Покидая Итуруп

Вообще-то Ирочка не была конфликтным ребёнком, она просто словно сбежала из какого-то второсортного фильма ужасов. Внешностью и своим поведением она нагоняла страх на всех, и особенно, – своим смехом.

Как правило, девичий смех в литературе описывается весьма красочно. Авторы и переводчики любят подбирать красивые метафоры, которые могли бы передать всю его мелодичность. Здесь будут и хрустальный звонкий колокольчик, и чистый горный ручеёк, и много чего ещё.

Смех Ирочки… Он был где-то между скрипом моего стула в учительской и карканьем старой вороны. Воздух из Ирочки выскакивал какими-то урывками, сотрясая при этом всё её тело в каких-то немыслимых конвульсиях. Смехом Ирочка могла остановить любое веселье, как, в общем-то, и чью-нибудь драку в подворотне.

А смеяться Ирочка любила и поводов для веселья находила массу.

Вот и сейчас, взглянув на меня, она начала растягивать тонкие губы в мрачной усмешке, которая, вполне возможно, через несколько секунд перерастёт в очередной приступ Ирочкиного смеха.

Не сговариваясь, мы с Сашкой завернули в гостеприимно распахнутые двери небольшого магазинчика в надежде, что Ирочка сюда не пойдёт, а чуть позже и мы без приключений до дома доберёмся.

Я никак не понимала своего страха перед ребёнком, но то оцепенение, сковывавшее меня каждый раз, стоило только встретиться взглядом с этой девочкой, пугало и в большей степени раздражало. Я же учитель и должна понимать детей, а не улепётывать от них, сверкая пятками.

Оказавшись дома за закрытой дверью, вздохнула с облегчением. Хорошо-то как! Тепло, светло и никакая жуть со всех сторон не лезет на тебя.

Анюта уже пришла от бабушки: что-то Ефросинья Александровна в последнее время совсем плохо себя чувствует. С кровати почти не встаёт. И что бы ни говорили дети, а бабушка – единственный родной человек, который у них остался. Знать бы ещё, где их мать носит. Неужели она не в курсе, что уже давно не бабушка за детьми смотрит, а мы с детьми приглядываем за беспомощной женщиной. Надо бы вечером и мне к ней зайти, да своими глазами глянуть, как она там.

А пока мы наперегонки помчались распаковывать покупки, примерять и поднимать себе настроение.

Сашка за лето вымахал еще сантиметров на пять – ему пришлось к учебному году много чего покупать, а вот Анечка совсем не выросла. Хорошо ещё, что в минус не ушла, как шутит Санька. Но новые кроссовки радуют всегда, какой бы размер обуви ты ни носил.

Конечно, новые запчасти для компьютера были обнаружены самыми первыми и чуть ли не зацелованы довольным Сашком. Почти все отпускные ушли на обновки, но видеть сияющие лица моих дорогих приёмышей – это такая радость.

Я хорошо помню, как вернулась в наш городок. Диплом о полученном образовании казался настоящим билетом в жизнь. Тогда ещё верилось, что можно будет уговорить маму уехать с острова. Мы спокойно могли бы выбрать крупный город на материке и обосноваться там. Работали бы вдвоём и отлично жили. Даже, может быть, ездили бы отдыхать в тёплые края…

Но всё сразу пошло как-то не так. Сначала выяснилось, что мама болеет и никуда уезжать не собирается, потом я сдуру выскочила замуж за Костикова. Наверное, думала, что мы вдвоём будем заботиться о маме, но не тут-то было. Молодому мужу хотелось ещё погулять, прихвастнуть интеллигентной женой перед дружками, а не подушку тёще под спину подкладывать, да следить, чтобы она лекарства вовремя принимала, пока я была на работе. В общем, свалил Костиков через год после свадьбы. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. До сих пор не знаю, где он и что с ним.

Ещё через год умирает мама. А через два ко мне в квартиру перебираются внуки старенькой соседки. Сама она за ними присматривать в силу возраста уже не могла, а я вроде как молодая, так ещё и педагог.

Но именно с появлением детей, я поняла, почему не могла покинуть Итуруп раньше. Забота о них показала мир совсем другим. Оказывается, ты его совсем не знаешь, Светлана Андреевна.

– Свет, ты мне сколько штанов купила? – вырвал меня из воспоминаний озадаченный Сашкин голос.

– Трое: джинсы, в школу и спортивные. А что?

– Ну уж в спортивных я бы и в старых походил. Не так уж я и вымахал.

– Так, Сашка, – рассмеялась я, заметив, как старший ребёнок забавно крутится перед зеркалом в коридоре, – ты уже на три сантиметра выше меня.

– МамСвет, спасибо большое, – прижалась ко мне Анютка, – такое всё красивое. Мне уже даже хочется, чтобы первое сентября поскорее наступило.

Все оставшееся время до ужина мы разглядывали новую одежду, обувь, долгожданные гаджеты, заколочки и…

– А зачем нам ещё одно зеркало? – удивился Сашка, вытаскивая необычное зеркало из картонной упаковки. – Тут ещё к нему слуховой аппарат зачем-то положили. Свет, а это кому?

– Не знаю, – озадаченно пробормотала я, разглядывая необычную находку. – Я такого точно не заказывала.

Что за ерунда такая? Необычная штуковина лишь отдалённо смахивала на зеркало: плоская и серебристая, с двумя забавными ручками, она больше смахивала на поднос, а если ручки сложить, то на монитор какой-то. Хотя ежели вот так повернуть…

Ай, ладно, потом разберусь. У меня тут дети ходят некормленые, а я как та мартышка, кручу эту штуковину и не знаю, как она применяется.

***

После ужина решила сходить к Ефросинье Александровне. Анечка сказала, что при ней бабушка даже с кровати не вставала. А вот это уже тревожный звоночек. Ухаживать за лежачим больным я не смогу, и так в школе чуть ли не до ночи сижу. Надо бы поговорить с Петром Тимофеевичем о состоянии здоровья нашей бабушки, и подумать, может, стоит позвонить Марине?

Но Ефросинья Александровна встретила меня довольно бодро: сидела на кухне и пила чай, понемногу отхлёбывая из блюдца. Меня дико умиляла эта её привычка. Ну вылитая купчиха, только самовара не хватает, и килограммов пятидесяти лишнего веса.

– Добрый вечер, Ефросинья Александровна, – поздоровалась я, – а что это за слабость с вами днём приключилась? Напугали нашу Анечку.

– Здравствуй, Светланка, да вот не знаю. В последнее время по ночам не сплю, а днём с кровати не встать. Тимофеевич приходил тут давеча, говорит, ещё сто лет проживу. Только неспокойно мне. Всё кажется, что костлявая уже поглядывает из-за угла, мол, пора мне.

– Да что вы? В прошлом году только семьдесят пять отметили, считай, вторая молодость. А вы о костлявой!

– Ох, Светланка, – тихонько рассмеялась наша старушка. – Это у тебя, может, вторая молодость наступает. Уже двадцать восемь лет, чай не молодушка. Ты бы мужика себе толкового завела, всё полегче было бы ребятишек поднимать.

– Вот уж спасибо большое! Я и сама справлюсь и без всяких там. Мне одного хватило за глаза.

– А всё же ты учти, – нахмурилась пожилая женщина, – мне совсем недолго осталось, я тебе точно говорю, а коли Маринка явится сюда, так погубит детей. Я такие страсти про Горный ей рассказывала, лишь бы она не приезжала сюда. А уж как помру – прикатит, как есть. Ты уж постарайся уберечь ребятишек. Славные они растут, но если к матери в руки попадут – сгинут.

– Что вы такое рассказываете, Ефросинья Александровна? Что за ужасы?

– Ты пока просто запомни мои слова. Потом поймёшь. Думаешь, легко мне это говорить, всё-таки – родная дочь.

Разговор с соседкой не давал мне спать полночи. Долго ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, но сон никак не шел. За стенкой спокойно спали дети, даже с улицы не доносилось ни звука, а я… решила немного поработать, раз уж сон не идёт. Но, усевшись за стол и включив ноутбук, заметила валяющуюся серебристую пластину, неизвестно как оказавшуюся среди покупок. Вновь покрутила её в руках, рассматривая эту штуковину с разных сторон, но так и не придумала, что же это за агрегат такой.

На экране уже давно висит окошко ввода пароля, вот только я понимала – не получится сосредоточиться на работе. Перевод был муторным, главная героиня – тупой, и мне никак не удавалось полностью погрузиться в историю, обещавшую стать бестселлером и на отечественном рынке.

Да что за день сегодня такой?

Глава 2.1

Выйдя на балкон, принялась всматриваться в бархатную черноту ночи. Сколько бы я ни ругалась с нашим ЖЭКом, но иногда… в самые бессонные и беспокойные ночи я тихо радовалась, что у нас практически нет работающих фонарей в посёлке.

Вид на звёздное небо, который открывался с нашего балкона, был, пожалуй, одной из главных причин того, что наша ругань носила скорее профилактический характер. С самого раннего детства я любила приходить к маме на балкон и рассматривать кружево звёзд. Причём я никогда особо не интересовалась астрономией, но, прочитав однажды «Маленького принца», любила представлять себе, что где-то там, в далёком космосе, действительно есть такая маленькая планета, на которой прекрасная роза цветёт для своего принца.

Да, мечтательница из меня явно куда-то вышла погулять. Осталась лишь прагматичная Светлана Андреевна, которая рассматривает ночное небо с целью понять, какую завтра ждать погоду.

Ночь была на удивление тёплой, неужели в конце августа вновь туманы вернутся? Не хотелось бы, да только небесной канцелярии и дела нет до островитян. Сейчас столько рыбы в море, что на промысел ходят целыми семьями, и какой-то там туман не станет помехой тому, кто практически без работы сидит.

И вновь мрачные мысли полезли донимать меня. Вздохнув, плюхнулась на белый пластмассовый стул, а моя рука сама по себе полезла в тайник, где уже давно лежала припрятанная пачка сигарет. Вот миллион раз обещала сама себе, что больше ни за что их не куплю. Слабачка! Откуда вообще появилась в моей жизни эта привычка? Почему любой стресс приводит меня ночью на балкон, где я прячу от детей сигареты.

Прикурив первую сигарету, я буквально расползаюсь по стулу, и какое-то время меня не существует для этого мира. Утренний утопленник, противный участковый, Ирочка и разговор с Ефросиньей Александровной, который, откровенно говоря, напугал больше, чем все остальные вместе взятые – всё ушло на задний план. Я почувствовала на себе тёплый по-настоящему летний ветер, который трепал мою бесформенную футболку, некогда принадлежавшую ещё Игорю. Попытка поиграть с моими волосами у этого задиры провалилась на корню – волосы надёжно были спрятаны на ночь в косе, с которой какому-то там ветру просто так было не справиться. Но мне вдруг стало его жалко и пришлось стащить резинку, с упоением ощущая, как длинные пряди тут же вырвались на свободу.

Сидеть вот так – на балконе тёплой ночью, слушать шум прибоя, отгородиться от реальности и представлять в голове ту жизнь, которой мы с детьми могли бы жить – всё это могло растянуться на полночи, если бы меня не прошибла мысль о том, что летом так и не получилось съездить к Буревестнику. На мыс мы периодически приходим, просто так, посмотреть на океан и побыть вдали от посёлка, а вот не так давно возникшая семейная традиция ежегодно отправляться на вулкан в этом году едва не оборвалась.

Миллион лет назад мы любили ездить к подножию вулкана вместе с родителями, отец многократно был там вместе с учениками и вот теперь я показываю это место своим детям. Зачем, спрашивается? Подобных мест на острове очень много, добираться туда от Горного – проблематично, но именно эти изумрудные холмы притягивают нашу семью многие годы. Подходя к подножию вулкана, из человека обыкновенного вдруг проклевывается натуралист необыкновенный. А простой человеческий       мозг, неотягащённый обилием знаний по устройству растительного и животного мира островов, вдруг взрывается множеством вопросов. Почему эти страшные и кривые деревья назвали берёзой? Пусть и каменной, но всё-таки. Почему к этому вулкану никогда не приходят медведи, которые обнаглели и лезут куда им только заблагорассудится. И, кстати, чем они вообще питаются на острове? Медведей, лисиц, норок, соболей хватает с избытком, а вот мышек-зайчиков днём с огнём не сыщешь. Уж не на тюленей ведь они охотятся.

Различные цветики-лютики заставляют останавливаться на каждом шагу и любоваться невиданной красотой, созданной затейницей природой. Даже Сашка, через пару часов после высадки из машины не берёт в руки фотоаппарат, а лишь молча бродит, щурится от яркого солнца и думает о чём-то своём.