Цветочная лавка

– Человеку неведомо такое понятие, как совесть! Кем бы ты была, если не я?! – в ярости восклицал мужчина и, откашлявшись, пробормотал: – Прошу прощения за недоразумение, но до завтра мы закрыты.

– Почему вы не выдали девушке премию? – женщина сверлила его взглядом.

– Что? – в растерянности обернулся тот, и щёки его залились краской.

– Послушайте, – таинственно сказала та, – у меня есть к вам одно предложение…

В глазах господина Беккера появилась искорка азарта.

Паулина весь день просидела на лавочке в парке и под вечер вернулась домой. Сделав бутерброд, она устало жевала его в кухне, не зажигая свет, и мечтала лишь об одном – чтобы бабушка не стала расспрашивать её о зарплате и снова не включила свою пластинку под названием «Вот бы никогда не подумала, что такая женщина, как я, будет вынуждена печься о чьих-то выродках!». Обида от несправедливости этого мира весенним ручьём текла по её щекам. Цветочный магазин стал для неё не местом заработка, а скорее отдушиной. В её окружении не было людей, с кем она могла бы поговорить по душам, лишь розы да флоксы, астры и георгины…

Паулина любила утро. Оно дарит надежду, так считала она. В спешке собираясь на работу, девушка надела белое платьице с яблоневым цветом, вязаный розовый кардиган и лакированные балетки. Не забыв попрощаться с гиацинтами, отправилась в магазин, моля небеса о счастливом разрешении конфликта.

– Здравствуйте, господин Беккер… – робко сказала Паулина, войдя в магазин, немного удивившись, что тот сидел за прилавком. – Прошу прощения, я немного задержалась…

Мужчина воинственно поднялся и сдвинул брови:

– Ты не опоздала, но только потому, что больше здесь не работаешь.

– Нет, вы не можете так жестоко со мной поступить! Я всё выплачу, обещаю!

Мужчина взглянул на Паулину из-под очков и протянул ей визитку: «Вот, возьми это. Одна госпожа просила передать».

Девушка не могла сдержать слёз. Больше всего ей хотелось сейчас закрыться в своей комнате и не видеть никого. Но она знала, что её ожидает. Упрёки бабушки постоянно на нее сыпались, как жемчуг со старых бус. Утерев слезы, она нехотя взяла визитку и, не сказав ни слова, ушла.

«Всё хорошо, и если не сейчас, то обязательно когда-нибудь будет», – уверенно произнесла Паулина. Ей совсем не хотелось возвращаться домой. Дом ведь, как объятия, – самое уютное место на свете, но не для неё: девушку некому было ждать. Когда на город опустилась тьма, она все же направилась домой. Ссылаясь на плохое самочувствие, которое, к слову, никогда не интересовало её бабушку, она заперлась в своей комнате. Её мир, полный ярких красок и ароматных цветов, теперь лишен света и ограничивается пространством комнаты. Паулина всегда считала, что у каждого человека есть свой мир, а если быть точнее, в каждом человеке он свой…

Девушка спустилась с кровати и взяла с полки книгу, не сразу заметив вложенную в неё закладку. Верно, отец оставил её на том месте, потому что был увлечён темой либо просто не успел дочитать… Изучив книгу, Паулина всё больше укреплялась в мысли, что в мире нет ничего более прекрасного, чем цветы и, конечно, любовь. Девушка вспоминала детство и считала себя большим везунчиком… Тоска заполнила сердце. Она не забыла ту огромную дворовую собаку, что прокусила шину её велосипеда. О, как горько она тогда плакала! Мама гладила её по голове и говорила: «Это такие пустяки. Не позволяй своим красивым глазкам проливать слёзы из-за вещей». Паулина всё равно изредка плакала, когда никого не было дома, но больше смеялась. В памяти девушки всплыл один давний случай. Мама готовила пирожки с повидлом, запамятовав, что у её свекрови аллергия на клубнику. Папа сказал, что вышло очень даже хорошо, поскольку им больше достанется. Бабушка Паулины проникла на кухню и, не дожидаясь чьего бы то ни было разрешения, на правах хозяйки, а больше из вредности, забрала половину пирожков и преспокойно пила чай вместе с соседкой. Она и не подозревала, что с каждой минутой лицо все больше покрывается красными пятнами. Папа Паулины, увидев такую картину, во всеуслышанье заявил, что она некрасиво поступила, похитив пирожки и не подумав о других. Бабушка тотчас разозлилась и заявила: «В своём доме я вольна делать всё, что захочу!». Соседка с нескрываемым презрением наблюдала за поведением подруги, а папа заметил: «Люди, которые стыдятся своих поступков, иногда краснеют! Наверное поэтому ты сейчас так выглядишь!».

Паулина любила их с папой тандем. Они часто попадали в смешные ситуации, а мама извинялась, чувствуя неловкость. Её, немного робкую, с мягким характером, любили все, и больше всего папа Паулины, который всячески оберегал жену. Однажды, устав от вздорного поведения своей матери и постоянных придирок, он донес до ее сведения, что если она когда-нибудь обидит Марию, то может забыть о нем – сына у нее больше не будет. Капризная женщина ответила, что невестка ее вовсе не интересует. Тем не менее, в самые тяжёлые времена рядом с ней находилась только Мария. Паулина же, наблюдая враждебные отношения в семье своей подруги, гордилась своими родителями. А теперь она часто грустила. Плакала и разговаривала с любимыми мамой и папой, будто они слышат ее: «Почему вы оба оставили меня?»

Глава 4

Ингрид была в самолёте, когда через сон к ней явились воспоминания. Однажды, уже будучи в приюте, она лихо подралась с девчонкой, стащившей у неё фломастеры, которые стали очень дороги для Ингрид, ведь мама купила их ей перед тем, как доверить девочку судьбе.

– Ты не будешь красть мои вещи, – твёрдо говорила Ингрид.

– А то что, пожалуешься? – ехидно хихикала та.

– Я не стану жаловаться. Я сама с тобой расправлюсь, – ответила она и ушла, а наутро обнаружила свою любимую куклу разрисованной.

Ингрид, отыскав вредную девчонку, схватилась за её волосы и не отпускала до тех пор, пока на крики не сбежались воспитатели.

Голос бортпроводницы вернул Ингрид в реальность и вмиг заставил стать взрослой.

– О, моя родная Инни вернулась! – вышедшую из машины женщину встречала её лучшая подруга.

– Дорогая, – обняла её Ингрид, – бесконечно рада тебя видеть.

– Пройдём скорее в дом, что же мы стоим у порога! Ромина весь день возилась на кухне, чтобы удивить тебя!

– Кажется, нет ничего, что бы удивило меня больше, чем увиденное вчера…

Ингрид, закинув ногу на ногу, пила кофе, в то время как Хелена ожидала продолжения.

– Когда я увидела её, моё сердце на мгновение замерло…

– Ингрид, ты же знаешь, к каким процедурам прибегает Ева, чтобы казаться вечно молодой! – улыбнулась Хелена.

– Ах, о чём ты! – всплеснула руками Ингрид. – Я говорю тебе о Саре. Она такая… Такая настоящая, милая, простосердечная. Чудесная, словом!

Женщина говорила с таким энтузиазмом, что Хелене стало не по себе. Поставив чашку на деревянный журнальный столик, Хелена взяла подругу за руку и с волнением заглянула в её в глаза.

– Инни, прекрати уже. Мы же обе знаем, что…

– Сейчас ничего не говори. Ничего! – поднялась она. – Ах да, чуть не забыла! Ромина, принеси коробку. Если ты сейчас соглашаешься, я дарю это тебе; если отказываешься, оставляю себе!

– Хорошо-хорошо, я согласна, – рассмеялась Хелена. – Открывай уже!

Женщина потянула за ленту и сняла крышку. Обе восхитились невероятным оформлением вазы. На белом фоне в розовых цветах магнолии сидела колибри, а сиреневые разводы создавали волшебное настроение.

– Настоящее произведение искусства! – воодушевлённо рассматривала сувенир Хелена.

– На самом деле я купила ее в подарок на юбилей Евы, но та ничего не смыслит в истинной красоте. Знала бы ты, как она вчера накинулась, увидев меня беседующей с Августом! Ненормальная, – Ингрид, немного успокоившись, опустилась в кресло и вернулась к прежней теме: – Скоро и ты познакомишься с той, кто создаёт эти шедевры.

– Что же, Инни, и у меня есть чем тебя обрадовать! Я тоже хочу тебя познакомить с одним маленьким, но важным человеком, только… Нужно запастись терпением, потому как приедет он только через девять месяцев!

К Ингрид пришло осознание, что Хелена имела в виду. Она с нежностью смотрела на подругу, прислонив ладонь к виску.

– Я очень счастлива за тебя, дорогая, правда.

Беспокойство об Ингрид засело в сердце Хелены.

Паулина не раз доставала из кармана пластиковую карточку, на которой золотистым курсивом напечатано: «Ingrid Lehmann», а ниже номер. Покрутив визитку в руках, Паулина откладывала её, тяжело вздыхая, а после снова брала, но не решалась позвонить.

– Ты что же решила бросить работу и целыми днями бездельничать? Я хочу немного уважения к своему возрасту, – ругалась бабушка, сидя перед телевизором.

– Почему ты меня так ненавидишь? – наконец вопросила Паулина в сердцах.

Девушке было невдомёк, когда она успела перейти ей дорогу, но по мнению её бабушки, она сделала это, когда ещё и ходить-то толком не могла.

– Мой сын совершил самую большую ошибку в жизни, однажды познакомившись с твоей матерью! – плюнула она. – Глаза бы мои тебя не видели!

– Если я уйду, то больше никогда к тебе не вернусь.

Глаза Паулины наполнились слезами.

– Да кто у тебя остался кроме меня? – усмехнулась старушка. – Вернёшься как миленькая!