До дрожи

Мы уже близко, и я вижу все мелкие детали. Как Алиса опускает пушистые ресницы, прикрывая синие глаза, как рассеянно мучает зубками нижнюю губу, прикусывая. Как медленно поднимает голову, поворачивается и, встрепенувшись и мгновенно краснея, впивается в нас влюбленным, распахнутым взором.

Вернее, не «в нас», а в Наумова.

Меня для неё, совершенно определенно, сейчас не существует.

Глава 13. Артём

Передо мной с Глебом в очереди ещё три человека, и Алиска заливается краской всё сильнее с каждым нашим продвижением к ней.

Её лицо уже буквально горит, синие глаза лихорадочно мерцают, голубая венка заметно бьётся на белой шее, а нервная полуулыбка дрожит на розовых губах.

Девчонка то и дело косится на Яныча, суетливо поправляя волосы и дотрагиваясь до лица. Пытается скрыть жадный взгляд за трепещущими ресницами. Кажется, ещё чуть-чуть, и в обморок от волнения упадёт.

И это внезапно жутко бесит!

Хмурясь, непроизвольно сжимаю кулаки, пытаясь подавить в себе желание от души встряхнуть эту потёкшую по чужому мужику лису и привести её в чувство. Во рту противно горчит.

Что она так поплыла, а?!

Наумов конечно тоже всё замечает. Сбивается, глухо кашлянув в кулак, а потом снова продолжает что-то рассеянно говорить, то и дело поглядывая в сторону алеющего Лютика. Чешет идеально выбритый подбородок, задерживаясь нечитаемым взглядом на Алисиных губах, спускается чуть ниже. К груди, целомудренно прикрытой серым передником…

Эй?!

Меня словно вспышкой накрывает желание встряхнуть и его.

Куда ты пялишься?!

Ты для неё не староват, нет?!

И мутит от честного ответа самому себе, что нет. Ни хрена Яныч не старый. Ему тридцать два, а Лютик уже совершеннолетняя. По идее – почему нет, но смотреть я на это всё равно не могу спокойно – лично для меня попахивает каким-то извращением!

Или бессильной удушающей ревностью…Бля…

Провожу пятерней по горлу, словно пытаюсь ослабить фантомную удавку, когда вижу, как Наумов, пока мы подходим в очереди, то и дело цепляет Алису оценивающим взглядом, пытаясь не палиться.

Под ложечкой сосет ноющим холодком.

Да ну на хрен…Нет!

Не пойдёт он на связь со студенткой. Сколько я его знаю – это было табу.

Или…пойдёт?!

Хмуро взираю на Цветочек исподлобья. Я бы на его месте пошёл…

В висках начинает шуметь от таких мыслей, потому словно сквозь вату слышу, как Лютик ломким голоском, не забыв чувственное придыхание, щебечет, преданно смотря Наумову в глаза.

– Здравствуйте, Глеб Янович. Вам макарон положить?

– Кхм…– у него кадык ходуном ходит, – Да, Алис, спасибо.

Протягивает ей тарелку, которую она перехватывает на лету, касаясь его пальцев своими пальчиками. Вспыхивает тут же, шумно вдохнув.

– Вам сколько? – потупив глаза в пол, интересуется таким тоном будто уточняет отсосать ему прямо сейчас или попозже.

Бесит, Цветочек!

– И мне тоже положи, – не выдержав, напоминаю о себе громко, и пихаю свою тарелку прямо ей в лицо.

Мне тут же прилетает уничижительный взгляд. И как она только умудряется так быстро переобуваться.

– В очередь, Базов, – бросает холодно, мазнув по мне равнодушно глазами, и снова всё внимание Янычу. И опять потекла…!

– Как съездили в город? – воркует, так мило пылая румянцем.

– Хорошо, Алиса, спасибо, – Наумов косится на меня, очевидно чувствуя некоторую неловкость от такого вязкого Алискиного внимания.

И…Мне кажется, или он тоже слегка покраснел?!

От такого и у меня скулы начинают гореть. Только от злости…

– А вечером же у нас будет общий костёр? – с надеждой спрашивает Алиса, протягивая Янычу тарелку с горой макарон, но не отдавая.

– Да, конечно, только не на побережье, а у нашей летней кухни у корпуса, – хрипло отзывается Наумов, пялясь на ее рот.

– Это хорошо, – улыбается ему как в последний раз.

– Кхм…– откашливается Глеб, подвисая.

– Я сейчас с голоду помру, Лютик. Хватит любезничать! – рычу, чуть толкая Яныча локтем.

Тот, мигом встрепенувшись, забирает наконец у Алиски несчастную тарелку и двигается к Соне за котлетой. Рыжая провожает его умирающим взглядом.

– Эй! Есть кто?! – щелкаю пальцами у её лица.

– Какой ты нудный, а, – отмахивается лениво, забирая посуду из моей руки.

И ни тебе озорного взгляда, ни томного шепота… Она с таким же успехом бы нашему сторожу Ефиму Петровичу поесть накладывала…Коза!

Алиса совершенно безэмоциональна, а меня от этого лишь сильнее подрывает. И хочется её зацепить. Чтобы хоть глаза на меня подняла.

– Какой костёр? Мы же кататься на катере вечером едем, помнишь? – тихо бормочу, наклоняясь к ней через стойку раздачи.

– Это желание? – тут же поднимает на меня нечитаемый взгляд.

– Нет, но мы же договорились.

– Если нет, то я пропущу, – пожимает плечами, отворачиваясь.