Цветочная лавка

Поприветствовав цветы, она не забыла проверить их почву и протирала полки, когда в магазин вошёл мальчишка лет восьми. Улыбнувшись, Паулина подошла к нему и присела на корточки.

– Ты что-то хотел? – спросила она ласково.

– Моя мама сегодня родила сестричку, – сказал он, хлопая длинными ресницами.

– Правда? – улыбнулась Паулина. – Это же здорово!

– Да, но папа не приедет их встречать. Он на небе.

Паулина, поднявшись, закусила губу, и на ее глазах выступили слёзы. Мальчик, потянувшись к хризантемам, накололся на шипы роз.

– Осторожно, – коснулась его руки Паулина и, показав на цветы с жёлтыми сердцевинами, спросила: – Они?

Тот первый раз улыбнулся. Девушка выбрала три кустовых хризантемы. Букет получился что надо. Мальчишка достал из кармана купюру, которую мама оставила ему на обед. Паулина спросила, умеет ли он хранить секреты, и тот закивал.

– Хорошо, тогда бери цветы и бегом к маме! – подмигнула она.

Паулина грустно улыбалась, провожая взглядом счастливого мальчишку, который махал ей с улицы. Тоска по родителям отзывалась острой болью в грудной клетке. Она безмерно по ним соскучилась и устала быть взрослой. Ей хотелось вернуться в детство и ездить с отцом на рыбалку, а после умолять его отпустить рыбку, потому как и у неё есть семья. Как-то, отправившись на озеро, отец выловил гольяна и представил его маленькой Паулине золотой рыбкой. За счёт размера и золотистого окраса он здорово похож на неё, и счастливая девчушка чего только не нашептала рыбке, а после воодушевлённо отпустила в озеро.

Паулина часто выбиралась с родителями на природу. Они лежали на мягкой траве и поедали сладкую вату. Паулина, формируя из неё облачко, показывала маме, а когда папа собирался выхватить его, находчивая и озорная девочка проглатывала лакомство и заливалась звонким смехом. Однажды, когда ей исполнилось семь, папа подарил велосипед, розовый, с сигнальным клаксоном. В тот же день Паулина расшибла коленки в кровь. Мама сказала, что нечего испытывать судьбу, и запретила дочери кататься без присмотра взрослых. А девчушка просыпалась рано утром и нарезала круги вокруг дома. Грохнувшись еще не меньше двух раз, она-таки научилась кататься и была довольна собой.

– Неплохо-неплохо, – одобрительно кивнул господин Беккер, заглянувший в магазин. – Сколько уже продано?

– Семь, – сообщила Паулина и принялась за свои обычные дела.

Мужчина, ставший свидетелем того, как у прилавка образовалась очередь, удовлетворённо потёр подбородок и ушёл.

Глава 2

Опрятная женщина лет шестидесяти, с седыми прядками в густой косе и безропотным выражением лица, постучалась в комнату.

– Госпожа Ингрид! Пришла госпожа Хелена, ждёт вас внизу.

– Иду, Ромина, – отозвалась та и захлопнула ноутбук.

Высокая стройная женщина лет сорока, с ухоженными чёрными волосами до плеч, убранными в хвост, и глазами аквамаринового цвета всегда задерживала на себе взгляды встречных людей, что ей не особо нравилось. Мужчины, завидев красивую женщину, преследовали лишь одну цель – завладеть ею. Ингрид же крайне избирательна. Ей не нужен мужчина, чтобы достичь чего-то с его помощью. Она была самодостаточная женщина.

Поприветствовав подругу, Ингрид уселась на диван, массируя виски.

– Будет очень неучтиво, если я не поеду? Эта одиозная Ева вызывает во мне только отторжение. Чтобы пожелать ей долгих лет, нужно найти силы перебороть себя!

– Инни, посмотри на это с другой стороны. Спустя столько времени ты увидишься с Августом. Ты и сама говорила, что вашей дружбе завидовали все.

– Да, в нём я видела своего брата. Корсин ведь забыл о моём существовании. Но после того, как Август познакомился с ней, каждый из нас пошёл своим путём.

– Всё так, как должно быть. Иначе мы с тобой, возможно, не познакомились бы, – Хелена всегда говорила очень убедительно.

Ингрид нехотя согласилась и дала Ромине поручение собрать её вещи. Прислонив ладонь ко лбу, она уже предвидела, каким будет этот вечер.

– И снова придётся слушать её сказки о том, как однажды она съела молодильное яблоко и навсегда осталась юной!

Ингрид, обреченно вздохнув, закинула голову назад.

В день, когда она потеряла дочь, а вместе с ней и смысл жизни, Хелена нашла её в ванной с лезвием в руке. Ингрид сидела на холодном кафеле, разговаривая с погибшей Сарой. «Скоро мы встретимся, родная» – говорила она сквозь слёзы. Вбежавшая подруга остановила убитую горем Ингрид, убеждая ее, что она нуждается в ней здесь, в этом мире. Ингрид, рыдавшая навзрыд, не сразу заметила, как вдавила в кожу ладони остриё лезвия, и на пол тонкой струйкой сочилась кровь. Перепугавшаяся Хелена наспех оторвала от рукава своей белой блузы ткань и перевязала рану.

– Такого больше не повторится, обещай мне, – Хелена заглянула в полные горя глаза подруги и ужаснулась, не увидев в них искры жизни.

– У меня никого не осталось, – говорила Ингрид, не моргая. – Но всё же есть один человек, которого я не могу подвести… И это ты.

С тех пор прошло три года, и Ингрид оградила себя от жизни, желая, чтобы Сара стала последней её потерей. Женщина никого к себе не подпускала, не посещала увеселительных мероприятий, а если и приходилось, то предпочитала растворяться в толпе. Она совсем не улыбалась и, даже когда шутила, оставалась непроницаемой.

Стоя у стойки регистрации в аэропорту, Ингрид просила подругу регулярно приезжать в оранжерею, чтобы работники не расслаблялись, и та успокоила её, пообещав, что сделает всё должным образом. Женщина, не любившая долгих прощаний, взялась за ручку чемодана и направилась к гейту. Самолёты взлетали и приземлялись, люди встречали друг друга и расставались.

Возвращаясь домой в такси, Хелена почувствовала себя дурно и попросила водителя остановить поблизости. Тошнота вскоре прошла, и женщина заглянула в круглосуточную аптеку.

За ужином ее муж Хьюго, мужчина лет сорока, с добрым взглядом, который не могли скрыть даже его всегдашние спутники – очки, не сразу понял неоднозначные намёки любимой. Но когда она не притронулась ни к одному блюду, временами зажимая рот ладонью и прикрывая нос, Хьюго осенило. Он взял руки жены в свои и сказал, что чувствует себя самым счастливым человеком на свете.

– Если будет девочка, назовём Паула, – улыбнулся он. – Пусть она будет похожа на тебя: такая же добрая и красивая.

– И как её папа: такая же умная и мягкая.

– Для девочки очень важно иметь характер, пусть его она возьмёт от Ингрид, – улыбнулся он, поцеловав руку любимой.

– Ну уж нет! – улыбнулась Хелена. – Я её знаю дольше, чем ты. Поверь мне, пусть уж лучше он будет мягким, как лебединые перья, нежели твёрдым, как закалённая сталь!

Они идеально подходили друг другу: оба – приятные люди с большими и щедрыми сердцами, заботящиеся и любящие, как две половины одного целого. Ингрид считала, что любой фрукт может с одной стороны быть свежим и привлекательным, а с другой скрывать гниль, так же и абсолютно всех людей считала многоликими. Хелена же была прекрасна в любом статусе. Ещё до замужества ею восхищались окружающие – юная девушка с проникновенными глазами, длинными чёрными ресницами и белыми, словно ландыши, локонами западала всем в душу. Став компаньоном Ингрид, она завоевала уважение в обществе, и люди приходили в восторг, когда видели в совете директоров такого открытого и сердечного человека. Ингрид любила её за честность и спокойствие. В присутствии подруги она обретала душевное равновесие.

Хьюго, будучи серьёзным и деловитым человеком, стремился развиваться в своей области – он приложил немало усилий, чтобы достичь профессиональных высот. Но и этим готов пожертвовать ради любимой, потому как лишь с ней видел своё будущее. Она стала для него важнее мечты. Но Хелена поддержала его, и тот стал профессором. К слову, Хьюго всегда интересовался инженерными дисциплинами и наукой, с ранних лет проводил время с пользой, в то время как другие мальчишки лазили по деревьям, а после – по кабакам. Хьюго был симпатичным парнем, за которым бегали девушки, но тот делился с родителями своими мыслями на этот счёт: «Всё должно быть с точностью до наоборот».

Самолёт Ингрид приземлился в Кёльне. Она остановилась в отеле. Покончив с деловой перепиской, открыла окно нараспашку. Весенний воздух, вихрем ворвавшийся в комнату и поднявший штору, словно шлейф, дарил надежды на светлое беззаботное будущее, но женщина никогда не позволяла себе витать в облаках.

Несокрушимая Ингрид стояла перед зеркалом, глядя на своё отражение, и её душа сочилась слезами.

Женщина, образ которой отражался в зеркале, весьма привлекательна – идеальные черты лица, выразительные глаза. Но она была очень самокритична. С детства старалась сделать всё идеально, но не в угоду другим, – её внутренний перфекционизм заставлял подходить к любому делу с особой внимательностью. Однако часто приходилось сталкиваться с непониманием и неодобрением окружающих. Повзрослевшая Ингрид перестала мириться с их мнением, укрепив в себе корень самостоятельности. Теперь девчонка, которую не слушали, в которую не верили, не принимали, известна и уважаема.

Она вспомнила детство. Жизнерадостная и задорная девчушка с двумя хвостиками поднимала всем настроение. Часто соседка, завидев её, зазывала к себе на обед: «Малышка Ингрид хочет кекс, который тётя Лара только-только испекла?» И малышка Ингрид кивала. Её семья едва сводила концы с концами. Отец бросил их, когда её мать носила дочь под сердцем. Женщина едва справлялась, и Корсин, желающий помочь матери, продавал цветы, которые выращивал со своей младшей сестрой перед своим домом…

«Ты выбрала плохого человека, мама, – взгромоздившись на табуретку, говорила пятилетняя Ингрид, – хороший бы с нами так не поступил».

И мама, кивая, молчала.

– Корсин, ты же не бросишь нас, как папа? Обещай, что не уедешь, когда вырастешь.

– Мы вместе вырастем, Ингрид. Я всегда буду тебя защищать.

И она верила.

Желваки на скулах напряглись. Схватив графин, она швырнула им в зеркало, и то разбилось вдребезги. Не желая жить прошлым, она, однако, никак не могла вырваться из его оков. Ненавидя себя за одиночество и слабость, отчаянно просила небеса даровать ей сил.