Коллекция королевы

Было только десять минут одиннадцатого, а секретарь Евгении Семёновны Безрук чувствовала себя, словно оттрубила полный рабочий день и дотягивает несколько часов сверхурочно. Телефон раскалился, запас профессиональной любезности был на исходе, и только мысль, что если сорвешься, заорешь, ляпнешь непротокольное слово, тотчас вылетишь под фанфары с этого отличного места, всё ещё сдерживала её.

Начальница испарилась, без предупреждения отбыла с неизвестной целью, оставив, правда, исчерпывающие распоряжения своему заместителю. А он именно в этот злосчастный понедельник взял да заболел!

«Большая рыба» проводил совещание в Литве, и бесчисленное количество самых разнообразных людей спрашивали, просили, требовали и умоляли Киру Николаевну соединить их немедленно с Первым заместителем по финансам. Накануне в пятницу раздался звонок по прямому в кабинет. Она случайно услышала фрагменты разговора, но мало что поняла. Абонент – человек незнакомый, сообщил нечто, от чего о-о-очень выдержанная Женя изменилась в лице. Она извинилась, подняла требовательно глаза на Киру, и та поспешила выйти вон. Минут через десять Безрук вызвала секретаршу снова и потребовала соединить с «Главным полицейским управлением города Таллина, или как его там». На робкое замечание выпускницы университета Киры, говорящей на трёх языках – английском, испанском и итальянском, что по-эстонски она не может, Женя молча на неё посмотрела, сдвинув брови. А Кира Николаевна в ужасе подумала, что ещё немного, и она заговорит на верхнезулусском. Она выскочила в приёмную и довольно быстро нашла выход, позвонив в эстонское Министество иностранных дел, где ей помогли найти нужный номер. Дальше Безрук действовала сама. Ей снова повезло, потому что в секретариате Комиссара говорили по-английски, а услышав слова Зам. генерального директора корпорации «Моссталь», без промедления передали трубку самому Комиссару. Он тоже мог вполне сносно объясниться на английском, да и по-русски говорил не хуже. И Кира Николавна, получившая тут же команду немедленно заказать билет в Таллин, снова кое-что услыхала.

– Очень тревожная информация, – говорила Женя, – прежде чем принять срочные и эффективные меры, мы нуждаемся в подтверждении, что это не розыгрыш, не провокация и не ловушка. Вы понимаете меня, господин Вайно, не правда ли? Несомненно. И немедленно посылаю это на Ваше имя, – продолжала она в ответ на какие-то слова комиссара. – Да, безусловно все необходимые расходы без исключения в любой удобной для Вас форме. Я Вам очень признательна, а шеф… Что? Да-да, он самый. Так вот шеф, как вернётся с совещания, сам позвонит и скажет спасибо за такую, без всякой бюрократии, оперативную помощь».

Через четверть часа, когда курьер уже помчался в аэропорт, раздался звонок из Эстонии. Всё это время Женя сидела, сцепив руки ни говоря не слова, а когда подскочила к телефону, то казалась бледной как призрак.

– «Господин Вайно? Ох, я так и думала. Что? Ну конечно, была слабая надежда… я не знаю даже, не на ошибку, а… по крайней мере, что ничего опасного. Да. Да, понятно. Немедленно, первым же рейсом. Спасибо. Вам сообщит мой секретарь, вы с ней уже говорили. До свидания и до встречи, господин Вайно.»

Через полтора часа, отменив всё, что было назначено на этот день, Безрук в сопровождении водителя, который нёс всегда готовый для экстренных случаев коричневый кофр, носивший среди ближайших сподвижников исчерпывающее наименование «зубная щётка со смокингом», вылетела из кабинета как смерчь и, без объяснений, скрылась из глаз.

Глава 66

Литовские посиделки на Кюржской косе закончились к обоюдному удовольствию сторон, отгремела и культурная программа. В понедельник поздно вечером Карп Валерианович со свитой высадились из лимузинов и отправились по домам. А во вторник, когда он прибыл ровно в восемь на фирму, Женя уже была на месте, слегка осунувшаяся, с тенями под глазами, но безупречно причёсанная и одетая в серый английский костюм и тёмно-синие лодочки, одного и того же оттенка, что и серьги с оправленным в белое золото кулоном на венецианской цепочке, угнездившейся в вырезе её голубой блузки. Она сидела в своём кабинете, и всё вокруг кипело и бурлило вокруг неё. Молоденькие референты получали указания и испарялись, секретать и заместитель доложили сводку за истекшее время, и когда через четверть часа поступило распоряжение просить Евгению Семёновну подняться на двенадцатый этаж в директорский кабинет или «океанариум», по словам остряков из «Мосстали», всё следы финдиректорского исчезновения были ликвидированы и присыпаны табачной крошкой пополам с перцем. Она кивнула, поднялась по внутреннему «командирскому» лифту и вошла с тыла к Карпу, символически стукнув два раза по задней двери костяшками пальцев правой руки.

Он позвонил с дороги и предложил ей позавтракать вместе. Она согласилась и попросила заказать сыр, салат и маслины.

– Да, Карпуш, я не хочу кофе. Пусть они сделают чай. Может, потом выпью эспрессо, но не сейчас.

– Есть, товарищ генерал! Слушай, Женчик, о другом. Я сделал всё как ты просила и не звонил ни разу. Она тоже, так не можешь ли ты мне?

– Конечно, но я думаю, лучше не по телефону.

– Ты, как всегда, права, мой дорогой ДБД, – вздохнул Карп. Оставалось только ждать. Он попрощался, включил зажигание и через четверть часа вошел к себе в секретариат. Ещё минут через двадцать появилась и Женя. Она чмокнула Карпа в щёку, осмотрела его внимательно и озабоченно и осталась довольна.

– Ты как, готов откушать или мне подождать? – она вопросительно перевела глаза с начальника на помощников, которые профессионально заулыбались, демонстрируя готовность номер один.

– Вне всякого сомнения, если только Тоня и Дима – это были его два секретаря – получили нужный сигнал, – ответил он.

– Карп Валерианович, садитесь, пожалуйста за «гостевой», официант уже всё доставил. Я ему скажу, чтобы подавал, – отозвался Дима, после чего Карп и Женя вошли в кабинет, расположились там и немедленно заговорили о своём, пока безшумный вышколенный молодой человек колдовал с тарелками, тарелочками, судками и салфетками.

– У меня для тебя хорошие новости, – сказала Женя. – Резюме из больницы переслали мне, как ты просил. И вот что я тебе скажу. Ни одно опасение не подтвердилось – сердце в порядке, внутренние органы, давление и прочие…

– Детали механизма? – усмехнулся Кубанский.

– Постой, подробности тебе доложит доктор. Ты сбросил киллограмм пять на почве переживаний, что ещё лучше. Словом, я хочу сказать, ты совершенно здоров, моя рыбка!

– Ты хочешь сказать! Ну например, что я симулянт, и в больнице лежал, чтобы устроить себе выходные?

– Отличная мысль, а кроме того, получить деньги за бюллетень!

Они посмеялись, Женя подняла глаза на официанта, и он послушно изчез. Тогда она подошла поближе и села на ручку кресла Карпа.

– Подожди веселиться. У тебя был менингит – совсем не смешно. Они сначала не поняли, а потом оказалось – это вирусная форма. Очень неприятно, но не опасно. Действительно опасно подхватить бактериальную.

– Бог ты мой, менингит! Я всегда считал, что здоров, как бык, только толстый стал, к сожалению. Ладно, хватит о хворобах. Как у нас дела?

– Очень прилично. Мы потеряли немного на чугуне, но выиграли на высоколегированных сталях. И вот ещё – предложения по долларовым активам и нашим вкладам в евро ты получишь сегодня после обеда. С капитализацией у нас тоже, я считаю, нет проблем. Но стратрегию на ближайшие время надо скорректировать, учитывая валютные тенденции и международные нефтяные игры. Это мы с тобой отдельно на финсовете обговорим. А что в Литве?

– Не считая мелочей, я доволен. Нет ничего такого, что я хотел бы тебе конфиденциально сказать о делах. В одинадцать соберёмся в узком кругу – я, ты, первые заместители, ответственные по филиалам и отделу продаж, и ты всё услышишь подробно. А сейчас…

– Да, я тебе скажу в двух словах. Сима совершенно не при чём. Лопатин написал подробный и обстоятельный отчёт. Определённые люди почуяли жирный куш и организовали систему «заказ – грабёж». А наша девочка просто изучала мемуары и документы о Королеве и писала, что бы мы хотели иметь, если достанут. Потом она, по согласованию с тобой, за это дело платила, и все. Но видишь ли…

В дверь постучали. Одновременно раздался мелодичный бой часов, что стояли в высоком, армированном бронзой хрустальном футляре в углу апендикса, где сидели Карп с верным «АХ»-ом.

Это был «малый кабинет» шефа, где он любил работать. Внутренние совещания тоже проходили тут, а для торжественных случаев имелся другой. Тот – с представительским дизайном в просторном помещении, увенчанном высоким стеклянным куполом, был отделан мрамором и панелями из карпатского тиса. Для заседаний в нем имелся громоздкий овальный стол. В малом же стол стоял старомодный без фокусов и новаций, удобный и приспособленный для человека, привыкшего не только тяпать по компьюторным клавишам, но и писать.

– Слушай, время летит. Что, уже и контора запыхтела? Я своих сегодня вызвала пораньше, они мне были нужны, и думала, что у нас ещё полно времени. Часы роскошные, я их не видела, и играют, словно колокольчики фей, – подняла брови Женя и повернулась к дверям.

– Нет, Жень, только полдевятого. Эти часы – подарок датчан, а играют они «Гермеса», так они специально настроены. Мне нравится, а тебе?

«Гермесом» в Мосстали называли время, когда шефу доставлялась утренняя корреспонденция, требовавшая его внимания и визы. В комнату вошёл секретарь с папкой, полной разных конвертов.

– Карп Валерианович, начать распечатывать или Вы хотите сначала посмотреть, что к чему и мне прочитать вслух? Я отобрал самое неотложное.

– Спасибо, Дима, нет. Положите пока на стол. Я Вас вызову, когда мы закончим с Евгенией Семёновной

Секретарь сделал несколько шагов вглубь комнаты и подошёл к столу, который с позиции завтракающего начальства виден не был. Дима хотел было опустить свою папку и выйти, как вдруг его лицо приняло изумлённое выражение, и он что-то пробормотал. Карп и Женя занятые разговором не обращали на него внимания, и тогда он повысил голос.

– Шеф, извините пожалуйста, что я Вас прерываю, тут лежит письмо… м-м-м.. это Вы положили? Я просто его тут не видел, стол был совершенно пустой. И я знаю определённо – оно не проходило через детектор Лопатина.

В «Мосстали» было установлено непререкаемое правило после историй с отравлениями и взрывами, заботливо организованными в форме почтовых отправлений, что дирекция и в особенности Карп ничего без проверки не открывает. Но удивлённый не меньше Димы начальник, вообще не заходивший в эту часть кабинета, распорядился голосом, не оставляющим места для возражений.

– Что такое? Покажите!

Он увидел конверт из красной бумаги, явно сработанный вручную. На нём чёрным фломастером неуверенной рукой крупными буквами было выведено: «Лично в руки. Карп Кубанский – Стальная акула! Ты на крючке».

Карп протянул руку, чтобы его вскрыть, но Дима в ужасе воспротивился.

– Что вы, это же явная угроза! Сейчас вызовем СБ, и пусть они…

Но тут возразила Женя.

– Какой-нибудь розыгрыш, – спокойно сказала она. – И смотри, почерк детский, и стиль дурацкий. Ну кто в самом деле из чужих может сюда войти? Не мы же с тобой, Дим, эту штуку положили на стол?

И не успели мужчины что-либо возразить, как она разрезала конверт специальным шведским ножом. Ничего не произошло – внутри не было коварного ядовитого порошка, не было ни огня – ни дыма, но листок бумаги выплыл на столешницу и лёг между тарелок и чашек.

– Мы взяли твою девчонку. Плати три миллиона зелёных, где и когда мы скажем, или заказывай для неё гроб. Жди звонка! Рыбаки, – с бледным от гнева лицом прочитал Карп.

«Всё происходившее напоминало дурной сон.» – Он спрашивал себя, – «да полно, с ним ли эти криминальные игры происходят?» Скрипел зубами и отвечал, «а почему нет? С другими-то происходят. Ему, наверно, до сих пор просто везло. Везение же капризная вещь, и длится… длится! Но до поры.»

Они с Женей прошли все обычные круги ада. Установили, что госпожа Неделько не значится ни в одном из отелей и гостиниц Эстонии. Потом выяснили, что границу она пересекла. Дальше её след потерялся. Мобильный Симы не отвечал, попытки её засечь не дали результата. Всё, дальше домашними средствами, даже лопатинскими, было не пробиться. А мерзавцы уже звонили и грозили, и шипели в трубку, что изрубят жертву на куски, если деньги не будут доставлены быстро. Также непостижимо, как и проклятое послание, появилась фотография Серафимы со вчерашней газетой в руках – подтверждение, что она пока жива. Её подбросили прямо в персональный шефский клозет и приклеили скотчем на дверь. Нечего и говорить, что никаких отпечатков пальцев не обнаружили ни на чём.

Феликс, единственный кроме Безрук полностью посвещённый в дело, ходил мрачнее тучи. От Карпа осталась разве что тень. Глаза его запали и блестели, пиджак висел, голос сел. В тоже время он был чисто выбрит, собран и похож на пуму перед прыжком.

– Я поеду один, я не стану рисковать её жизнью ни на иоту. Деньги готовы. Возьму машину, и все дела, – процедил он сквозь зубы.