Потерянный рай. Хроники Гипербореи

Потерянный рай. Хроники Гипербореи
Ана Евдокимова

Далеко на севере, у берегов молочного моря раскинулась сказочно богатая страна, в которой столетиями живут сильные, красивые люди, умирающие только от счастья. Они обладают знаниями и способностями, которые не поддаются пониманию других людей, населяющих землю. Но колесо судьбы неумолимо катится вперед. Мир меняется, и для потомков северных земель приходит время вырваться из привычного кокона и встретить уготовленные им тяжелые испытания лицом к лицу.Эта сказка расскажет вам о временах, когда языческие боги ходили по земле, и женщина была одной из этих богов. Когда верили в перерождение души, в мир без страха и слез и в вечность настоящей любви. Эта сказка о людях, которые не привыкли сдаваться.

Ана Евдокимова

Потерянный рай. Хроники Гипербореи

Не надо обманчивых грез,

Не надо красивых утопий;

Но Рок подымает вопрос:

Мы кто в этой старой Европе?

Случайные гости? Орда,

Пришедшая с Камы и с Оби,

Что яростью дышит всегда,

Все губит в бессмысленной злобе?

Иль мы – тот великий народ,

Чье имя не будет забыто,

Чья речь и поныне поет

Созвучно с напевом санскрита?

В. Брюсов

По бескрайнему северу до самого пика земли и дальше, там, где великие горы, идущие с запада на восток, тянутся руками ввысь, к солнцу, совершающему свой путь вкруг золотых вершин, а во тьме сияет яркая звезда, стоящая неподвижно в центре мироздания, раскинулось царство белых богов. Дети этих богов – народ славный, мудрый и сильный, отец всех прочих народов, родоначальник жизни, бытия и мифов. Раса его была настолько высока, что могла бы беспрепятственно сеять знания в других мирах. Но все это было так давно, что даже этот мир позабыл о них.

Они пришли на север с берегов огненного моря. Море это с начала времен горит изнутри, поднимая с глубокого дна на поверхность ядовитые пары. И вспыхивает от того на водах яркое пламя. Волны, охваченные пожаром, несут столбы серого дыма к берегу, пока их не усмирит ветер или дождь. Но люди, пришедшие из этих таинственных мест, были изгнаны вовсе не огнем.

С далеких степей явились в приморье чужеземцы. И нравы их были так воинственны, что порой столетиями не знали они перемирий. И уже не ясно было где конец старой войны и начало новой. Так жили все народы, кроме потомков белых богов, не имеющих врагов и не знающих раздоров. Они хранили непоколебимую уверенность, что все в мире находится в теснейшей взаимосвязи и любое, даже незначительное на первый взгляд событие таинственным образом будет определять дела наяву. Гордые и свободолюбивые, не желая ни подчиняться, ни убивать, отправились они на поиски другой земли, о которой уже давно говорили их знающие, предсказывая великое переселение потомкам.

Путь этот был долог и пролегал через земли исседонов и одноглазых от рождения аримаспов, мимо стерегущих золото грифонов. И, наконец, на границе с молочным морем они вышли к земле, залитой солнцем, плодородными полями и бескрайним простором, где нет ни души, лишь пасутся восьминогие олени, четырьмя ногами упирающиеся в землю и еще четырьмя – в небо. И мамонты с жесткой шерстью стерегут тундру.

И стали великие горы севера и подножия их новым домом для тех, кто давно его искал. С этих гор устремлялись вниз все великие реки. Одни текли на юг к теплому морю, а другие на север – к белопенному океану. А на вершинах шумели леса, пели дивные птицы, жили чудесные звери. Полгода длился северный день, полгода землей правила ночь. Днем над океаном сверкали радужные водяницы, а в темноте ночи – семь звезд Белой Медведицы, убаюкивая мерцанием своим эту сказочную землю, колыбель в детские годы человечества.

Это и было Беловодье, как звали эти места другие, или Расатала – место, куда падает свет, как назвали его мудрецы, пришедшие в эти необжитые места. И воздвигли они в этом мире абсолютных идеи и образов такие постройки, и спустили на воду такие корабли, которые и сейчас не сумеют соорудить самые опытные каменщики и корабельщики. Древние гимны, написанные на заре цивилизации, снова воспели гармонию человека и божественной сути, повествуя: «То, что в солнце, то, что в душе и в сердце – это одно и тоже».

Здесь никогда не жаловались и не знали раскаяния, потому что сеяли вокруг себя только добро. И любили по-настоящему, потому что ведали внутри себя, где оно это настоящее. Все они – и мужчины, и женщины – в одинаковой степени были славными охотниками, земледельцами, изобретателями и хранителями магических традиций.

А женщина была, как сама земля, священна и свободна. Народ Расаталы верил, что каждая мать, дочь и знающая заключает в себе сакральное понимание рождения мира. И никто на святой земле не ведал, что значит обидеть или принудить женщину. Девушки выбирали себе женихов и следуя древним обрядам, приводили их в свой дом. Сами выбирали чему учиться, какую пользу себе и обществу нести. В их священных книгах было написано: «Женщина – таинство самой сути жизни, хранительница всего живого, дочь Бога на земле, дар Солнца…»

Знала обо всем этом молодая девушка, что жила в высоком доме из серого камня на самом краю северного города.

Ранним утром до рассвета проснулась она в тот день. В каменной печи, что стояла в сердце жилища, тусклыми всполохами догорал огонек. Остывшие угольки отдавали последнее тепло и слышно было, как в разных местах стены потрескивают от пробирающегося в них холода.

Ее звали Ария. Еще до рождения мать знала, что девочка вырастет своенравной и преданной родине. Поэтому имя дала ей сильное и звучное.

Хороша была Ария. Длинные темно-русые косы на свету переливаются, словно в звездах. Огромные ясные глаза, ресницы, как стрелы, а во лбу красное солнце горит. Хрупкая девушка, а только силы характера такой, что непреступные горы Расаталы ей под стать были. И не ведала она сама, насколько красива, и не задумывалась об этом никогда. Потому что каждый здесь, на Святой Земле, знал: есть только один способ обрести бессмертие и любовь – не быть влюбленным в самого себя.

Спустилась Ария с деревянных полати и подошла к печи. Достала из корзины сухую траву, закинула в горнило. Затем взяла особые камни и, щелкнув ими, вмиг огонь разожгла.

Завороженно смотрела на то, как занимался очаг. И вспомнились ей давние времена. Когда летом огнем в домах не пользовались даже для готовки, потому как от печного тепла все углы дышали невыносимой жарой. Хлеб пекли все вместе на улице, каждая испеченная паляница была общей. Делились друг с другом и благодарили богов за посланный им рай на земле.

Земля в лугах была так добра, что не нужно было ни вспахивать, ни сеять – она сама себе и другим кормилица. Оставляя позади великие горы, через многотравие текли тонкие ручейки и широкие молочные реки полные сверкающих рыбьих косяков. И клевер на кисельных берегах делал воду слаще. Шумели лиственные сады, ветви древесные ломились под тяжестью ягодных плодов, сладкий орех каждое лето покрывал землю паданцами и мед сам собой струился с зеленого дуба. Дикие звери выходили из тенистых лесов в эти райские рощи, питались яблоками, сочными кустовыми вешницами. И никто без особой нужды животных не трогал. А рядом с упавшими плодами – чудо щедрой земли: россыпи серебра, золота и камней драгоценных, что в тени лиственниц – и то блестят, а потом и на тонких девичьих руках еще ярче блестеть будут. Этими самыми руками, как пищу небесную урожай собирали. А после пели песни, пускали расписные платки шириною с небо в воздух, прославляя Бога Солнца. И все они были наказаны своим изобилием.

Изменились родные края. Три года не было слышно ни птичьих голосов, ни девичьих песен. Войсками из чужих краев налетели черные грозовые тучи с дождями, что по семь дней не прекращались, а вскоре и снеговые серые облака заслонили собою солнце. Волны жизни накрыли землю. Все шире и шире разливались реки за бореем. На поля пребывала талая вода, и жатва эта никого не жалела. Лютые, невиданные холода, белее молочных рек, превратили Расаталу в вечно мерзлую землю, надели на нее шапку из льда и приказали ждать. Теперь их воля здесь властвует.

Погрузились люди в тяжкую думу о судьбе своей. А когда лета совсем не стало, закрылись в терема. Сначала умерла мать Арии, а за ней и отец. Осталась она совсем одна. Никому ни дочь, никому ни сестра. И отсекли с каждой руки ее по мизинцу, как напоминание о потери близкого предка.

Зимними ночами, когда тяжелое грозовое небо давило на землю, снилось Арии неведомое: далекое путешествие, которое начиналось с печали. Со всех сторон звучала песнь дороги, и смерть ждала в конце пути. Никто из ныне живущих за северным ветром никогда своими собственными глазами не видел ничего подобного ни в нави, ни в яви.

Быстро разошлась печь, занялся огонь. Задумала девица в эти дни провести обряд. Из запасов достала яйцо диких уток, наскребла из остатков глиняного горшка пригоршню муки, которую на днях принесли ей добрые соседи. Замесила с живой водой тесто и испеклась в ее печи птица Гамаюн – вестник добрых событий. Славная птица получилась – сама желтая, с боку румяная, а жар от нее, как от настоящей. Очень хотелось Арии съесть тот хлеб, но было для птицы дело поважнее.

Укуталась красавица в искусно сшитые одежды из звериных шкур. Сапоги меховые на ноги надела, чтобы не замерзнуть, и убор для головы по бокам и сзади длинный, а спереди короткий. Лицо платком алым прикрыла, чтобы теплом дышать. А птицу в заячью шкуру положила и под одежду спрятала.

Вышла на двор, обнесенный высоким частоколом, встала спиной к дереву ворот расписных, лицом к дому с петушиными головами в краске. Поклонилась крепости до земли и вышла.

Не различить было среди высоких громобойных гор город северного народа. Стены его, спланированные в соответствии с магическими законами, были выстроены по принципу звездного неба и сливались с природой. Дома, мастерские и хозяйственные дворы нарочно прятались здесь от глаз чужака, который навряд ли бы и добрался до чудесного Беломорья. И даже разноцветные башни и остроконечные пирамиды расположились так причудливо, что только две ближайшие было видно путнику.

И если какой лебедь или сокол пролетал над Беломорьем, то думалось птице, что под собой она узрела еще одно солнце – золотое колесо, что легло на вершину мира. Повсюду на стенах, створах исполинских ворот виднелись лики прекрасной, как само небо, Матери Прародительницы. И столбы, вытесанные из дерева с женскими фигурами и совиными головами, охраняли покой местных жителей.

Отправилась молодая Ария в путь по дороге мимо замерзшего амаранта, ледяными гроздьями склонившегося к земле. Не вскормить семенами жизни детей, как в прежние времена, не собрать молодых листьев путешественнику в долгий путь. И степи, где паслись мамонты больше не были пастбищами. Теперь здесь никому не нужный брошенный простор, на котором раздольно носится северный ветер.