Любовь с условием и без…

– Полин, перестань ее так называть. И она не моя… Мы просто хорошие знакомые…

– Ой, да ладно, ты мне никто и не обязан отчитываться по этому поводу,– еще острее заметила я и холодно посмотрела ему прямо в зрачки.

Последние слова задели его самолюбие. Он явно разозлился, но вот тон его показался не возмущенным, а огорченным.

– Очень искренне! Я все понял: все четко по накладной? А сколько же тогда стоит твоя настоящая любовь?

От него такого оскорбления не ожидала. От злости проморозило до костей, но я усилием воли сжала челюсти, чтобы не открыть рта, и талантливо изобразила издевательски любезную улыбку. Она всегда действовала на него сильнее, чем любой укол. А потом просто развернулась и вышла вон.

К началу весны действительно новое здание почты было готово к сдаче. И Антоновна тут же мне позвонила.

– Работать начинаем с понедельника. Ты еще не передумала?

– Да нет, что ты, Тань? Я только и жду этого,– слукавила я.

– Может, еще кого приведешь? Нам курьеры нужны.

– Я подумаю…

– Ага, давай приходи.

– Отмечать будем?

– А как же ж!

На том и свершилось.

Рабочий график, в принципе, меня устроил, и должность сортировщика почты и выписки корреспонденции – тоже. Рабочий день начинался с 9.00 и заканчивался в 18.00. О том, что я официально устроилась на работу, знала только мама. Я попросила ее никому не говорить, где и кем работаю. Была уверена, что Ярославу эта новость, мягко говоря, придется не по душе.

Кстати, после дня рождения Кракенус мы в очередной раз помирились. Я не могла на него долго дуться, когда он завалил мой дом цветами и игрушками.

Так вот, на одном из ужинов, куда пришлось пойти с Ярославом и его коллегами по бизнесу, ему прямым текстом сообщили, что его очаровательная дама работает на почте сортировщицей.

У меня в горле кусок мяса застрял от возмущения тем, что какие-то проходимцы совали нос в мои дела. Этим самым они вынудили меня пойти на скандальный разговор. Ярослав почему-то молчал, продолжал есть и подозрительно спокойно смотрел на меня.

Ну а потом и ему досталось.

Мы молча вышли из ресторана, он медленно надел перчатки и поправил воротник куртки.

– Мне показалось, ты моя женщина? Или у меня давно и безнадежно повело крышу?

– О-о, какие слова-то в кучу собрал!– усмехнулась я.– Что, опять тебе стыдно за меня?

– Мне стыдно за себя,– не повышая голоса, но с напряжением высказал он.

– Ну это твои проблемы. И я больше не хочу с тобой об этом говорить!

Я холодно посмотрела на него и отвернулась в сторону. Ярослав напряженно выдохнул и потоптался на месте.

– Чем дальше в лес, тем злее волки,– пробормотал он.

Я качнулась на каблуках, оглянулась, прожгла его непримиримым взглядом и жестким тоном спросила:

– Тебе еще от меня что-то нужно?!

– Ты о чем?

– Сегодня мои услуги в постели не нужны?

От моих слов по его лицу пробежала нервная дрожь. Ярослав нахмурился и сжал губы.

– Ну раз нет, то у меня дела,– без эмоций отчеканила я, решительно спустилась с крыльца и пошла к автобусной остановке напротив.

– Не очень-то и хотелось!– с какой-то обидой, отчаянием крикнул вслед Ярослав и зашагал к своей машине.

И отлично! И не хотелось вовсе!

Три дня молчания в эфире.

Ну прямо ясли-сад какой-то! Все равно ведь придет, коротко извинится и снова потащит к себе. Устала я от наших с ним перепалок, сил просто нет! Дожить бы до лета, и… к чер-р-товой матери!

И вот оно, ясно солнышко, явилось, не запылилось! Восьмое марта Ярослав не мог пропустить.

Обеденный перерыв уже закончился, но мы с Антоновной решили еще подышать на скамейке перед почтой. Солнце было такое яркое, день теплый. Трава так и зеленела. Еще неделя, и тюльпаны расцветут.

– Ну надо же, какая здесь чудесная весна!– восхитилась я, подставляя лицо солнцу.– Давай сходим в кафе? Отпразднуем наш женский праздник?

– Ой, не знаю, у меня сейчас с грошами туго,– расстроено сказала Антоновна.

– А ты не думай о них. Я угощаю.

– Да как-то неудобно…

– Ты меня уважаешь?– я кольнула ее в бок пальцем и весело засмеялась.

– Полина…

Я оглянулась, и улыбку сдуло с лица.

Весь такой чистенький, аккуратненький хахаль нарисовался у нашей скамейки.

Я сложила руки в замок и повернулась к Татьяне. А она вдруг недобро прищурилась и присмотрелась к мужчине за моей спиной.

– Пойдем, у нас давно закончился обед?– сухо сказала я и встала.

Антоновна молча нахмурилась и пошла к крыльцу почты.

– Здравствуй, Полиночка,– мягко произнес Ярослав и присел на край скамьи.