Милоа – спасители Эбери. Книга 3. Милоа-возлюбленная

– Предпочту, чтобы вы сами в этом убедились, погостив у меня. Что касается семьи, – Амирош на минуту задумался, – насколько я знаю, родители познакомились на каком-то светском приеме. В саду, куда мать вышла подышать, а отец искал уединения. Он был достаточно нелюдимым и замкнутым. Кажется, многие тогда считали, что лучше бы наследником был его младший брат, мой дядя Орлан. Но им стал мой отец. Дэкор – высокий титул, как вы знаете, и таких людей не оставляют без внимания. А его-то мой отец как раз и не любил. Он не был мягок, отнюдь, но… в общем, вскоре его достала придворная суета, и он со мной и матерью уехал в Западные горы, к Милоа. В семье это вызвало настоящий скандал. Да и мать не слишком-то желала уезжать – ей не хотелось оставлять своих родителей, богатый дом, свиту. Не каждая решится поменять все это на скромную жизнь отшельников. Но она последовала за отцом. Научилась готовить и стирать, а кроме того изучила множество наук. Благодаря Милоа она стала одной из образованнейших женщин своего поколения. Я всегда поражался ее способности приспосабливаться: в каком бы положении она ни оказалась, легко находила язык с окружающими и что-то полезное для себя. Что касается отца, то в селении Милоа он полностью ушел в науку. Конечно, кроме хранителей никто не знал, что это такое, так что для внешнего мира он отдал себя служению, стал жрецом.

– Вас тоже обучали милойские жрецы-хранители?

– Конечно, – кивнул Амирош. – Я был ребенком, когда родители переехали в центральный милойский круг, и мое детство прошло вдалеке от придворной жизни. Лет до четырнадцати я вообще не осознавал, что принадлежу к высокородной семье. Играл с местными ребятами, бродил по горам, охотился, забирался в ущелья. Когда подрос, встал на путь жречества. И, быть может, мог бы стать верховным хранителем, если бы не появление Атамурлана.

– Ты помог ему освоиться? – я невольно перешла на «ты», но Амирош, кажется, не заметил.

– Так получилось, что все суетились вокруг него, а я подошел и сказал – пойдем, покажу тебе классную штуку. «Классная штука» – это ведь по-вашему, да? И мы пошли в горы, на охоту. Ночевали в пещере у горячих источников – у меня там было свое логово, скрытое от лишних глаз. После этого мы подружились. И даже жалели, что придется покинуть те места, чтобы встать на путь борьбы за престол. Но пришло время, и мы спустились с гор. Мы прибыли в Турмалон все вместе. Отец не стремился к публичности, и это полностью устраивало моего дядю. Они смогли договориться, и постепенно честное имя Бивир Куров было восстановлено. Тем временем Атамурлан начал борьбу за престол, я был рядом с ним. Сначала все складывалось благополучно, но потом император Сурбан не захотел делиться властью. Слава молодого Атамурлана стремительно росла, а вместе с ней и количество его сторонников. Сурбан организовал покушение, и Атамурлан едва остался жив. После этого он замкнулся, что-то в нем будто надломилось. Он быстро повзрослел, стал более жестким, властным. Но таким и должен быть правитель. К тому же, он всегда стремился к одной цели – укреплению империи. И я уважал его за это и пытался сдержать его порывы, если он заходил слишком далеко. Но, увы, чем дальше, тем меньше мне это удается…

Амирош понимающе посмотрел на меня, и я невольно сжала челюсти.

– А что касается родителей, – продолжил каганетт, – то, когда отца убили, уж поверьте, моих сил хватило, чтобы укрепить власть нового императора и навести свои порядки. С тех пор я, как и Атамурлан, особенно недолюбливаю столицу… уже бывшую столицу. Все новые правила управления государством, которые приписывают Атамурлану, мы разработали с ним вместе. Это было непростое время, но смерть отца меня ожесточила, и это даже помогло. Иногда мне кажется, что мать вела себя даже сдержаннее меня. Она не отчаялась, и я ни разу не видел, чтобы она убивалась, хотя я знал, как сильно они любили друг друга. И все же… в ней тоже что-то изменилось. Я ощутил… ладно, это уже слишком личное. В общем, я всегда могу на нее положиться. Жизнь рядом с Милоа сильно ее изменила.

– Милоа во всем подражают землянам, – негромко заметила я, косясь на слуг.

– Возможно. Возможно, поэтому вы напоминаете мне ее, – промолвил каганетт.

Я удивилась про себя.

– А ваши сестры? – решила я продолжить расспросы.

Амирош улыбнулся.

– Они весьма бойкие девочки. Да что говорить, сами увидите. Им было с кого брать пример.

– Если в вашей семье все женщины чем-то похожи на меня, то я уже опасаюсь знакомства с ними, – в шутку заметила я.

– А может, просто боитесь не понравиться? – решил поддеть меня каганетт.

– Боюсь не понравиться? Я ваша гостья, чего мне бояться? – стала защищаться я.

Бивир Кур лишь пожал плечами.

Обстановка заметно разрядилась, мы поехали чуть быстрее.

Ночь застала нас на большом имперском тракте. Мы прошли всего треть пути до Кадигара и остановились переночевать в одном богатом доме. Оказалось, каганетт, чтобы хоть как-то заселить свои земли, предлагал семьям разорившихся аристократов большие земельные наделы в своем каганарте. И это приносило свои плоды: постепенно земли обживались, а Амироша везде встречали как благодетеля.

Нас потчевали со всей торжественностью и выделили прекрасные комнаты. Я заснула, слушая сопение Барклая – пес устроился на ковре у моей кровати. И мне было спокойно – что бы ни произошло, меня есть кому защитить.

Я проснулась на рассвете. Раньше обычного. Непривычно было смотреть, как солнце поднимается над лесом – я давно не выезжала за пределы своих владений, и пейзаж взволновал меня, будто за ночь я переместилась в другую страну. Внезапно я ощутила страх – если что-нибудь случится, смогут ли мои шуины защитить меня? По спине пробежали мурашки. Кажется, я слишком сильно переживаю, да и безосновательно. Ведь каганетт назвал меня своей гостьей, а гостеприимство в столь уважаемой семье – дело святое.

Когда Амирош вышел во двор, я уже была в седле. Хозяева дома накрыли богатый завтрак, но я ограничилась перекусом на скорую руку.

Мы продолжили путь, щурясь от восходящего солнца. Но дорога постепенно уходила на юго-восток, а холмы, поросшие лесом, заслонили светило. Часть крон уже сбросила листву, а часть стояла в ярко-желтых и красных одеяниях. Но некоторые деревья все еще оставались зелеными, и по мере нашего продвижения их становилось все больше.

– Бивир Куры – очень известный род в Эбериане. Это потому что он такой древний или его слава – полностью ваша заслуга, каганетт? – спросила я Амироша.

Тот задумчиво взглянул на меня.

– Дэкоры Бивир Куры – род, начавшийся всего лишь с моего прадеда. Но и до этого род Куров принадлежал к высшему сословию. Более того, наши корни уходят в стародавние времена. Мы считаемся потомками могущественных жрецов, которые управляли племенами древних людей, еще когда Эбериана и в помине не было.

– Интересно… – пробормотала я, невольно пораженная древностью происхождения семьи Амироша. Он действительно был аристократом до мозга костей. Я на его фоне казалась жалкой самозванкой. Невольно это вызвало во мне трепет, но одновременно – и тень обиды. И все же умом я понимала, что быть наследником такого рода – тяжкое бремя и огромная ответственность. Ведь весь мир наблюдает за каждым твоим действием.

– Быть потомком жрецов все равно что быть дальним родственником колдуна – ты понятия не имеешь, что за силами обладали твои предки, но все смотрят на тебя, как на кого-то могущественного, обладающего особыми способностями, – произнес Бивир Кур, глядя перед собой.

– Наверное, непросто поддерживать доброе имя такого древнего рода? – озвучила я свои мысли.

Амирош удивленно посмотрел на меня. Даже чуть развернулся в седле.

– Вы первая, кто спрашивает меня об этом. Но, признаться, я вырос с этой мыслью. Всем вокруг кажется, что это вершина удачи – родиться в семье с такой древней родословной. И мало кто понимает, сколько обязательств стоит за этим…

– Я вас понимаю даже без всякого знатного рода… Хватает просто титула, – улыбнулась я.

Каганетт рассмеялся.

– Вы очень добросовестная каганетта. Я бы даже сказал, чересчур.

– Вам лучше знать, у вас же знатность в крови. К тому же, я не собираюсь соответствовать образу высокородной эберианской дамы, – отметила я чуть раздраженно.

– Вижу, вы думаете, что для большинства аристократов их положение означает лишь то, что у них много прав и никаких обязанностей? – поинтересовался Амирош.

– А вы так не считаете? – взглянув ему в глаза, спросила я.

Каганетт задумчиво наклонил голову.

– Я считаю, что принадлежность к высшему сословию – значит ответственность не только за себя и свою семью, но и за тех, над кем ты имеешь власть.

– Мы в ответе за тех, кого приручили… – процитировала я земного автора.

– Пожалуй… – согласился каганетт.

Я одобрительно кивнула.

Прошло еще два дня, и мы прибыли в Кадигар. В пути мы иногда беседовали на различные темы, но каждая фраза была тщательно взвешенной, будто мы прощупывали почву на очень зыбком болоте. Поэтому даже после совместного путешествия я не могла сказать, что мы с каганеттом сильно сблизились. Кроме того, я все еще приходила в состояние оцепенения при мысли о том, что Амирош может стать моим мужем.

Он тоже держал дистанцию. Иногда меня это задевало – я начала ловить себя на мысли, что, раз уж нам суждено связать себя брачными узами, стоит открыться друг другу. Невольно я стала искать в нем поддержки, дружеское плечо. И даже легкая его отстраненность больно ранила меня и заставляла вновь замыкаться. Где-то в уголке сознания я даже винила себя за выходку с кинжалом – тогда, возможно, он вел бы себя помягче. И все же каким-то чудом мне удавалось держать все свои чувства под контролем.

В Кадигар мы прибыли солнечным осенним днем. Здесь было теплее, чем в Айзелане, но прохладный ветер уже намекал на наступление холодов. У белокаменных стен нас приветствовали стражники. Как я поняла, мы въехали в город через второстепенные ворота.

Городок оказался небольшим и уютным. Двух-трехэтажные домики теснились вдоль вымощенных брусчаткой улиц. Крыши все до единой были покрыты черепицей – красного, зеленого, темно-синего цветов. Дома стояли деревянные вперемешку с каменными. Многочисленные площади и скверы напомнили мне Эсхол: город был в изобилии украшен декоративной зеленью, ухоженными клумбами, фонтанами, вдоль тротуаров стояли фонари и скамейки. Улицы, по которым мы проезжали, были довольно узкие, между домами на вторых этажах часто натягивали веревки, на которых сушилось белье.

Задрав голову, я с удовольствием рассматривала уютные балкончики и открытые мансарды, заставленные горшками с цветами. Город показался мне очень чистым, ухоженным и оставлял впечатление по меньшей мере пряничного домика. В общем, в его обустройстве сразу чувствовалась заботливая женская рука.

Жители приветствовали Амироша, улыбаясь и низко кланяясь. Меня удивило, что особого шума наш приезд не наделал: горожане провожали нас взглядами, шептались, но продолжали заниматься повседневными делами, не сбиваясь в бурную толпу.

Дворец располагался на северо-востоке города, то есть совсем недалеко от ворот, через которые мы въехали. Такой же белокаменный, как и стены города, он отличался одновременно солидностью и изяществом. Однако стена, его окружавшая, немногим уступала по высоте городской.

Мне в голову пришла мысль, что, возможно, пока мать Амироша занималась интерьером, сам каганетт в свои редкие приезды отдавал приказы об укреплениях: здесь возведите стену, тут постройте башню, там – подъемный мост и тому подобное.