Я беременна, профессор!

– Ко мне на эко должна была прийти Дарина Иванова. А пришли вы.

– Но вы сами назначили мне это время! – возмутилась я.

Кое-что начало проясняться, но мне совершенно не нравилось то, что я понимала! Эко, другая женщина, перепутанное время приема… мне что, подсадили эмбрион незнакомки? Великий Парацельс!

– Я назначил, вы правы. И я виноват в том, что все это случилось.

– Да что – это? Вы мне можете уже объяснить?

Я даже вскочила с места и устремила на Поклонского взгляд, полный ужаса.

– В тот день была совершена врачебная ошибка.

– Мне подсадили чужой эмбрион? – снова вскричала я, ощущая, что попала в самый настоящий кошмар.

Что же теперь делать, боже мой? Аборт? Это первое, что просилось на ум! Ведь что меня ждет в ином случае? Во-первых, мне нужно будет брать академический отпуск. Во-вторых, рожать чужого ребенка! И что с ним потом делать? Отдавать его в настоящую семью? Господи, за что ты со мной так?

– Не совсем, – кашлянул профессор, когда я уже приготовилась упасть в обморок.

– Что значит – не совсем? – выдавила я из себя.

– Присядьте, Дарья, – попросил Альберт Венедиктович, и я потерянно опустилась на стул. – Вы действительно беременны, но вам не подсаживали чужой эмбрион. Серафима Петровна ошиблась и взяла в лаборатории не тот биоматериал.

Еще не легче! Что же мне тогда подсадили? У меня даже предположений не было на этот счет!

– Альберт Венедиктович, если вы прямо сейчас не расскажете мне все, вам придется вспоминать основы оказания первой помощи, – пискнула я, озвучивая свое настоящее состояние.

– Вам плохо? – встрепенулся профессор.

Нет, мне прямо очень хорошо!

– Говорите уже! – взмолилась я.

– Вам ввели мои половые клетки.

Чтооооо?

Я прикрыла глаза. Мозг думать отказывался. Остальные части тела тоже были близки к тому, чтобы перестать быть со мной в ладу.

– Мне ввели ваши клетки? Вашу, не побоюсь этого слова, сперму?

– Да. Искусственная инсеминация, вам знаком этот термин?

Еще бы он мне был незнаком!

– Почему ваша сперма хранится в лаборатории клиники?

– Потому что я завещал ее для науки.

Я посмотрела на Альберта Венедиктовича так, как будто он сбрендил. Хотя, и сама была примерно в том же самом состоянии. Может, это взаправду розыгрыш? Как бы мне хотелось в это верить…

– Вероятность забеременеть при таком способе оплодотворения – один к пяти, – прошептала я.

– И мы с вами попали в тот самый шанс.

Мы с вами. Мы с вами! Он так и сказал!

Господи, я была беременна… от Поклонского? Совсем не так я это себе представляла, что и говорить.

– И что мне теперь делать?

– Очевидно, рожать. Видите ли… вам нельзя делать аборт. Это я вам как кандидат медицинских наук говорю. Огромен риск возникновения бесплодия.

Профессор при этом выглядел так, как будто каждый день сообщал женщинам, что они случайно от него залетели и не рожать им ну никак нельзя. Я же сидела ни жива, ни мертва и не представляла, что предпринять.

– А что вы сами об этом думаете? – едва выдавила из себя минутой позже.

– Думаю, что этот ребенок должен появиться на свет. Я буду вам во всем помогать, Дарья. Буду вести эту беременность, сделаю все, от меня зависящее, чтобы оберегать вас от всех возможных неприятностей.

– Но я ведь учусь!

– Возьмете академический отпуск. Или можете перевестись на заочное… в ветеринарный.

В ветеринарный? Ну спасибо!

– Нет уж! Я предпочту получить то образование, какое и хотела получить всегда!

– Мне кажется, вам сейчас необходимо немного успокоиться и прийти в себя, – предложил профессор.

А вот это было правильное решение. Я поднялась со стула, в голове зашумело. Схватила сумку и, покачнувшись, пошла к выходу.

– Дарья, давайте я довезу вас до дома! – бросился ко мне Альберт Венедиктович, когда я уже доковыляла до выхода из кабинета.

– Нет! Я доберусь сама! – решительно отказалась я от помощи Поклонского. И, оказавшись в коридоре, почти бегом помчалась вон из этой клиники.

Мне предстояло подумать об очень многих вещах и принять то решение, которое в сложившихся обстоятельствах было единственно правильным.

Если оно имелось, конечно…

– Вот такие дела, шлюшка Молли, – заключил я, медленно поглаживая кошку по короткой шерстке.

Молли слушала внимательно, кисточки на ее ушах подрагивали, выдавая крайнюю заинтересованность в моем рассказе. А мне просто очень нужно было выговориться кому-то, поведав обо всем том, во что я вляпался. И кроме кошки слушать меня было больше некому.

Похоже, идея обзавестись женой была не так уж и плоха. А уж жена-репродуктолог – это же вообще почти мечта!

У меня и кандидатка отличная имелась. Лена, сама того не ведая, подала мне эту идею. Она сказала, что Иванова по мне сохнет – и план действий быстро сложился в моей голове. Он был идеальным во всем, кроме того, что построен на лжи.

Но выбора у меня не было. Скажи я Ивановой правду – это могло бы стать не только нашим секретом. А если кто-то еще, кроме меня узнает, что я вырастил клона, которого подсадили в матку пациентки – моей карьере конец. И не только карьере, а вообще жизни. Потому что за это светил реальный срок. И так рисковать я попросту не мог, доверяя эту тайну девушке, которую совсем не знал.