Важен каждый

– Здравствуйте. Председатель Агентства по статистике Мешимбаева Анар.

– Здравствуйте. Очень приятно.

– Вы ведь знаете, что мы проводим Перепись населения?

– Конечно. Важное мероприятие. В посольстве тоже будет переписной участок.

– Мы купили сервера для хранения информации Переписи. Их нужно поставить в комнату IT-безопасности. «Комната» прибыла. Но вы не дали визу испанскому инженеру, который должен эту комнату собрать.

– Почему вы раньше не позвонили?

– Я не знала, что вы не дадите ему визу.

– Пусть подаст заявление еще раз. Обязательно дадим.

Поскольку запланированное время прошло, у инженера появились другие заказы. В Казахстан он приехал с опозданием. К этому времени КНБ по чьей-то «наводке» пришел и опечатал комнату. Теперь сборка оказалась невозможной. Это в итоге оказалось моим вторым «эпизодом» в уголовном деле.

Дело в том, что акт о приемке оборудования я подписала до его введения в эксплуатацию. Бюджет страны закрывается в конце декабря, и в тот момент это было необходимо, чтобы его выполнить. Вопрос с установкой «комнаты» затянулся, но был понятен и решен, я не видела в этом проблемы. Однако арест комнаты сделал ее установку невозможной, а тот факт, что она не была установлена, стал частью уголовного обвинения против меня.

Это кажется абсурдным. И с точки зрения здравого смысла это действительно абсурд, но по оценке правоохранительных органов это уголовное преступление.

Бюджетная реформа была начата и не доведена до конца. Я сама в числе группы по изучению опыта реформирования бюджетного планирования ездила во время работы в АП в страны с четкой бюджетной системой. По опыту этих стран у нас должны были формироваться трехлетние бюджеты на скользящей основе, то есть мероприятие, которое длится больше года, автоматически переходит на следующий год (и это не считается преступлением), внутри одной программы деньги могут перераспределяться (и это тоже не считается преступлением). Но в нашей стране, как это часто случалось, ввели трехлетний бюджет, и на этом реформа закончилась.

Подписание актов по бланкам в декабре тоже потом оказалось преступлением. Бюджетная система как будто специально так организована, чтобы создавать условия для нарушений. Почему нельзя в рамках закона предусмотреть передвижку подписания акта на следующий год, если продукция задерживается?

Получается, надо либо работать, либо жить по инструкциям.

Бюрократическая система построена так, что человек вынужден совершать нарушения.

Сфера компетенции Биржана в Агентстве – информационные технологии. В мероприятии «Перепись населения и жилищного фонда» Биржан был ответственным только за электронную обработку данных. Но затянувшаяся подготовительная работа департамента Переписи и плохое взаимодействие ответственного секретаря с этим департаментом привели к тому, что мне пришлось просить его «спасать» Перепись и брать на себя и другие участки работы. Мне и самой пришлось садиться за вопросник переписи и инструкции переписчиков.

Его арестовали и осудили за то, что он подготовил техническое задание к тендеру по заказу бланков переписи. Два с половиной года активной напряженной работы, и как вознаграждение итога – пять лет лишения свободы.

Прошла неделя после моего возвращения из Канады.

После обеда в понедельник Биржан ушел на очередной допрос. Оттуда написал смс: «Финпол дал информацию в СМИ об аресте Баятова».

Это было очень плохо. Обработка переписи еще шла. Итоговые данные не объявлены. Такие объявления могли оказать негативное влияние на доверие населения к итогам переписи.

Потом так и случилось.

В семь вечера пишу смс: «Ты в порядке?»

Ответ: «Да».

Утром следующего дня возле лифта восьмого этажа меня ждет его водитель. Я понимаю – что-то случилось. Водитель подходит ко мне и говорит шепотом: «Биржана арестовали».

– Как??

– Вечером после допроса отпустили. Потом снова вызвали в 10 вечера. И не выпустили.

Теперь оба моих заместителя были под арестом.

Первое письмо президенту

После ареста второго заместителя стало совсем плохо. Сотрудники старались не выходить в коридоры, сидели по кабинетам. В длинных коридорах Агентства стоит мертвая тишина. Самые чувствительные потихоньку плачут.

Мне приходится каждый день проводить беседы, ходить по Агентству, писать по внутренней почте руководителям наших региональных офисов: надо поддерживать дух сотрудников, надо довести до конца обработку итогов переписи.

Все это время я ждала, что после моего обращения к премьер-министру следствие разберется и этот ужас закончится, но ничего не происходило, и я решила обратиться к президенту.

Пишу письмо – очень коротко, на одном листе. Президенту надо писать четко и коротко, у него нет времени читать длинные письма.

«Уважаемый Президент. Я даю Вам честное слово, что ни я, ни мои заместители ничего не знали о схемах обналичивания денег и хищении средств Переписи».

И еще пара строк.

Иду с этим письмом к премьер-министру. У меня нет другой возможности передать письмо. Пока у меня хотя бы есть возможность попасть ко второму лицу государства. Скоро не будет и этого…

– Я передам, – говорит премьер-министр.

Надеюсь, он мне верит.

Через неделю ко мне пришел сотрудник Администрации Президента и тихо сообщает: «Президент провел совещание, сказал, статистики не виноваты, разбирайтесь с бизнесменами». В такие периоды почему-то все говорят шепотом, или тихо… или вообще не говорят.

Я вздохнула с облегчением. Я думала, на этом все: Финпол разберется, и моих замов освободят.

Прошел месяц. Все по-прежнему. Нервы на пределе.

Я решаюсь написать президенту подробное письмо. Объяснение на одну страницу – до переписи оставалось полгода, в стране не оказалось ни бумаги нужного качества и количества, ни типографии большой мощности. Я была вынуждена подключиться к решению этих проблем, поскольку нельзя было срывать перепись.

Снова иду к премьер-министру. Он читает письмо, кладет его в стол: «Если тебя арестуют, я пойду с этим письмом к президенту».

В 2009 году это письмо не дошло до адресата, после моего ареста в 2013-м – тоже.

Под колпаком

Телефон прослушивается, электронная переписка прочитывается. За моей машиной ездит машина органов. Если я хожу пешком, вокруг и сзади несколько человек, которые меня «сопровождают». Они должны быть невидимы, но я их вижу. Сидеть в квартире невозможно. Гулять на улице – всегда под присмотром.

Утром – на работу в Агентство, днем – совещания в правительстве, работа с ИВЦ по итогам переписи, периодически – на допросы в Финпол. Я ловлю на себе взгляды – любопытные, настороженные, удивленные, недоверчивые, испуганные, сочувствующие, доброжелательные… Я должна хорошо выглядеть, должна вести себя спокойно. От этого зависит работа Агентства по статистике. Это должны передавать в тюрьму моим заместителям – чтобы и они были спокойны.

Нельзя плакать, потому что опухнут глаза. Сплю плохо. Есть не могу. Не уверена, что в моей квартире нет подслушивающих устройств.

А еще я убедилась в абсолютной верности русской пословицы, думаю, она есть на всех языках мира: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

Мои друзья

У меня нет ста близких друзей, их меньше, но они настоящие.