Простая история

Вообще-то, он немалого достиг в свои годы: хорошо оплачиваемая работа, свой дом, старые друзья, он успел жениться и успел развестись. Наверное, это тоже достижение? Тогда почему по прошествии восьми лет одинокой жизни и пяти лет после официального развода иногда так паршиво на душе?

Нет, всё-таки три часа сна после дежурства – это мало. Джеф резко сел на постели, подобрал одеяло с пола. От быстрого движения в череп ударила волна боли.

Точно – не выспался. Оглядел, морщась, собственную спальню. Эта комната ему всегда неуловимо нравилась. С того момента, когда отец впервые распахнул перед ним эту дверь и сказал: "твоя персональная обитель, мой мальчик". Эта комната примирила его с этим домом, который первое время после переезда казался неприглядно маленьким, тёмным, старым, скрипучим.

Когда сюда пришла Эмма, она комнату забраковала. Как это: окна супружеской спальни будут смотреть на улицу? Нет-нет! Она стесняется: а вдруг кто-нибудь её увидит! Представить нельзя, сколько уродов спешат влезть на дерево – подсмотреть, как переодевается женщина! И пришлось перебраться: подальше и напротив. В бывшую комнату бабушки. Вот она, первая неприятная вещь, связанная с Эммой. Живя в этом доме, Джеф потерял четырех близких людей. Иногда ему казалось, что они навещают его. Казалось: мёртвые завидуют живым и не всегда добры – у них иные интересы. Он решил, что самое лучшее для него просто прибрать комнаты. Опустошил их и предпочитал в них не заходить.

А тут на тебе: предлагают поселиться.

Настоящий дурак! Он – уступил. Даже объяснить ничего не попытался. С каким облегчением когда Эмма сбежала, он переехал в свою прежнюю комнату!

Это был один из самых приятных моментов жизни здесь. Последние три месяца комната выглядит почти неплохо, после того, как он нанял помощницу по хозяйству. Хоть паутины под потолком теперь нет. Он взглянул на часы, встал.

День клонился к вечеру. Солнце сияло, как в полдень, но свет уже был мягче.

Странно, именно после памятной весенней грозы он начал возвращаться к жизни. Снова начал гонять себя под музыку каждый день. А ведь это было последнее, что он забросил больше двух лет назад. Может, из страха потерять работу держался до последнего, но болото затягивает. Только этим летом, работая до изнеможения над своим телом, подхлестываемый твёрдостью тяжелого рока, он начал понимать как сильно он упал. Если бы не та гроза…

Давно в его жизни не случалось подобных встрясок. Работа каждое дежурство подкидывает сюрпризы но ситуация, когда приходится высылать спасателя на повреждённый самолёт, встречается не слишком часто. А то, что при этом удалось сохранить и саму машину – вообще редкость.

Как на него тогда подействовала жизненная сила этой девочки! Хлёстко ударила по его вялой апатии. Она так его поразила, что он принял решение, поставившее мгновенно на карту всю его жизнь, карьеру, будущее. В его практике не было случая, чтобы бывший пилот этой марки самолетов, работая диспетчером, взялся сам вести такой борт на посадку, не ожидая заводского консультанта. Он получил настолько сильный импульс, что вся его жизнь изменилась при этом. Вернее, даже не жизнь, а мировоззрение. Привычные приоритеты. Ну, а под давлением этого, и сама жизнь, в конечном счёте. И это всего лишь впечатление от встречи со вчерашним проблемным подростком, ещё девчонкой, которой едва стукнуло семнадцать! Девчонкой, настолько сильно любившей эту самую жизнь, что она преодолела ситуацию, которая иногда не по плечу взрослому человеку.

Куда сейчас исчез её голос, безмолвно звавший его летом?

В ванной он покопался на полке в поисках мяты. Кончилась. Ладно, можно будет купить по дороге. Или заказать мятный чай прямо в "башне". Может, это даже хорошо, что болит голова? Значит, он жив. Хотя боль и неплохое доказательство жизни, но едва его после того напряженного дежурства весной, треснуло резью по животу, он чувствовал себя более дохлым, чем тогда, когда ничего не болело. Стив похлопал его по плечу: "ну всё, Медведь, исчерпал ты лимит естественного здоровья. Застукал и тебя диспетчерский бич".

И Джеф, как куча мала его предшественников, внял совету Барреля и бегом дёрнул к врачу. Язвы у него не оказалось, нашёлся только острый гастрит. Посмотрев список концентратов, выписанных врачом, Джеф махнул рукой и покопавшись на чердаке нашел старый бабушкин рецепт: овсяный кисель натощак и потом, через шесть часов регулярно.

Кисельным любителем он никогда не был и оценить его вряд ли бы смог, даже при отменных вкусовых качествах. Овсянку ещё можно перенести, особенно, если ты в Англии. Но вместе это едва совместимо. Хоть и эффективно. Вся "башня" от души потешалась, наблюдая Джефово возрождение: разве можно с веселой физиономией пить такую гадость? Надо, кстати, бросить в сумку термос с очередной порцией лошадиной снеди.

Джеф взглянул на своё отражение в зеркале.

Поморщился. Заспанная физиономия, взлохмаченные волосы. Надо побриться, а то можно и испугаться. "И поторопись!" – одёрнул он сам себя: с размышлениями этими можно и на работу опоздать. А поторопиться действительно следовало: сегодня у него была подмена. Подмена перед дежурством – это плохо: никогда не знаешь, как обернётся дело. Даже такой спокойный день, как сегодняшний, утомляет, а недостаток времени для отдызи сильно осложняет последующее дежурство. Он толком не выспался. С подменой всегда так: время на отдых есть, а не отдыхается. Подмена – то же дежурство. Только сидишь не за своим монитором, а скачешь по всей «башне» давая возможность отдохнуть другим. У него был, конечно, большой перерыв чтоб успеть отдохнуть до собственного дежурства, но перед своей сменой он всегда спит тревожно. Около часа на дорогу из шести имеющихся, да часа два покрутиться в кровати, пытаясь уснуть.

Плотный получился график в эту неделю. Так не делается. Ему, как, наверное, любому сотруднику иногда хотелось пойти и свернуть шеи всей администрации разом. Интересно, почему в управлении оказываются люди, которые не хотят больше узнать о том, чем они управляют? Молодец Стив: он всегда находит контраргументы для начальства. Но в этот раз даже ему не повезло: у Стива подмена перед собственным дежурством – хуже не придумаешь.

Джеф потянулся. Зачем он только домой приезжал? Повалялся бы в "башне" на диване.

– Нос в муке, хвост в муке, – сказал он сам себе, с пристальным вниманием разглядывая в зеркале, как его отражение произносит слоги. – Ухо в кислом молоке.

Ощущение прохлады лезвий на коже вернуло его в размытое настроение. Скоро ноябрь. Опять день рождения. Тридцать семь лет. Говорят, это годы расцвета. Нужно радоваться. Кстати, ещё говорят, что это критический возраст: многие умирают в этот период. Чем же так нравится той стороне тридцатисемилетие? Не понятно.

Может, ему тоже ещё повезёт за оставшееся время, а может – случится что другое. Плавало где-то в глубине души ощущение грани – край жизни или край временного отрезка.

Чтобы не спускаться в гараж из гостиной, он вышел на улицу. В гараже, задвинутый в глубину, рядом с лестницей, ведущей в дом, стоял "Дьявол", ждал смирненько своего часа. И манил. Манил к себе. Яростно, неудержимо.

Джеф купил его вскоре после своей идиотской женитьбы и ни как не мог взять в толк, что же так не нравилось в этой машине Эмме: простой радиоприёмник, отсутствие антиблокировочной системы для тормозов или ручные стеклоподъемники? Джефа это не беспокоило: зато машина лёгкая. А простота была приятна.

Джефа машина восхищала: изумительно изящный кузов. Цвет он выбрал тёмный – жёлтого Джеф тогда совсем не любил. Увидев этот автомобиль впервые, Эмма вся скривилась и сказала, что тёмный цвет такой машине совсем не идёт, словно рассуждала о платье на соседке. Странно, как она могла так заявлять, если была совершенно не в состоянии отличить Diablo от Countach, даже зная о непривычной, по спортивным меркам, длине "Дьявола".

Покупки Эмма не оценила: каждый раз, оказываясь в машине, она нудно бурчала, что не желает лёжа играть в "Русскую рулетку". Было просто досадно, что Джефу с удовольствием просвистеть по дороге с истинной скоростью этого автомобиля ни разу так и не удалось.

Джеф не мог примириться с мыслью, что его симпатию к этой марке подтачивает конкретный экземпляр, который он терпеть не мог настолько, что, как только попадался на глаза серебрящийся темнотой кузов, у него портилось настроение. Но со странным мазохизмом контролировал состояние автомобиля, сам не понимая, зачем. Может, надеялся подсознательно, что всё ещё вернётся назад и можно будет что-то исправить? Сейчас, зачехлённый, словно прилипший к полу гаража "Дьявол" был почти невидим за "Бьюиком", если входить в гараж снаружи. Наверное, надо позвонить Логану. Хоть это и не его профиль, но он точно что-нибудь придумает. Чтобы такой пройдоха, как его бывший одноклассник, да не сумел сбыть чего с рук!

На улице его обнял осенний ветер, завернул на спину расстегнутую куртку. Ого! Противная штука. Этот денёк будет трудным дежурством. Джеф поднял воротник и, поёживаясь, открыл ворота гаража. К концу дня холодает всё сильнее: лето закончилось. Резко тронул красный "Бьюик" с места, поехал, поглядывая в зеркало, как автоматически закрываются ворота. Вслед за машиной полетели жёлтые листья, потом плавно осели на асфальте, пятная его светлыми точками.

Заметил впереди знакомую фигуру, чертыхнулся про себя, притормаживая. Интересно, что это он тут шарахается? Ишь, как помахивает своим зонтом, как тростью и что за дурацкая привычка?

Опустил стекло, подгоняя машину прямо к Майку. Тот, снимая шляпу, смотрел, как Джеф тормозит, ждал спокойно. Знает, чёрт, что Джеф прямо к нему подкатит. Всегда он всё знает наперёд, чтобы Джеф не протяпал.

Майк заулыбался, когда "Бьюик" остановится, видя открытое окно, слегка наклонился и оперся локтями о дверцу, запихнув свою шляпу в машину. Ещё бы зонт сюда же сунул. Ну, что ему опять надо?

– Ты сегодня идеально рассчитал: у меня сейчас дежурство, – съязвил Джеф недовольно.

Майк, словно извиняясь перед ним, улыбнулся шире.

– Да я собственно ненадолго: только взглянуть на тебя хотел.

И замолчал, придирчиво оглядывая Джефа.

Джеф тайком вздохнул: принесла же его нелёгкая.

– Так смотри, – с непередаваемым выражением сказал он, не оставаясь в долгу и тоже смерив его взглядом в ожидании.

Похоже, у него всё хорошо: как обычно идеально сидит костюм под распахнутым летним пальто, как обычно, весь ухоженный и галстук в тон. И когда успевает? Джеф представил, как Майк на своих совещаниях подправляет под столом маникюр и усмехнулся, обшарив взглядом его лицо.

Невозмутимость Майка демонстрировала достаточное количество поглощённых витаминов. Можно считать, он в полном порядке. Да и разве у него может быть иначе? Всё всегда предусмотрено, всё рассчитано, всё подготовлено заранее на любой, самый непредвиденный случай. Джеф в жизни своей не встречал большего прагматика, чем собственный дядя.

Майк стоял возле машины, не протестуя, не раздражаясь, улыбался вполне весело. Ветер растрепал его седые волосы, но он даже не попытался пригладить их.

– Что ты нелюбезный такой?

– А что с тобой любезничать? – Джеф, усмехнувшись, оглядел его снова.– Какими судьбами ты сюда забрёл, пеший?

– Прогуляться решил, – пожал плечами Майк.

– Здесь? – Спросил Джеф, подняв кончик левой брови.

– Ты улицу уже купил? Как дела?

– Голова болит, – пожаловался Джеф, решив подкинуть ему одно полешко, что бы успокоился.

Майк сразу насторожился, оглядел его внимательнее. Когда его глаза становились тревожными, Джеф просто не переносил. Можно выдержать что угодно, только не эту "заботу".

– Опять ты не выспался? – Обеспокоено поинтересовался Майк.

– Выживу, – уронил Джеф.

Несколько секунд они дружно помолчали, но едва Джеф счёл, что теперь можно послать его к чёрту, Майк ожил, не давая ему такой возможности: