Зеро. 40. Антиутопия

Вся жизнь превратилась в полное дерьмо, все не могу отделаться от риторического вопроса «Для кого все эти открытия Совета?» … Никакого рок-н-ролла, секса и драйва, только работа и любовь по расписанию.

Да, сексом теперь не позанимаешься по вдохновению, для этого есть специально отведенное время и место. Все в обязательном порядке теперь посещают процедуры энергетического контроля и учатся на них контролировать свою сексуальную энергию… Интересно, что травка тут не помогает, вообще ничего не помогает! Совет пытался использовать разные препараты для тестирований, но у него не вышло влиять на врожденные инстинкты, эти гены они никак не могут раскодировать. Фрейд бы истерично хохотал, глядя на их жалкие потуги.

Недавно один ребенок на вопрос «Кто такой Фрейд?» ответил – «бесплатно»[1 - Freud перевод с немецкого – бесплатно] и его родителей сразу отвезли в один из корпусов Совета. А того, кто спросил, отвезли вместе с ними. Вот такие вот шутки лингвистики и судьбы…

Иностранные языки не изучают, все говорят только на одном, который используется Советом. Если ты жил в России – на русском, в Англии – на английском… Есть одно понятие – Новая Цивилизация. И время нельзя тратить на пустые разговоры и шутки.

В Новой Цивилизации нет стран, есть Секторы, они не общаются между собой, только на утвержденных датах с установленной периодичностью, где рассказывают о достижениях науки, нет смысла кому-то развиваться лучше и быстрее…

Атмосфера в таком состоянии, что поддерживать ее необходимо со всех ключевых точек, и занимаются этим отдельные Секторы, экологии как таковой больше нет, так что, если кто-то захочет внедрить передовые методы только у себя, просто потратит время и ресурсы впустую, люди – самый ценный ресурс. Есть роботы, безусловно, искусственный интеллект совершит массу невероятных открытий, но, видимо, Совет ему не сильно доверяет, иначе, как это объяснить?

Пока люди живы, они должны развиваться, нельзя допустить, что искусственный интеллект начнет всеми управлять, люди – вместе как никогда за всю историю развития Земли, понятие «война» современным детям тоже не знакомо, в ней просто нет смысла…

– Как ты, Эр? – Эмма нежно гладит меня по щеке своей мягкой теплой ладошкой, ну и вонь от ее пальцев от этой копченой селедки!

– Я хорошо. – я вру, нагло вру, глядя ей в глаза, но выпитое вино так приятно кружит голову, что я делаю еще несколько глотков… С ним спокойнее, с ним не так страшно.

– Ладно, собирайся, не будем терять время.

– Куда?

Эмма скидывает плащ, и я не могу сдержать стон восхищения – я помню это красное платье… В тот самый день она была в нем. В тот самый последний день нормальной жизни…

Мы отмечали так называемый «экватор», ровно половину своего обучения в университете в ресторане. Все были в красивых платьях и с прическами… Но Эмма выделялась из всех, роскошная блондинка с потрясающими глазами, в них всегда было столько смеха, что хотелось подойти и обнять, забрать себе часть ее энергетики. Платье так подчеркивало грудь и бедра, что даже девушки восхищенно за ней следили, а туфли, расшитые стразами и сшитые на заказ, наверное, свели с ума половину присутствующих.

– Мои туфли самые красивые в этом ресторане! – шутила Эмма и игриво двигала ножкой, натягивая тугую икру, краем глаза подмечая завистливые взгляды девушек и восхищенные взгляды мужчин. А я просто радовалась за нее и радовалась, что она моя подруга, на мне в тот вечер были самые обычные туфли и самое обычное платье, я никогда особо не выделялась ни умом, ни внешностью. Даже не знаю, за что Эмма так сильно меня любит.

Мы стояли у окна и смеялись, Эмма рассказывала смешные истории, еще рядом стоял наш преподаватель Психологии Роман Сергеевич и увлеченно на нее смотрел, так увлеченно, что от него самого было невозможно оторвать глаз.

Он временами кивал и улыбался, но было видно, что совсем не вникал в то, что она говорила… Просто смотрел и не стеснялся этого.

– Роман Сергеевич, так нельзя! – к нам подошел Костя и собирался сказать что-то остроумное, как послышались крики с улицы. Я помню тот момент… Все стало таким серым, словно сферу над нашей землей проткнули острой иглой и в образованную дырку стал стекаться весь смрад из космоса.

По новостям часто обсуждали состояние экологии последние годы, всех обязали ходить с аспираторами, автомобилями пользоваться запретили… За курение была положена смертная казнь.

Все чувствовали и знали, что надвигается что-то безысходное, но никто не мог себе и представить как именно это начнется, никто не мог знать, что это будет так внезапно и так страшно…

Эмма нацепила аспиратор и бросилась помогать остальным в зале, а я просто стояла у окна и смотрела… Среди серой пыли люди кричали и падали… Словно сила Земного притяжения ослабла и уже не позволяла держаться уверенно, я почувствовала себя плохо, у меня закружилась голова и я была готова потерять сознание, как сердце остро закололо, я увидела, как на улицах появляются большие белые автобусы и люди в белых костюмах.

Их лица были закрыты защитными шлемами и к каждому прикреплен баллон с трубкой, они словно кого-то искали в беспорядочной толпе… Одних хватали и надевали им на головы такие же шлемы, сажали в автобусы, других осматривали и оставляли лежать на дороге, как будто бы они им в чем-то не подходили…

Так дети собирают камушки и стеклышки на морском берегу – красивые и гладкие берут, а остальные оставляют без внимания. Ущербные уродливые камушки детям не нужны…

Я обернулась, чтобы позвать Эмму, как вздрогнула и едва не закричала, один из таких людей стоял прямо передо мной. Он протянул мне шлем. Я машинально схватила его, как послышался голос Романа Сергеевича – «И мне, дайте мне…»

Человек в костюме обернулся к профессору и прозвучало странное: «Не положено». Тогда я не понимала, что все это значит… Я бросилась было к нему, чтобы дать хоть немного воздуха, как почувствовала, что меня больно схватили за плечо.

– Времени нет, идите в строй, – сказал человек в шлеме и толкнул меня в сторону.

Я обернулась – все студенты с нашего потока были построены в одну шеренгу, а на полу лежали преподаватели и сотрудники ресторана, которые были старше нас. Они все были старше нас, на это я сразу обратила внимание…

– Эр, надевай и хватит уже думать! – Эмма раздраженно протягивает мне платье и туфли. Меня трясет, то ли от вина, то ли от восхищения, уже ничего не понимаю… Как-то быстро я захмелела.

Где она их взяла, как она смогла их сохранить?

– Я не хочу…

– Ты, хочешь, хочешь! Сейчас же надевай!

– И куда мы пойдем? Куда идти Эмма? Давай лучше надеремся как следует дома и…

– Нет уж, нет, – покачала головой Эмма, – Надевай и пошли, нас ждут. Она аккуратно убирает прядь волос за ухо и морщит свой красивый лоб, какая нежная и гладкая у нее кожа… И как ей удалось сохранить в глазах столько веселости, как будто мы снова в том самом дне и собираемся на вечеринку? Разница только в платье.

Такое откровенное платье я никогда не носила… Вырез на всю спину и очень глубокое декольте, а туфли, какие шикарные туфли! И где все же Эмма это взяла?

– Нас ждууут! – напомнила Эмма

Мне почему-то стало не по себе при ее словах «нас ждут». Кто нас ждет и зачем? Но я сбрасываю с себя комбинезон и надеваю платье… Кожа задрожала от прикосновений прохладного шифона. А туфли… Наверное, я не смогу пройтись и пары шагов на каблуках… Но как же это волнующе… Как же это волнующе! У меня и правда день рождения, впервые за последние 20 лет…

Я услышала, как щелкнула входная дверь и возненавидела себя за то, что затряслась как мышь при виде кошки. Какая я стала жалкая, боюсь любого случайного шороха, наверное, Железяка снова что-то чистит… Странно, что до этого я ее совсем не слышала.

Искусственные помощники не должны беспокоить несколько часов в сутки, это время отводится на отдых и сон, так Совет дает людям понять, что у них есть лично время. Сволочи… Все равно что калекам всучить скакалки и сказать – «прыгайте в свое удовольствие».

Послышались шаги и показался силуэт, а потом я увидела Столина. Того, кто печет хлеб и у которого в доме есть собственное Солнце. Он здесь зачем или пришел навестить и поздравить как добрый сосед, а не ценный член Совета?

– Девочки, я принес, – он с улыбкой ставит передо мной хлебную корзинку. Кто бы знал, что именно то, чего многие девушки избегали в мое время при посещении ресторанов, станет таким дефицитом, что за него будет не жаль и убить…

Я плачу от переполняющих эмоций – булочки с фисташками, мои любимые… Треугольники обжаренного в масле с семечками бородинского и белый пористый батон. У меня даже голова кружится. Правда, не от аромата, потому что корзинка туго обмотана пленкой, чтобы не привлекать к себе внимание шлейфом горячей сдобы, но сам ее вид настолько вкусный и совершенный, что я плачу!

Столин улыбается и стоит в предвкушении, мне даже на секунду показалось, что все совсем как раньше, можно броситься ему на шею, расцеловать и вести себя так, словно все остальное – приснилось…

– Столин… – в голос зарыдала я.

– Она что, уже успела… – он удивленно указал на бутылку, а Эмма пожала плечами, кто может мне сегодня запретить пить вино? Сделаю еще пару глотков…

– Машина ждет, – тихо рассмеялся Столин и добавил, – Быстро и тихо!

Эмма в предвкушении потерла ладошки и так искренне рассмеялась, что я едва не расплакалась, и куда они собрались ехать? Какой-нибудь подвал или сарай, скрытый от чужих глаз, где будет музыка и кино, и танцы? Я слышала, что такие места есть, если Столин на соседней улице умудрился содержать подпольную пекарню, почему бы и нет…

– Нет. – Столин словно прочел мои мысли, – Все будет совсем не так, пошли!

Я почувствовала, как заболели коленки и икры ног на втором шаге от высоких каблуков, словно иду во взрослых туфлях впервые в жизни…

Со Столиным мы познакомились в том белом автобусе, куда нас всех запихнули с ресторана, он был среди людей и кричал, что не может найти жены, к нему прижимались две девочки. Как выяснилось позже, его супруга была старше на десять лет, это сыграло с ним дурную шутку. Ее оставили, а его спасли, и его дочерей спасли…

Столин возглавлял кафедру по генным разработкам и только защитил докторскую по генной терапии, так что, именно диссертация спасла ему жизнь. Но он также запомнил тот день, как и я. Мне не дали попрощаться с родителями, а ему – с женой. Он плакал и его дочери плакали, а я взяла одну из них на руки и прижала к себе… Я еще не была психологом, но почувствовала, что все, что сейчас нужно этой бедной маленькой девочке – объятия и лишь их я могла ей дать в тот момент… Только их.

Нас привезли к большому полю, несколько километров сплошного черного асфальта, это я хорошо запомнила… Было очень трудно идти, нам дали тяжелые металлические пруты, чтобы мы не падали, но они были такими тонкими, я еще удивилась, как такой тонкий прутик может быть таким тяжелым! Как дешевые туфли, на вид – хрупкие и легкие, но стоит их взять в руки, как кажется, что у тебя в руках целая тонна веса!