Горящая черная звезда, пепел, подобный снегу

Целься в демоническое ядро ци. Оно расположено там же, где сердце. А потом атакуй.

Голос, подобный бархатной полуночи. Взгляд, точно пылающая черная сталь. Она помнила, какими холодными и твердыми казались пальцы Цзэня, когда он накрыл ими ее, направив кончик кинжала в область своего сердца.

Лань сглотнула и быстро заморгала в попытке отогнать воспоминание. Над краем горизонта появилась тень, не силуэт, а скорее лишь нечто, закрывающее собой звезды, которыми было испещрено небо цвета индиго. Когда фигура будто бы повернулась, Лань застыла. Ей показалось, что она увидела блеск металлических браслетов и доспехов элантийского мага, почувствовала ледяной взгляд, нашедший ее посреди этой бескрайней пустыни.

Эрасциус. При их последней встрече они летели с утеса вниз. Их обоих ждала верная гибель, если бы Цзэнь не спас ее. Эрасциус должен был умереть.

Девушка крепче сжала Тот, Что Рассекает Звезды, и шагнула вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с виднеющейся вдали фигурой…

Но та вдруг исчезла. Настолько быстро, что Лань едва успела моргнуть. Она даже задумалась, а не показалось ли ей.

Учащенно дыша, она еще несколько мгновений смотрела на вздымающиеся над горизонтом дюны, пока раздавшийся позади кашель не привлек ее внимание.

Дилая, лежавшая на земле, шевельнулась. Она приоткрыла глаз, под которым уже начал проявляться синяк.

– Коварная маленькая лисица, – прохрипела она.

Лань опустилась рядом с ней на колени.

– Лошадиная морда, – с облегчением выдохнула она. – Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я рада, что ты жива.

Дилая мгновение смотрела на Лань затуманенным взглядом, пока тот не стал более сосредоточенным.

– Ты ее использовала.

Догадаться, о чем речь, было несложно: о силе Серебряного Дракона, что таилась внутри Лань. Та, которую она поклялась не использовать. И не использовала: Бог-Демон дал волю своей магии, чтобы спасти ее жизнь.

Но Лань понимала страх и упрек, что виднелись в глазах Дилаи. Они все стали свидетелями падения Цзэня, лицезрели, как он утратил контроль над своим Богом-Демоном. Это он привел элантийцев к Краю Небес.

– Бог-Демон был вынужден спасти меня. Только в этом и дело, – заверила Лань Дилаю. – Я никогда не призывала его и не собираюсь этого делать. Я помню, что случилось на Краю Небес. Даю тебе слово.

Дилая смотрела то в один глаз Лань, то в другой, будто бы пытаясь что-то найти. Затем она выдохнула, пошевелила рукой и, поморщившись от боли, чертыхнулась.

– Помоги мне подняться.

Вместе с Таем Лань поставила Дилаю на ноги. Бледная, с блестящим от пота лицом, она слегка покачнулась. На мгновение показалось, что девушка снова упадет, но Дилая сжала зубы и устояла, скорее всего, из чистого упрямства.

– Тебе нужно к лекарю, – заметила Лань. – Лучше нам поскорей добраться до Наккара.

– Наккар, – согласился Тай. – Мы идем.

Сама Дилая решила не спорить, видимо, признав свои раны достаточно серьезными.

Лань колебалась. В нескольких десятках шагов от них начали приходить в себя караванщики, выжившие после нападения песчаного демона.

– Нужно им помочь, – произнесла она.

– Нет, – решительно ответила Дилая. – Мы уже помогли. Один из них может узнать нас и за круглую сумму продать информацию о нашем местонахождении элантийцам.

Дилая была права, но Лань не могла отделаться от ощущения, что они не справились со своей задачей. Мать оплакивала своего ребенка; мужчина рыдал, держа на руках распростертое тело своей жены. В приглушенном свете никто из них не замечал стоящую в отдалении троицу.

Лань снова взглянула на линию горизонта. Ничего, кроме ясной звездной ночи. Она готова была поклясться, что почувствовала элантийца где-то там, среди теней, которые отбрасывали песчаные дюны.

Может, однажды они будут жить на земле, с которой им не придется бежать.

Оставшаяся часть пути до Наккара, возможно, заняла не больше одного перезвона, но время, казалось, тянулось так же долго, как бесконечная пустыня перед ними. То была кропотливая работа: песок был мягким, а ночь холодной, так что вскоре дыхание Дилаи стало затрудненным, и она вся покрылась потом. Когда Лань уже подумала, что девушка свалится с ног, она заметила, как поменялся холмистый ландшафт.

Наккар.

В отличие от остальных городов, расположенных рядом с пустыней, белые, точно яичная скорлупа, стены Наккара не украшали зубцы. Верх стены был усыпан голубыми драгоценными камнями, которые мерцали в лунном свете, как волны океана. За стенами высились дома из утрамбованной земли, их крыши были украшены золотом и лазуритом. А вдалеке возвышались тени заснеженных гор, которые погружались пиками в облака. Их, как простыню из бледного шелка, рассекал огромный водопад.

– Наконец-то, – прохрипела Дилая, но Лань заметила, что даже она была впечатлена увиденным. – Город Бессмертных.

Их благоговейный трепет продлился недолго, ведь у городских ворот ци отяжелило знакомое давление металла. Элантийская магия. Они присоединились к толпе торговцев и путешественников с Нефритовой тропы, которые ждали разрешения на въезд. В мерцающем свете факелов, освещавших ворота, фыркали верблюды, ревели ослы, ржали лошади, а их владельцы шепотом просили животных умолкнуть.

– Опусти вуаль, – напомнила Лань Дилае, когда они приблизились. – Нам лучше разделиться. Я попытаюсь пройти с одним из караванов. А ты, Тай, представишь Дилаю своей женой. Скажи им, что она больна из-за того, что много времени провела на солнце.

Трудно было понять, кого больше возмутил вымышленный брак – Дилаю или Тая, но маскировка сработала. Пусть королевские маги и поставили Лань и ее спутников во главу списка разыскиваемых, это мало мотивировало пехотинцев, стоявших у ворот одного из крупнейших торговых городов и ежедневно проверяющих тысячи въезжающих и выезжающих путешественников. Патрульный лишь бросил на Дилаю и Тая беглый взгляд, прежде чем взмахом руки позволить им проехать (при этом он прикрыл нос, будто боялся подхватить таинственное заболевание, которым страдала Дилая).

И вот настала очередь Лань. Она прищурилась, когда к ее лицу поднесли факел. После нескольких перезвонов темноты его свет казался невероятно ярким. Когда она посмотрела в зеленые глаза патрульного, на мгновение ей вспомнился другой элантийский солдат, из ее прошлой жизни в Хаак Гуне. Лань могла поклясться, что патрульный заметил страх в ее глазах и почувствовал, как напряглось ее тело.

Но он только зевнул и махнул рукой, пропуская ее. Свет факела осветил лицо следующего торговца.

Лань присоединилась к Дилае и Таю, которые ждали ее на обочине. Все трое добрались до Наккара, одного из самых оживленных торговых пунктов Нефритовой тропы… Наиболее тщательно патрулируемого западного города Последнего царства. Теперь им предстояло найти легендарную библиотеку, охраняемую кланом ЮйЭ, и выяснить, таится ли в ней путь к Шаклахире, Забытому городу Запада.

5

У каждой вещи в этом мире есть точка рождения и точка смерти.

В этом и заключается основополагающий цикл ци.

    Дао Цзы, «Книга Пути» Классика добродетелей, 2.7

Цзэнь внезапно проснулся посреди ночи. Ему снился город из песка, серебряный полумесяц, окутанный тенями дракон.

И ему снилась Лань.

Он выпрямился и провел рукой по лицу. Фитиль сальной свечи догорел, а чернильница опустела; погребальная камера, в которой он теперь работал, была погружена в тишину и мрак. Наступили часы, которые простой народ называл призрачными. Это имя имело куда более глубокий смысл, чем многие полагали: инь из других миров просачивалась в этот в большем объеме, так что шансы увидеть духов и чужие души заметно возрастали.

На импровизированном столе Цзэня были разбросаны барабан из лошадиной кожи, золотое орлиное перо, латунное зеркало размером с ладонь и трактат «Классика Богов и Демонов».

Целый день он провел в одиночестве над книгой, что нашел в сундуке из березового дерева. Взгляд его стал остекленевшим, а плечи болели от кропотливого перевода мансорианского языка, со знанием которого ему суждено было вырасти, который он должен был знать так же хорошо, как линии на собственной ладони. Он не спал, не ел и даже не пил, если не считать чашечку чая, которую для него заварил Шаньцзюнь.

Тень Черной Черепахи примостилась в самом темном углу комнаты, паря в том месте, до которого не дотягивалось пламя свечи. Бог-Демон оставался рядом с Цзэнем весь прошедший день, поскольку его упорство уступило место разочарованию, и он не стал разрывать их связь. Цзэнь надеялся, что Черная Черепаха заполнит пробелы в тех местах, которые сам он перевести был не в силах.

Иногда ему казалось, что грань между его сознанием и сознанием Демона стиралась. Когда он натыкался на незнакомый знак, перевод приходил в его голову, вытянутый из океана знаний, которыми обладала Черная Черепаха.

Цзэнь поднялся на ноги, зажег новую свечу и подошел к первой могиле. Он окинул взглядом мансорианского генерала, сохранившегося настолько хорошо, что он мог бы спать на ложе из погребальных шелков. Поддавшись порыву, Цзэнь поднял руку, притянул ци к кончикам пальцев и начал чертить мансорианскую печать, которую изучил совсем недавно и расшифровал только наполовину.