Фикция

Я присела на кровать и засунула подмышку градусник, ощущая в этот момент неприятный ломящий жар по всему телу.

– А про твой диагноз не знаю. Леша не рассказывает, хоть иголки ему под ногти суй.

– Я вчера хотела уйти от Леши, но не смогла тупо открыть калитку. Выбежала в одном платье, наверное, поэтому и простыла.

– И правильно, что хотела уйти! Давно пора. Бросай его и живи у меня, я помогу на первых парах. У тебя уже была попытка, но ты попала в аварию… А после нее и случаются приступы.

– Аварию? Что за авария?

– Ты ехала на такси, и водитель слетел с трассы. Водитель, к сожалению, умер. А ты, слава богу, осталась жива.

– Мне нужен развод! Имущество делить я не собираюсь.

Градусник запикал.

– Вы не в официальном браке.

Я невольно улыбнулась уже строя планы в голове как покинуть чуждый дом с мужчиной, которого не воспринимала своим, близким. Эта новость вознесла меня больше чем цифры на градуснике.

– Что там?

– Все нормально. Подай, пожалуйста, парацетамол?

Я выпила таблетку.

– Уф жарко. Не против если я разденусь до нижнего белья?

– Я тебя и более голой видела.

Я сняла пижаму, заметив заостренный взор подруги на моем животе. Наклонилась и опешила – от моего пупка к самым трусикам виднелся горизонтальный рубец.

– У меня, что есть ребенок? – ошарашено спросила я Аню.

– Понятия не имею, – в идентичном состоянии ответила она.

***

Алексей стоял в душном чуть освещенном коридоре пропитанным запахом хлорки, из-за чего в гортани возникало навязчивое першение и хотелось постоянно кашлять. Стенки тусклого подвального помещения выложены маленькой плиткой болотного цвета. Над головой висели большие трубы отопления, удаляющиеся за Лешиной спиной по коридору к другим корпусам.

В той комнате на старых операционных столах лежали два обнаженных человека мужского пола. Один обезглавленный второй еще живой, который в эту же минуту очнулся, увидев перед собой отсеченную голову. Живой хотел закричать вскочить, но не мог пошевелиться. И голос отсутствовал.

Пальцы руки в стерильных перчатках остановились на шее живого. Парень громко задышал, и ему даже удалось пару раз дернуться.

А скальпель что держали левой рукой в эти минуты начал свою работу. В носоглотку плеснуло что-то плотное горячее и количество этой жидкости, а то есть крови увеличивалось, выплескиваясь через нос и рот жертвы. Он еще пытался сопротивляться инстинктивно, в агонии дергаясь на столе, но силы уже покидали. И вскоре отрезанная голова осталась с неподвижными эмоциями лежать отдельно от тела.

Алексей дернулся, вытер со лба пот. Развернулся и, увидев позади себя медсестру Машу вздрогнул.

– Алексей Максимович к тебе пришли.

– Машенька, – подошел врач, коснувшись ладонью ее округлившегося животика. – Береги себя!

И они обнялись.

Глава 3

Есть три места на земле, куда здоровый человек меньше всего хочет попасть – кладбище, тюрьма и психбольница. Хотя, смотря какая психбольница. Потому что место работы, которым заведовал Князев Алексей, значимо отличалось от иных диспансеров. И ремонтом с удобствами, и вежливым услужливым персоналом в бюджетном-то учреждении.

Здесь не увидеть разрухи и вечно шатающихся людей-растений со стеклянным взглядом пускающих слюни.

В светлом приемном кабинете с панелями белого цвета и полом из древесины Венге у широкого окна справа стоял рабочий стол, параллельно у стены еще один, вот возле него на стуле сидел мужчина в гражданке с черной кожаной папкой на коленях.

– Костя? – узнал Алексей, шагнув через порог.

Беркутов встал со стула и протянул руку.

Выглядел опер слегка расстроенным и виноватым. В отличие от Князева, который смотрел живо сверкающими глазами.

– Рад видеть! Чем я обязан визиту?

– Я по работе. Слышал о Хирурге, который вернулся спустя полгода?

– Если честно нет, – изменился в лице Леша. – А это точно он?

– Экспертиза утверждает что точно! Мне необходима информация, о каждом кто лечился и лечится в диспансере с самого основания заведения.

– Ну не вопрос. У меня как раз по времени опрос пациентов в спецкорпусе хочешь присутствовать? Их не так и много. Но это единственные опасные для общества люди с края.

Алексей ненадолго замолчал и добавил:

– Костя я так рад, что ты вчера пришел к нам. Что мы снова начали общаться после всего. Но ты пойми, Оля сама выбрала меня…

– Я это понял. Оля принадлежит тебе…

– И давай больше не будем об этом? Слушай, я скучал по нашей дружбе! Приезжай теперь в гости? Приезжай по любому поводу. Я буду рад!

Приемный кабинет в корпусе принудительного лечения для особо опасных пациентов ни чем не отличался от корпуса лайт. Улучшенная реконструкция строгого корпуса в светлых тонах, и единственное что портило обстановку это решетки на окнах. В кабинете два рабочих стола, один из которых занял Костя, открыв папку. За вторым сидел Алексей:

– Смотри Кость, сейчас будут приводить людей, и ты сам увидишь, что их объединяют общие категории убийц: у них нет эмпатии – то есть сочувствия и сопереживания из-за отсутствия зеркальных нейронов в коре головного мозга. В них присуща импульсивность – эта черта выявляется у детей младшего и дошкольного возраста с недостаточно сформированностью контроля поведения.

– Я себе представлял немного другое определение импульсивности, – хмыкнул Беркутов.

– Да. А еще эти люди как никто ловки в общении и склонны к паталогической лжи, что ведет к особому вниманию к своей личности за достижением заманить жертву в ловушку. У маньяков нет долгосрочных планов, и они ведут паразитический образ жизни. Имея непомерную самооценку.

Костя приподнял бровь.

– Непомерная самооценка – это неуверенность в себе и куча комплексов, – пояснил Князев.

Первого пациента привели два крепких грозных санитара, оставшись у двери. На вид безобидный дедок с едва пророщей щетиной, присел напротив Алексея за стол.