Неполное зачатие

Неполное зачатие
Амелия Борн

Когда твой вес больше ста килограммов, ты не думаешь что:

– девственность в двадцать три года – это что-то из разряда фантастики

– можешь переспать с боссом и не помнить об этом

– во время планерки у тебя начнутся боли, похожие на схватки

– в этот же день ты родишь ребенка…

Стоп… это же все обо мне! Есть только маааленький вопрос. Я что – была беременна?!

Содержит нецензурную брань.

Амелия Борн

Неполное зачатие

Живот болел с самого утра. Я и проснулась-то от того, что у меня случился приступ. Захотелось в туалет, но ничем хорошим мой поход не окончился. Просидев на белом друге минут двадцать и пережив еще пару приступов боли, я пошлепала на кухню. Возможно, завтрак и чашка кофе приведут меня в норму. Тем более, что досыпать уже было поздно. Во-первых, времени до работы оставалось все меньше, во-вторых, боли в животе не дали бы мне уснуть.

Проблемы с пищеварением имелись у меня всегда. В детстве я ела слишком много мучного, жареного и жирного, что конечно же отразилось не только на фигуре, но и на самочувствии. Но самое страшное состояло в том, что я не могла избавиться от пищевых пристрастий. Бутерброд с маслом, сыром пожирнее, обильно смазанный майонезом и запеченный в микроволновке… о! Это было настоящее блаженство! А пельмени? Обязательно со свининой, да еще и со все тем же майонезом. И все запить газировкой… И почему природа не наделила каждого человека способностью переварить любые жиры, даже с приставкой «транс», без вреда для организма и внешнего вида?!

Давайте познакомимся поближе, прежде, чем я расскажу свою историю. Меня зовут Оксана, мне двадцать три года и я работаю в обычной компании, которая занимается производством спортивного инвентаря. Меня воспитывала бабушка, такая, знаете, типичная, от которой с каникул возвращаешься в виде колобка. И беда заключалась в том, что каникулы мои растянулись не только на все детство, но и на весь подростковый период. С метаболизмом у меня было плохо с самого рождения, спорт я ненавидела (оно и понятно, если начинаешь помирать смертью храбрых, едва ступив на беговую дорожку), так что неудивительным стало то, что лет в пятнадцать я уже весила центнер. Спасал высокий рост, но не сказать, что очень сильно. Мои бока, живот, попа и бедра могли стать достоянием, если бы я родилась в век, когда Рубенс увлекался живописью. Но… приходилось признать, что я всего лишь жирная корова, хоть бабушка и уверяла меня в обратном.

«Сегодня пирожки с грибами. Они же диетические. На растительном масле. Я помню, как ты меня ругала за то, что я тебя кормлю на убой», – говорила она мне и я вздыхала и уплетала сразу штук пять. С горячим сладким чаем. Разве можно отказаться, когда бабушка готовит так вкусно?!

С молодыми людьми все у меня тоже было плачевно. Один-единственный парень, с которым я провстречалась полгода (и который так и не лишил меня невинности, что стало моей болевой точкой), ушел, заявив, что мы не подходим друг другу. Я знала, что означают эти слова. Ты жирная и тебе не место рядом со мной. Вот именно это и ничего другого!

После этих отношений я впала в депрессию, мне даже пришлось принимать транквилизаторы, потому что состояние моей нервной системы вызывало опасение у врачей. Но теперь все осталось в прошлом. У меня не было парня, дружить со мной хотела только девушка-ботан, с которой мы встречались по выходным, чтобы сходить в кино, ну и работа… Работой я и собиралась заниматься в ближайшее время. Скопить денег на путешествия и отдохнуть, например, в Европе, где к полным относятся гораздо толерантнее.

– Беляшкина! Оксана! Ты меня слышишь? – окликнул меня охранник на входе, когда я остановилась, чтобы отдышаться. Боли в животе усилились, и теперь превратились в один сплошной спазм. Вот отсижу на планерке, отпрошусь у шефа и поеду к врачу.

– Слышу! – откликнулась я, уже понимая, что опаздываю. Оно и немудрено, с моими-то передвижениями до работы в час по чайной ложке.

– Смени уже пропуск! Твой через раз работает. Я же тебе говорил.

Говорил он мне! А я не забыла, что говорил. Но мне было стыдно заказывать новый пропуск, потому что я была уверена – все поймут, почему я меняю старый. А я ведь на него попросту села, почему он и сломался.

– Я сменю, сменю! – пообещала я охраннику, и, насколько могла быстро, припустила в сторону конференц-зала.

«Господи, так и родить можно от того, что бегу, как лань, к чему совершенно непривычна!», – подумала я, еще не зная, как близка к истине. Но скажи кто мне тогда, что у меня проблемы именно такого характера – ни за что бы не поверила. А зря.

– …таким образом процент выручки…

Терлецкий Дмитрий Юрьевич повернулся ко мне и окинул долгим взглядом. Мне стало не по себе, но что поделать – я опоздала и теперь была вынуждена сгорать на месте от стыда. Запыхавшаяся, вспотевшая и с болью в животе, которая теперь не прекращалась почти ни на минуту, я представляла из себя жалкое зрелище. Хотя, надо признаться, о боли никто, кроме меня, не знал.

– Дмитрий Юрьевич, извините, – задыхаясь, прошептала я. – У меня… мне в общем сегодня не здоровится с утра.

Кто-то кашлянул, прикрывая рот рукой. Пара сотрудников переглянулись между собой. Я так и видела, какие именно мысленные сигналы они посылают друг другу.

«Наверно ела третий завтрак, вот и опоздала».

«А то и четвертый!».

«Могу поспорить, в лифте случился перегруз, он застрял. Пока Беляшкину вызволили, планерка уже началась».

«Или такси отказалось добросить ее без грузчиков».

– Если вам не здоровится, может, стоило остаться дома? – вскинул брови шеф.

Ох, босс мой! И почему он был таким красивым? Я, конечно, совсем не думала о нем, как о мужчине, но в такие моменты, когда стояла вот так напротив и понимала, что он обратит внимание скорее на какую-нибудь жабу, чем на меня, мне было грустно.

– Нет, я сейчас на совещании посижу, а потом к врачу съезжу. Мне уже лучше!

Я врала, мне было не лучше. Мне было хуже с каждой минутой. Боли не прекращались, охватывали не только живот, но и поясницу. Аппендицит у меня, что ли? Так. Так-так… что я знала об аппендицитах?

Я уселась на свое место, стул подо мной жалобно скрипнул. Достала планшет и вместо того, чтобы начать вести краткую запись о процентах выручки, вбила в поисковик «Аппендицит. Симптомы».

Ага… Боли сначала в районе пупка. Я задумалась о том, откуда у меня начались неприятные ощущения. Это пропустим, потому что я спала в этот момент. Тошнота и рвота. Однократно. Нет, минус симптом. Так… так… боль локализуется в правой стороне живота. Прислушалась к себе. Никакой правой стороны не было и в помине! Наоборот, следующий приступ распространился с живота на поясницу, как и было до этого.

– Ыыыыы, – застонала я сквозь стиснутые зубы. Голоса в конференц-зале стихли. Я подняла взгляд от планшета и поняла, что этот звук, полный боли и страданий, слышали все.

– Беляшкина? У вас все в порядке? – озадаченно проговорил шеф.

– Да! У меня все в порядке, просто немного болит живот.

– Может, все же поедете домой?

– Я?

– Ну не я же!

– А! Да. Домой. Вы знаете…

Я поднялась из-за стола, тяжело опираясь на него обеими руками, и тут случилось ужасное! У меня между ног потекло что-то горячее! Я же не могла так опозориться на весь офис? Господи, пусть это будет не то, о чем я думаю!

– Беляшкина, ты что – рожаешь? – взвизгнула Кристина из отдела сбыта. Блондинистая сучка-селедка, с которой мы невзлюбили друг друга с первого дня знакомства.

– Я? Рожаю?!

Обведя взглядом присутствующих, я остановилась глазами на шефе, и мне стало совсем плохо. Он выглядел так, как будто верил в то, что я действительно могу исторгать из себя ребенка в эти самые мгновения!

– Никого я не рожаю! Я… я… я девственница!

Зря я это сказала. Аппендицит вырежут, а слухи о моей невинности в двадцать три года останутся. Но мне очень быстро стало не до этого. Боль скрутила меня с такой силой, что я застонала и закрыла глаза.

– Да рожает она! – воскликнула Кристина. – Я такое в кино видела. Вызывайте уже скорую!