Не доводи меня

Глупо было думать, что Сан Саныч спокойно примет неповиновение. Но я отвыкала от его повадок за те полмесяца, что не видела его. От плохого всегда отвыкаешь быстро.

Когда я положила ладонь на ручку двери, Сан Саныч резко дернулся к моей ноге. Схватил за бедро, и я зашипела от боли. Я пыталась вырваться, но становилось лишь больнее от того, что на моей коже все сильнее сжимались пальцы Сан Саныча.

– Тебе давно пора взяться за ум, – грозным шепотом, так, чтобы бабка не услышала, сказал он. – Прекрати шляться, и задержись, наконец-то, хоть на какой-то работе. Не будет такого, что кто-то придет и спасет тебя…

Сан Саныч отпустил меня, но удрать я не успела. Он тут же схватил меня за запястья. Я брыкалась, извивалась, и, пытаясь освободиться, правда напоминала кобру. Но Сан Санычу за тридцать, он взрослый мужик. Конечно, все мои попытки победить его были детским лепетом.

– Убери, блядь, руки! – Кричала я, наоборот, желая, чтобы бабка слышала, как он со мной обращается.

Я рыкнула от досады, и еще разок дернулась, так, чтобы перед собой стыдно не было, что я не пыталась ему противостоять. За это Сан Саныч резко поднял руку, которой держал мои запястья. На мгновение мне показалось, что мои руки вылетят из суставов, что они, как у куклы Барби, провернутся по кругу на все триста шестьдесят градусов. От боли, но больше от обиды, из глаз брызнули слезы.

– Все в твоих руках, – шепнул мне Сан Саныч на ухо, и я ощутила неприятный табачный запах из его рта. – Будь добра, не просри все, что осталось.

Затем он снова вздернул руку с моими запястьями, но уже не так высоко, и от того не так больно. Я попыталась лягнуть его ногой. Но Сан Саныч уже отпустил меня, и с невиданной прытью выскочил из комнаты.

Я осталась одна. Терла запястья, которым сильно досталось за последние сутки. Сначала наручники, теперь, вот, Сан Саныч забавлялся. Что это вдохновило его на такую мотивационную речь? Неужели его новая должность – это коуч? Ха-ха. Да кто к такому пойдет? Сан Саныч – обычный работяга, с женой, без детей, но со вспышками агрессии. Надеюсь, моя жизнь никогда не будет такой, как у него. Хотя мы вылезли из одной матки, хотелось бы мне думать, что мы совершенно не похожи, и что пути наши тоже не будут одинаковыми.

Звук, с каким хлопнула входная дверь, был хоть и резким, но принес мне облегчение. Ушел. Еще две недели не появится. Хотя, если верить ему, он не появится еще долго. Надеюсь, в этот раз он не врал. Мне было абсолютно все-равно, что он там придумал с заработком. Но пожелаю ему удачи. Если у него все получится, то я его в ближайшее время не увижу. Разве что на похоронах у бабки.

Я еще недолго постояла, вслушиваясь в звуки многоэтажного дома. Слышно было лишь как скворчит на сковородке бабкина еда. Судя по запаху оладьи.

Главное – не слышно шагов Сан Саныча.

Покачавшись с носка на пятку, я выждала еще полминуты, и тогда поняла, что нахожусь в безопасности. Временной и относительной. Тогда я вышла из комнаты, пропахшей кислятиной.

– Чего вы разорались? – спросила бабка.

Я не хотела надолго задерживаться дома. Здесь я привыкла только ночевать. Но есть хотелось, и этот запах бабкиных оладьев так дразнил. Я не удержалась и села за маленький кухонный стол, приставленный длинной стороной к стенке.

– Сан Саныч меня уму разуму пытался учить.

– Как вижу, безуспешно?

Аккомпанируя словам, бабка ляпнула оладушком по тарелке. Получилось грозно.

Я устало вздохнула. Не было смысла спорить с бабкой. Она любила нас с Сан Санычем одинаково, но не равномерно. То я у нее была лучшей девочкой. То Сан Саныч любимым внучком. Это определялось тем, что мы для нее делали. Когда я была помладше, старалась «заработать» расположение бабки. Но осознав, что от моих действий бабкины пристрастия не зависят, перестала стараться. Сейчас просто терпела.

Откушали мы молча. Я обожгла язык, и пару раз подавилась, но справилась с оладьями быстро. Мне пора была бежать. Я всегда себе кучу дел придумывала, только бы дома не сидеть. Но сегодня дела сами меня нашли. Они даже были важными.

***

Собравшись, я выскочила из дома, и понеслась к торговому центру, а оттуда, спустя несколько часов, к Анюсе. Она и Денди, как всегда, были рада меня видеть. Ваня и Фифа, как всегда, промолчали, лишь глянули с пренебрежением.

– Мне нужна твоя помощь! – сказала я. – О!.. И вот, держи!

Я дала Анюсе деньги. Наверное, я ей гораздо больше торчала. Но я и так разорилась за время, что провела в торговом центре. Так что пусть этим довольствуется.

Анюся глянула на деньги, которые я положила на комод, не взяла их, а потом перевела взгляд на меня.

– Откуда они у тебя? – спросила она.

Уяснив, о чем разговор, Ваня вытянул шею. Этого было мало, и он перевернулся на диване, отчего тот заскрипел. Теперь в телевизор уставился его зад, а руки облокотились на спинку дивана. Разглядев деньги, он прикинулся восторженным зрителем – медленно и глухо захлопал в ладоши.

– Можно я не буду отвечать? – сказала я.

Анюся едва заметно кивнула. Ее взгляд был рассеянным. Она не смотрела на деньги. Сомневаясь в законности того, как они ко мне попали, Анюся боялась даже взглядом их трогать.

– Я знаю! Я! – Восклицал Ваня.

При этом он тянул руку вверх, как отличник на уроке.

Я решила не обращать на него внимания. Это редко срабатывало так, что и Ваня переставал мной интересоваться. Но сейчас мне очень не хотелось с ним пререкаться.

– Андрей дал! – все же не удержался Ваня. – За услуги интимного характера!

Прозвучало даже забавно, но я не смела улыбаться. Анюся тоже. Большое ей за это спасибо.

– Идем на кухню, – сказала она. – А то этот балбес нам жизни не даст.

Она махнула рукой куда-то в сторону, и я не поняла, кого она имеет в виду: Ваню или Денди. Но оба этого не заметили – продолжали пялиться в экран, и время от времени чесать какую-нибудь часть своего тела.

Мы зашли на кухню. Анюся сразу поставила чайник.

– Что случилось?

Ее голос был уставшим. Я постаралась не расстроиться из-за этого. Мне очень-очень нужна была ее помощь. Повозится Анюся со мной сегодня, а потом не буду ей докучать хоть месяц! Еще и Ваню порадую своим отсутствием.

Я заговорщицки улыбнулась, и полезла в пакет, который держала у груди, хотя он был с ручками. Просто мне спокойнее было, так вот прижимать его к себе.

– Та-да! – воскликнула я.

Вытащив платье из пакета, я взяла его за бретели, и оно красной змеей скользнуло к полу.

Анюся улыбнулась, разглядывая его, но вымученно. Тогда я засуетилась, стала раздеваться, чтобы надеть платье. Надо было сразу его надеть. В сложенном виде оно казалось совсем не выразительным. Напоминало слишком широкую атласную ленту. Я быстро его натянула, и раскинула руки, довольно улыбаясь.

– Ну как?

Анюся смотрела, как завороженная. Голову склоняла то на правое плечо, то на левое. И наконец-то заулыбалась искренне.

– Хорошее, – сказала она. – Только великовато.

– Я за этим и пришла к тебе! – воскликнула я.

Стянув платье на талии сзади, я повиляла бердами, призывая Анюсю снова рассмотреть меня. Она кивнула. Ее взгляд стал еще более усталым. Я сделала вид, что не заметила этого, и сказала:

– Подошьешь? Тут делов на полчаса…

Я не разбиралась в шитье. Но «подшить» звучит как что-то плевое, поэтому я не сомневалась, что у такого профессионала, как Анюся, это займет мало времени.