

Я вела машину по Пьемонт-авеню через Мидтаун. Сидевший на пассажирском сиденье Нил тем временем пыхал косяком, делал длинные затяжки, удерживал их в себе, а затем выкашливал. Было уже жарко и влажно, и я устала от долгой ночи. Нил тоже устал. Он работал с парой детективов из оперативной группы Раузера, составляя по возможности полную картину образа жизни жертв – все, что угодно, что могло помочь нам понять, каким образом убийца выбирает себе жертву. Верх кабриолета был опущен, и воздух приятно дул мне в лицо. Я откинула волосы назад. На мне была белая рубашка, которую я заправила в брюки цвета хаки с вышитым на левом кармане логотипом несуществующей курьерской компании, и пара лоферов «Тодс», обошедшиеся мне в четыреста «баков», но если вы вынуждены носить хаки и лоферы, это разумно.

Я взглянула на Нила, затем снова на дорогу.

– И как ты только смолишь эту дрянь весь день? Ты сможешь вести машину?

Он выдохнул на меня дым.

– Черт, да, я умею водить.

Мы приближались к Десятой авеню. Внутренний дворик кафе «Аутрайт букс», битком набитый кофе, булочками с малиной и симпатичными парнями. «Флайинг бискит» справа, «Ред томато», «Никимотос» и «Карибу» слева. Бранч был в самом разгаре, а вот обеденный перерыв только начинался. На улице пахло дыней, свежей выпечкой и жареным беконом, и в какой-то момент я вспомнила, какой вкус в это время дня был у «Кровавой Мэри».

Нил держал папку с личным делом женщины, которой я должна была вручить повестку свидетеля. У нас был ее домашний адрес, рабочий адрес, описание автомобиля и его номерной знак, фотография паспортного размера, копия ее водительских прав, краткий отчет адвоката об опыте работы с ней. Еще были копии судебных документов, в которых говорилось, почему ей вручается эта повестка, и копии отчета шерифа.

– О, помню, как искал у нее альтернативные адреса, – прокомментировал Нил, пробежав содержимое папки глазами. – Шериф трижды пытался вручить ей повестку.

Есть множество причин, почему люди уклоняются от повесток в суд. В девяти случаях из десяти все дело в простом неудобстве. Кому хочется тратить время на то, чтобы явиться на долгий и нудный допрос, или сидеть в суде и часами ждать, когда вас вызовут дать показания? Разумеется, бывают исключения. Иногда свидетели пугаются. Иногда им платят за молчание. Иногда они сами – бандиты и преступники.

– По правде говоря, я не думаю, что это будет большой проблемой.

Нил улыбнулся мне.

– Да ты что? Что ты знаешь такого, чего не знает шериф?

Я улыбнулась и подмигнула. Мы проехали Пьемонт-парк, свернули налево на Монро, а затем к жилому комплексу напротив торгового центра «Энсли». Несколько юридических фирм, с которыми я работала, использовали меня для вручения сложных повесток в суд, когда офис шерифа терпел неудачу. У меня не было никаких ограничений в отношении метода или, скажем, этики, так что я, когда мне было нужно, могла проявить творческий подход. Плюс у меня было время. В отличие от них. У них и без того дел невпроворот. На прошлое Рождество я засунула повестку в суд во фруктовый торт, а недавно, когда мы с Раузером заказывали пиццу, я уговорила одного из их водителей отказаться от кепки. В этой кепке и с коробкой из-под пиццы я смогла вручить повестку одному чуваку, который три месяца скрывался от офиса шерифа. Согласитесь, кто не откроет дверь разносчику пиццы? Сегодняшняя повестка в суд, которую я собиралась вручить, лежала в кофейной чашке, а та, в свою очередь, – в подарочной коробке, которую я завернула в коричневую почтовую бумагу. На яркой наклейке из фольги было написано «Купи и выиграй приз» и указан фальшивый адрес в Иллинойсе – спасибо помощи одного находчивого парня из «Кинкос».

Хелен Грейбил и ее муж жили в блоке С‑6, на первом этаже. Я припарковалась рядом с домом, достала блокнот и сунула в карман рубашки ручку.

– Ты там осторожнее, – сказал Нил. – Место малоприятное. – Он откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза.

Дверь открылась после первого звонка.

– У меня посылка для Хелен Грейбил.

– Давайте ее мне. – Мужчина был в красных клетчатых шортах и футболке. Между пальцами зажата сигарета, толстые предплечья и загар. Но не такой, какой вы получаете в соляриях или на песчаных пляжах, – скорее тот, который вы ловите, работая на улице.

Я сделала вид, будто читаю в блокноте инструкции по доставке, наклонив коробку так, чтобы он мог ее увидеть.

– Извините, – сказала я. – Но она должна поставить свою подпись. Просто пусть завтра придет на склад и заберет ее.

Мистер Грейбил, похоже, ломал голову над тем, что ему делать. Он с опаской посмотрел на меня, затем снова на коробку.

– Хелен, это один из твоих розыгрышей! – крикнул он через плечо. – Ты должна расписаться.

На заднем плане промелькнула тень и тотчас исчезла. Бинго! Из-за угла показалась ее голова, затем нога, и, наконец, Хелен подошла к двери. Она была худой, но крепкой на вид. Кожа ее казалась дубленой от слишком большого количества выкуриваемых сигарет, верхняя губа в мелких морщинках. Она на пару секунд застыла на месте, но этого хватило, чтобы бросить на мужа ненавидящий взгляд, затем протянула ему свою полную чашку кофе. После чего взяла коробку и поставила в моем фальшивом журнале курьерской службы свою подпись.

Как только дверь закрылась, я поспешила обратно к машине. Чего лучше не делать, когда кто-то долгое время уклоняется от повестки в суд, – так это торчать рядом, пока они выясняют, что только что произошло. Если не соблюдать осторожность, вся ваша бравада – мол, вот вам повесточка, получите и распишитесь – отскочит от вас, как футбольный мяч. Никогда не знаешь, чем все это может закончиться.

Нил уже развернул машину и ждал на водительском сиденье с работающим двигателем.

– Я ее поймала, – сообщила я ему и забралась на пассажирское сиденье. – Муж совсем растерялся, когда увидел обратный адрес. Она крепко подсела на тотализаторы, покупает лотерейные билеты и все в таком духе.

– И как ты это узнала?

– Эй, ты не единственный, кто способен провести небольшое расследование. В конце концов, я детектив.

– Из чего следует, что ты порылась в ее мусоре?

– Именно.

Мы ждали просвет в потоке машин, чтобы выехать из комплекса на Монро-драйв, когда я услышала позади нас крики. Посмотрела в зеркало заднего вида и увидела, что к нам несется Хелен Грейбил. Она потрясала кофейной чашкой, которую держала в одной руке, и повесткой в другой, описывая то, какими способами собирается засунуть и то, и другое мне в зад. Ее муж подбежал к ней сзади и безуспешно пытался ее удержать.

– Ладно, поехали, – сказал я Нилу.

Затем раздался стук. Кофейная чашка, которая только что была в ее руке, пролетела над моим старым кабриолетом и ударила меня по затылку возле левого уха. На пару секунд мир превратился в скопление маленьких золотых пятнышек.

– Твою мать, езжай! – крикнула я. – У этой сучки хороший бросок.

Нил рассмеялся.

– Я не могу просто так взять и выехать из пробки…

Затем –пинь-пинь. В лобовом стекле появилась идеально круглая дыра. Пуля пропела между нашими головами и вылетела через лобовое стекло. Мы быстро переглянулись, после чего Нил резко надавил на газ, вылетел на Монро-драйв, пронесся через четыре полосы движения и под гудки, визг шин и вскинутые в воздух средние пальцы водителей влетел на парковку торгового центра «Энсли». Перескочив через шесть лежачих полицейских, он довез нас до Пьемонт-авеню и остановился в нескольких кварталах от Четырнадцатой улицы рядом с парком.

Мы молчали как минимум целую минуту, ошеломленно глядя, как по моему ветровому стеклу паутиной расползается пулевое отверстие.

– Черт, – наконец прошептал Нил.

Я потрогала растущую на затылке шишку.

– Это было совершенно новое лобовое стекло.

Но тут запищал мой телефон. На дисплее высветился номер конторы Тайрона.

– Что случилось? – спросил Тайрон.

– Я не уверена, что ты поверишь, если я скажу тебе.

– Испытай меня.

– Хорошо. Меня только что огрели по затылку кофейной чашкой. В моем лобовом стекле свежая дырка от пули, а Нила, похоже, сейчас вырвет.

– Понятно, – протянул Тайрон. – Ладно, тогда новое дело покажется легким. Парень нарушил запретительный судебный приказ, был схвачен, мы его выручили, и знаешь что? Этот хорек не явился в суд. Тебе нужно несколько «баков»?

– Семейный или уголовный суд?

Тайрон помедлил с ответом. Явно не к добру.

– Уголовный.

– Значит, это не просто нарушение запретительного приказа. Он на кого-то напал?

– На бывшую жену, – признал Тайрон. – Избил так, что на ней живого места не осталось. Достань его и проследи, чтобы по дороге в участок он случайно вляпался в какое-нибудь дерьмо.

– Как его зовут?

– Какое-то пидорское французское имечко, – ответил Тайрон.

– Случайно не Лабрек? – спросила я, потирая голову. – Уильям Лабрек?

– Да, он самый. Билли Лабрек.

Глава 14

Сорок восемь часов назад Дэвид Брукс был найден в окровавленной кровати отеля, а второе письмо Раузеру попало в новости. Прошла неделя с того момента, как первое письмо о Лэй Кото подарило убийце имя, столь любимое теперь всеми СМИ, – Уишбоун. Угроза была реальной. Убийца бродил по нашим улицам. И, как будто чтобы поднять температуру в городе до точки кипения, Атланта уже вторую неделю подряд нагревалась до ста градусов. Количество нападений стремительно росло, как это всегда бывает, когда сталкиваются большой город и палящее жаркое лето. Неудивительно, что новости пестрели криминальной хроникой и предупреждениями.

Застрелен владелец магазина в центре города… Еще один случай агрессии на дорогах Атланты… Красный уровень смога в городе.

Никто не чувствовал себя в безопасности. Казалось, улицы Атланты найдут способ заполучить вас. Атмосфера была чистой воды кризисом. В моем офисе накапливались дела. На моем столе царил хаос. Я не могла найти доказательств того, что оплатила счет за электричество, банковский депозит ждал уже несколько дней, и я в течение трех недель не выставляла счетов. Я ненавижу выставлять счета. Я делаю это лишь потому, что должна. Агентство развивалось и, похоже, поставило перед собой цель добиться ошеломительного успеха, со мной или без меня.

Если честно, мое сердце никогда к этому не лежало. Оно вообще ни к чему не лежало со времен Дэна, после того как меня с треском выперли из Бюро и я протрезвела. Большинство косяков, которые я нагородила, не просыхая, были устранены, но в те жаркие, тревожные недели я поняла: какая-то часть меня по-прежнему отсутствует. Я не ощущала в себе никаких эмоций, что не могло не вызывать тревогу. Жизнь как будто пронеслась мимо меня, не оставив после себя ничего. Я ушла в себя – почему, точно не знаю, – но той ночью, когда я с бьющимся сердцем ехала на место убийства Брукса, когда я вошла в ту комнату, где убийца совсем недавно сделал свое черное дело, и тело было еще теплым, а вино охлажденным, мои чувства вновь были начеку, а я сама – снова живой. Я что-то чувствовала. То, что меня возбуждает мертвое тело, – это, конечно, полный отстой. Но ведь Дэн пять лет лежал подо мной как труп, и бо́льшую часть времени мне все же удавалось словить оргазм. Справедливости ради следует отметить, что время от времени, когда того требовал долг, он предлагал толчки тазом, но он давно утратил аппетит ко всему, что было легкодоступно. Для моего бывшего мужа главным была охота, что означало, что на следующий день после свадебной церемонии у него не было абсолютно никакого азарта.

Я хотела сделать в своем кабинете как можно больше до того, как придут лабораторные отчеты судмедэксперта и криминалистов по убийству Брукса. Чтобы собрать воедино всю информацию и оценить ее, а потом на этой основе выработать стратегию расследования, потребуется какое-то время. Отчеты тоже потребуют времени, но я хотела быть готовой. Правильно проведенный сбор улик, способность по возможности полно воссоздать картину взаимодействия преступника и его жертвы позволили бы нам всем лучше понять мотив. Я была убеждена: если мы сумеем проникнуть в мотив убийцы, это рано или поздно приведет нас к нему.

Я планировала поездку в Денвер, перебирала вещи в шкафу, ломала голову, какая одежда мне понадобится. Нил был прав: корпорация, нанявшая нас для поиска их бухгалтера-ворюги, хотела, чтобы я занялась им лично. Мне же позарез требовались деньги. Их бывшего бухгалтера будет ждать большой сюрприз, когда я появлюсь у его дома. План был таков: прилететь вечером и улететь ровно через сутки. Легко, как я надеялась. Шишка от кофейной чашки Хелен Грейбил на моей голове и синяк на запястье, оставленный Уильямом Лабреком, болели, напоминая о том, что да, время от времени все идет наперекосяк. И дело Ларри Куинна о неудачном лазерном лечении и еще одно свидание с Уильямом Лабреком все еще ждали моего внимания. Интересно, мучил меня вопрос, выразит ли Лабрек хотя бы толику согласия, чтобы его затащили в полицейское управление Атланты для допроса.

Мой телефон издал трель.

– Извини, у меня не было возможности позвонить, – сказал Раузер. Накануне вечером перед сном я отправила ему текстовое сообщение, но так и не дождалась ответа, что было не в его духе. – Занят так, что пар из ушей идет, – добавил он. – Отчет медэксперта о содержимом желудка готов. Форель, крабы, ботва репы, какое-то блюдо из сладкого картофеля и изрядное количество белого вина. Мы показываем фотографию Брукса во всех местных ресторанах, особенно в районе Бакхеда, где он был убит.

– Ботва репы и сладкий картофель в Бакхеде? – спросила я.

– Вероятно, одно из тех пафосных заведений, где соусом рисуют на тарелке узоры. И вот что интересно: на теле были следы смазки презерватива, Кей, но самой резинки в номере не найдено. Есть также следы мыла по всему телу и на всех простынях под ним. Брукс был чист до блеска, за исключением собственной спермы. Никакой другой ДНК на его теле нет. Ногти подстрижены и вычищены. Впрочем, у нас есть куча всякой всячины из номера, но, чтобы разложить все это по полочкам, потребуется не одна неделя. Вероятно, в ковре остались следы трехлетней давности. Мыло на коже Брукса соответствовало бренду отеля, но самого мыла в номере тоже не было. И еще кое-что интересное. Горничные говорят, что положили в номер три губки. Нет ничего. Ни презерватива, ни мочалок, ни распечатанного куска мыла, ни одного недостающего стакана.

– Совместная ванна, – сказала я. Картина постепенно прояснялась: убийца был способен не только вынудить жертву открыть ему входную дверь, но и на искусное, манипулятивное соблазнение. – Это объясняет семенную жидкость и остатки мыла на простынях. Должно быть, это следы их секса. Еще одна вещь, которая отличает Брукса от других жертв.

Дэвид Брукс избежал долгих часов истязаний. Его тело было любовно прикрыто. Он что-то значил в жизни убийцы – реальный или символический, он был ему важен.

– Убийца подошел сзади, верно? – спросила я.

– Совершенно верно. Замахнулся сзади и воткнул лезвие ножа в яремную ямку. Раны соответствуют ножу, которым убийца пользовался в предыдущих случаях.

Остальные знали, в какой опасности они находились, что за монстр поймал их в ловушку. Они пережили ужас, который приходит с этим знанием, и были брошены голые, с раздвинутыми ногами. Брукс был другим. Брукс был особенным. Убийца не хотел, чтобы он видел приближение смерти. Почему? Я поделилась своими мыслями с Раузером, и мы притихли.

– Камеры вестибюля показывают, что на стойке регистрации Брукс один, – наконец произнес Раузер. – Никакого внешнего наблюдения, кроме вестибюля. Соседний номер была пуст, а поскольку таких номеров в здании всего два, он изолирован. Пырни меня кто-то в грудь ножом, и я буду орать как резаный. Отель был хорошим выбором.

– Такое колото-резаное ранение парализует диафрагму, – сказала я ему. – Воздух не может пройти через голосовые связки. Жертва не в состоянии издать ни звука. В таких случаях смерть наступает мгновенно. Так что не важно, где они были. Совершенно бесшумное убийство.

– Что за жуть, Кей, от тебя даже мороз по коже, – пожаловался Раузер. –Господи… Мне даже не хочется тусоваться с кем-то, кто знает такие мерзости.

– Эй, я просто распространяю солнечный свет, – сказала я.

– Мы тут поковырялись в личной жизни Брукса. Он оказался еще тот бабник. Трахал все, что шевелится. Никаких доказательств того, что он был бисексуалом, но большинство мужиков все равно это скрывают. – Я услышала в его голосе напряжение. И усталость. – Честно говоря, я ни на шаг не приблизился к пониманию того, как он их выбирает.