Cундук с изюмом

Cундук с изюмом
Ана Гратесс

Философский сказ на манер фантастических и фэнтезийных приключений с психоделическим изменением реальности, сознания и временных ветвлений сюжета.Главный герой находит Изюм и понимает, что эта волшебная субстанция принесет с собой много чудесного и сказочного. И в тот же момент главному герою встречается сущность неопределенного пола, которая вызывается помочь страннику в его будущих шествиях. Вместе они отправляются на поиски легендарного Сундука с изюмом.

Ана Гратесс

Cундук с изюмом

Я вертел в руках темный кусок похожий на слипшуюся изюминку и не знал, откусывать ли от него либо выбросить туда, где я его не так давно нашел. Двойственность разрывала мое восприятие, я лепетал про себя слова про выбор и невозможность отойти от созерцания этого грубого и тяжелого сгустка.

Как эта красотка вообще оказалась на улице, под холодом осеннего вечера? Кому-то пришлось не по нраву вот так же, как и я теперь стоять под потолком из звезд и не знать, что делать дальше. Даже не сам факт «незнания» калил, а невозможность выбрать «правильный» вариант.

Крошка-изюм блестел на фоне мрачного света фонарей. Небо стало практически черным, а кусок в моих руках – скукоженным недоразумением, но каким дорогим было это самое недоразумение!

Ах человечишка, мою бы степь в руки слона, или монстра с глазами как у мертвой куклы. Оторвал взгляд от сладости и поглядел на дорожку тротуара, на которой выстаивал я свое бдение. Впереди шел человек и направлялся как раз в мою сторону. Отлично.

В момент, когда можно было разглядеть фигуру пришельца, я понял, что мой будущий гость – это подросток неопределенного пола. Изюменный комок начал чуть подрагивать, находясь в моих руках, а я чуть погладил сахарное его тельце, успокаивая.

– Нам нечего бояться, умник_ца, все разрешится как нельзя лучше, я в том уверен.

Не дойдя пары шагов до меня подросток остановился и встал столбом, принялся смотреть в сторону нас. В сумерках и мрачном свету фонарных выскочек, я смог уловить в этом госте некие враждебные потоки.

То ли сыграло шестое чувство, то ли дело было в простой наблюдательности, но я выхватил из кармана сачок для ловли мушек и одним махом накинул на пришельца. Тот взвизгнул и протянул руки: с них посыпались серебристые искры и мой комок с изюмом начал таять. Меня обуял гнев.

– Да как ты посмел такое свершить с моей негаданной находкой, червяк?

Мои ноздри шипели, из них выходил черный дым, а подросток с сачком на голове начал громко смеяться. Мне стало доходчиво ясно – это не пришелец никакой, а самый обыкновенный занюхыш, которых пруд-пруди в спальных районах нашего городишки. Этот персонаж вмиг потерял всю свою молодость и бесполость, став обыкновенным мужиком. Он начал говорить:

– Вот ты стоишь битый час и не знаешь, что делать с изюминкой, так?

Я почесал нос и снова бросил взор на сокровище, а от него осталась одна темная жижа. Меня с новой силой взял эмоциональный раздрай за жабры.

– Так оно так, но нет теперь никакой находки, ты её самолично изничтожил, индюк!

Мужик принялся смеяться, параллельно с тем отделываясь от сачка на лысой голове. Он смахнул слезы с лица, а мой изюм в это самое время превратился в пыльцу. Мои руки были чисты.

Я с изумлением глядел на темный пепел, который сейчас влетал в ноздревые полости моего оппонента. А он все посмеивался, и вдруг в его ладонях начало расти сине-голубое свечение. Мужчина снова превратился в тонкого подростка.

– Не гляди на меня, словно я волшебник. Это не есть так, ибо я суть сундук с сокровищами, а изюм, который ты не так давно отыскал, был всего лишь ключом. – На сих словах пришелец принялся развеивать синее свечение вокруг себя, навлекая на себя и меня призрачный ореол.

Мое тело начало ощущать умиротворение и тепло. Гость продолжил говорить:

– Ты верно ощутил красоту ключа, но принял его за золото, а этого делать не стоило. Тут понадобилось мое присутствие, чтобы я разъяснил тебе Суть. Ну вот, – он всплеснул руками и крутанулся вокруг своей оси, – Изюм здесь!

Меня выгнуло навстречу к пришельцу. Ореол света становился все более ярким. Через пару мгновений я уже не мог разглядеть окружающей реальности. Она превратилась в хрустальный мираж. А гость начал кружиться, увлекая и меня с собой. Эта бестия стала выкрикивать:

– Я моментальная пища твоей слабости, я остров с все возможными творческими вертунами! Прими, Изюмное божество, нас – твоих равных детей!

Туман все более густой пеной накрывал наше восприятие и через небольшое количество времени нас стало закручивать в подобие спирали. Миражность внешнего мира окончательно погрузилась в невидимость, ибо все заполонил яркий голубовато-белый свет.

Мой пришелец взял меня за руки, тут я потерял из виду и ореол, что мягко шелестел вокруг нас и практически все ощущения, погрузившись в сон. Картины, которые мне приходили, были преисполнены золотого света и сочного фиолета.

На губах появился отчетливый привкус сладостного изюма. Появлялись и исчезали различные образы минувших дней, мелькали обрывки разговоров, а на постаменте из серебра и рыжего камня был водружен сундук переливчатого, радужного оттенка.

Все остальное копошение исчезло с пучка внимания и принялось кружиться в помрачительном танце «убоявшегося тени». Как мне однажды рассказал мой давний друг и приятель, этот танец исполнялся только в момент смерти индивидуализированного Я.

Расщепляясь на составляющие космической игры: на пыльцу и энергетическую основу. Движения здесь томно шептали свою песню, предвещаю окончательный распад личности. И пусть. Пришелец манил меня рукой к цветастому сундуку, а во рту становилось все влажнее и слаще. Изюм пробирался к моему нутру, заменяя истершиеся винтики на новые, чисто блестящие механизмы.

Кукольный мир реальности превратился в безумный поход за призрачным сундуком. Я шел наверно лет сто, пока вконец не позабыл весь пройденный путь. Когда это произошло, мое восприятие сделало короткий кульбит, и я возвратился в светоносный ореол. Рядом со мной улыбался пришелец, превратившийся в лучезарную девушку. Она знаками показывала мне цифры, которые значили сколько нам осталось странствовать. Я понял все чисто интуитивным путем.

Тридцать три и шесть десятых. Секунд, минут ли, часов или еще чего краше? Время растянулось, сжалось и грубо перемахнуло за темноту космической игры. Меня обдало холодным ветром, очи сомкнулись, весь свет исчез, как исчезло тепло моей спутницы. Оставшись в одиночестве, я не мог различить, где моя тень, а где окружающая действительность. Мы стали слиты, но ощущения слитности не возникало. «В чем же тут была загвоздка», – думал я.

«Сундучная жаба прибрала твою яркую индивидуализацию в свои недра. Так отпусти же воспоминания, и ты сможешь вернуться в сладостную грезу».

Так и было сделано. Возникла кромешная темнота. Мои внутренности, рассредоточенные по громаде космоса, перекручивались, будто были сочком для ловки мушек. Мое восприятие обнаружило себя в залитом золотом пространстве, где в воздухе витал сладостный аромат хорошо знакомого мне Изюма.

Чувство восторжения зазвучало с новой силой. Сундук призывно замигал, будучи на драгоценном постаменте.

«Что же в сокрыто в пучинах этой громадины?» – вертелось в голове. Азарт проснулся так же, как проснулось способность к полетам. Я воспарил легко и непринужденно, словно делал это ранее бессчетное количество раз.

Но для меня это было впервые. Очи радовались вновь ощутить сахарную сокровищницу. Восприятие внимало наблюдаемому, а я внутренне делал пометки, оставлял засечки во внимании, не упуская и крохи такого реалистичного миража.

Я установил, что рыжина в постаменте вовсе не камень, а истлевшие чертежи людских тел. Также мной было выведено, что радужная переливчатость, которая будто бы обволакивала сундук, была серией четко направленных энергетических сполохов, чья природа стоит за гранью видения.

Мне вспомнилось, что однажды, будучи на довольно чудаческой лекции, спикер вещал о такой субстанции, название которой было не то «Десять к одному», не то «Пространственная десятка». В общем не суть, главным было то, что эта формация была и реальна, и нереальна одновременно, являясь, так сказать, «супом наблюдателя».

Смотревший негаданно напитывал наблюдаемый объект своими представлениями, мыслями, ожиданиями, а тот начинал сперва светиться голубоватым отсветом, а потом принимал переливчатое сияние.

В то время, когда нам поведали о «Десятке», у некоторых внимательных слушателей возник вполне закономерный вопрос: «почему с одними вещами «цветастое превращение» успешно проворачивалось, а другие оставались такими же, как и раньше?» Спикер отвечал, что все дело в изначальном заряде, в матрице, на которой водружен объект.

Чтож, сундук, который я смел рассматривать как раз состоял из этого «небесного материала», чья форма, принимая мои мысленные токи, переливалась сим чудным светом. Я не забыл, что мне требовалось пробраться внутрь данной махины, чтобы окунуться в ее недра, в попытке отыскать свою индивидуализацию, без которой в реальном мире никуда.

Ах, внутренний взор привлек мне в восприятие образ той пришелицы, которая покинула меня в момент, когда все погрузилось в темноту. Ощущения за весь этот период практически не поменялись, я все также ощущал космическую громаду, которой являлся, но слитности совсем не прибавилось.

Продвижение к Изюму давалось легко, никаких препятствий на пути не обнаружилось. Лишь сладость во рту все увеличивалась, грозясь выйти на уровень, где будет невозможно сносить приторность. Если это все-таки произойдет, то придется обрубить вкусовые рецепторы до лучших времен.

Свечение здешних небес принесло с собой мерцающие сполохи неясного происхождения. Сперва появился лиловый отсвет, ярким покрывалом укутавший правую сторону неба, потом явился розовый, и занял левую сторону света.

Мои глаза различали неровности в облачной вышине и именно с тех областей полетели некие белесые птички, которые при приближении, разрослись в полноценных человекоподобных особей с крыльями за спиной.

Среди общего блистающего дня разразилась целая какофония неистовых свистящих звуков. Мне казалось – еще немного и я не выдержу напора этого безумного реализма. Человеческие крыланы окружили меня и принялись пуще прежнего верещать:

– Не туда ты забрался, чудушка!

– Твоя смелость похвальна, но свою индивидуальность ты больше не увидишь.

– Мерцание нашего племени образумит тебя, пришелец!

И меня понесло в сторону к лиловому небу, прямо в средоточие начинавшегося там шторма, который грозно кучил облака, вытягивая из сказочной атмосферы цвета и радость.