Половинки нас

Это была та женщина с надписью на майке «Удиви меня!». Она поменялась со Златозубкой и теперь вольготно сидела на двух сиденьях, сняв кеды и вытянув к проходу ноги в белых мини-носочках.

– Так заметно?– нехотя ответил Мирон.

– Немного,– улыбнулась она.

– Да, новый. Ещё не привык.

Обманывать не хотелось, но и говорить, что он впервые ведёт автобус, было бы опрометчиво. Тут он вспомнил странное прозвище, которым Сергевна называла эту женщину, и спросил:

– Что за комната отдыха?

– А-а, это меня так иногда называют,– весело улыбнулась она.– Я работаю в комнате отдыха.

Мирон помял губы и повёл плечами.

– Кем же?

– Лаборантом,– охотно ответила она.

Кто-то за экраном сиденья то ли всхрапнул, то ли усмехнулся.

– И что делают в вашей комнате отдыха?– всё ещё недоумевал Мирон.

– Отдыхают, что же ещё?– тихо рассмеялась она, и от её смеха у него вверх по позвоночнику побежали мурашки.

Со странным любопытством он оглянулся на женщину, пока пропускал автомобиль на повороте, но та, удобно устроившись спиной к окну, склонила голову на спинку сиденья и, похоже, задремала.

Мирон недовольно глянул на пустую бутылку воды и хмуро покачал себе головой в зеркало заднего вида. «Впервые слышу о комнате отдыха в поликлинике… Это же не вокзал и не аэропорт… Чёрт, кто пить-то заставлял?»

Вскоре, когда автобус свернул с трассы на менее оживлённую дорогу и въехал в какое-то поселение, из мелодичной тишины чилаута Мирона вынул голос главнокомандующей.

– Шофёр, стоп машина!

Мирон взглянул на навигатор, затем на путевой лист и терпеливо вздохнул. Разумеется: пропустил нужную точку. Он остановил автобус у обочины и открыл дверь.

– Чуть не проехал… Ты за маршрутом следишь?– проворчала Сергевна и, тяжело пыхтя, спустилась по ступеням.

За ней спустились ещё двое мужчин.

– Нам тут надо затариться… Жди!– крикнула она и повела коллег к завалившимся воротам дома с покосившейся крышей.

«И что мы тут забыли?»– Мирон равнодушно покосился из-под козырька на стекле на белёные стены дома. Но взгляд привлекло движение на первых креслах.

– Тут дядя Федя гонит шикарный самогон. Говорят, получше всяких коньяков и виски будет,– с улыбкой прошептала женщина, поднялась и тоже вышла.

Мирон всё это время невольно следил за её ножками: как она спустила их, как надевала кеды, как мягко ступала по резиновому покрытию ступеней. А когда поднял взгляд выше, то смутился: даже сквозь тёмно-коричневые стёкла очков заметил, что она смотрела точно на него.

Женщина чуть наклонилась к двери и тихо проговорила:

– Лучше вам открыть багажное отделение, а то пить начнут прямо в салоне.

Мирон представил, какой пойдёт запах, если спиртное прольют на сиденья или пол, а если стошнит кого-то, совсем худо будет. Несмотря на то, что придётся оплатить химчистку салона, брат ещё долго будет ворчать.

Он поднялся с сиденья, с непривычки всем корпусом двинулся вперёд, но наткнувшись бедром на край своей кабинки, едва успел выставить ногу вперёд, чтобы не упасть лицом прямо на ступени.

– Осторожно!– испуганно потянулась к нему женщина, но заметив, что тот удержал равновесие, выдохнула и отступила.

Мирон сконфуженно выпрямился, мельком окинул салон – почти все на крайних креслах спали, и одёрнул рубашку. Сделав шаг навстречу женщине, снова чуть не запнулся, потому что та выбросила вперёд руку и склонилась ему под ноги. Он заметил, как она подняла со ступеньки карточку, и сдвинул очки на макушку.

– Михаил Евгеньевич Заварский – красиво звучит,– мягко прочитала она и протянула ему карточку.

Мирон узнал в ней права брата и невольно ощупал нагрудный карман рубашки.

– Можно просто Михаил. Спасибо!– признательно улыбнулся он, взял права и на этот раз застегнул кармашек на пуговицу.

– Вера,– смущённо улыбнулась женщина и отступила.

Мирон и сам несколько смутился, потому что всё ещё ощущал последствия от выпитого ночью, а у женщин обычно нюх на такое. Явно и Вера почувствовала от него амбре. Но мельком взглянув на неё, не заметил и намёка на то, что она осуждает его или посмеивается.

Мирон слегка отвернулся, а Вера неожиданно протянула к нему руку.

– Угощайтесь… Немного, но поможет…

На её маленькой ладошке лежала пластинка апельсиновой жвачки, как в детстве. Мирон благодарно кивнул, смущённо развернул её и положил в рот.

– Я вообще-то не пью… Вчера друга спасал… Как-то вышло случайно,– проговорил он, с запозданием понимая, как нелепо оправдывается перед Верой.

«С чего вдруг?» Но, снова взглянув ей в лицо, понял, что так даже лучше. Не хотелось выглядеть водилой-пьянчугой, каких брат гнал взашей, как только узнавал об их пагубной привычке. Но и сам себе поражался: оказаться в такой ситуации, согласиться на этот спектакль со сменой ролей – бред, да и только.

– Я тоже иногда друзей спасаю,– призналась Вера и перешла на шёпот:– Только не пью крепкого и беру минералки с запасом, чтобы запивать между глотками спиртного – так симптомы похмелья вообще не заметны.

– Возьму на заметку,– иронично сдвинул брови Мирон.

«Медики… Может, пить научат правильно…»

– Чево стоите? Грузите бутыли, и по коням!– послышался строгий голос старшей медсестры.

Мирон поспешил к багажному отделению, наклонился и завис, а когда послышалось недовольное хмыканье за спиной, наконец, вспомнил, куда нажимать, чтобы открыть люк.

Мужчины погрузили пару узких ящиков с темно-зелёными бутылками на полку, а Сергевна поставила две банки маринованных огурцов и одну с овощным ассорти.

Мирон лишь насмешливо повёл бровями и закрыл дверцу. От такой порции самогона весь коллектив придётся грузить в автобус вручную. Но почему-то очень захотелось рассола, хотя он никогда не выводил себя из похмелья таким образом, да и такое похмелье бывало редко. «Спускаюсь к народу»,– усмехнулся себе он, а вслух спросил:

– Можем ехать?

– А ты тут ночевать собрался? Давай скорее, нам ещё в одно место заехать!– проворчала главнокомандующая и поднялась в салон.

Мирон переглянулся с улыбающейся Верой, которая разминала ноги, и пригласил в салон её, прежде чем войти самому.