Чудовище из озера

– Натэлка, а зачем?.. – растерялся Атаманов. – Ты ж только что из Сухуми… Устала, наверное… И чем ты тут поможешь? Корову доить?

– Сергей! – грозно заявила Натэла. – Дети во сто раз хуже коровы! Их надо кормить три раза в день! Вкусной и здоровой пищей, а не чипсами! Им надо стирать! Их надо мыть! Их ва-аспитывать надо! Ты всё это умэешь дэлать?!

Атаманов вынужден был признаться, что не умеет.

– Жди меня завтра! Пиши эсэмэс, как доехать! – и Натэла отключилась. Серёга второй раз принялся набирать СМС, не замечая, что улыбается во весь рот. Но не успел он написать и трёх слов, как телефон зазвонил снова. На связь вышла Белка Гринберг.

– Серёжа! Почему ты мне не позвонил?! Звонит Натэла, ругается, спрашивает, работает ли у нас духовка! Кричит, что у неё баранина закончилась и голубцы все Тенгиз после смены доел, а с пустыми руками она не поедет к людям позориться… Завелась, короче, по полной программе! У тебя там правда маленькие дети? И хозяйство? Пиши эсэмэс, я приеду завтра с Натэлой!

– Постой, Гринберг, ты куда? – опешил Серёга. – У тебя же того… концерт через две недели! Этот самый… Иван Бух! И тренировки пианинные!

– Иоганн Бах, чудовище! И не тренировки, а репетиции! Но я всё равно приеду! Или ты хочешь, чтобы Натэла одна убивалась с тремя детьми? И с тобой четвёртым?! И копалась в огороде? И носила воду?! Ты этого хочешь?!

– Да тебя же Сонька не отпустит! – взвыл Серёга. – И ты руки испортишь в огороде, меня твоя мать потом убьёт!

– Это моя проблема! Пиши эсэмэс!

Уже ничему не удивляясь, Атаманов снова начал набирать текст. И снова не дописал: телефон запиликал снова. Взглянув на экран, Серёга покрепче ухватился за ветку, и правильно сделал: в ухо ему ударила полным залпом гаубичная батарея:

– Атаман!!! Ты чего мне не звонишь?! Нормально, да?! Вляпался в неприятности под завязку – и не звонит! Я тебе друг или портянка?!

– Полундра, заткнись! – попытался было выключить эту сирену Атаманов. – У меня дуб с корнем вывернется!

– Какой, на фиг, дуб?! – Полундру несло на всех парусах. – Ты чего меня не вызываешь?! Натэлка уже собирается вовсю, на рынок понеслась! Белка на кухне кочегарит, к вечеру вагон еды будет! Скажи, что привезти?! И как ехать?! Продукты нужны?! Ты тёплую куртку взял? А кроссовки? А таблетки?! Натэлка говорит, сейчас какой-то злостный понос по Москве ходит! У вас там ничего такого ещё нету?! Потому что активированный уголь у меня кончился!

Атаманов, зная, что не родился ещё тот, кто сможет переорать Юльку Полундру в минуту её вдохновения, терпеливо ждал. Наконец напор звуковой волны ослаб настолько, что стало возможным вставить слово:

– Полундра! Тебя из Москвы без телефона слыхать! Не вопи! Ничего везти не надо! Скажи Натэлке, чтобы на кухне не убивалась! Лучше газонокосилку у меня с балкона заберите, мать знает какую, отдаст! Я её починить не успел, может быть, Батон наладит!

– А если не наладит?! – взволновалась Полундра. – Я на всякий случай и нашу возьму, у деда в гараже валяется! Пиши, как ехать! И встречай завтра на станции! Адьос, команданте!

Наконец Полундра отключилась. Атаманов посидел ещё немного на суку, представляя, как Юлька, полыхая встрёпанной рыжей гривой, вылетает из квартиры и мчится к Натэле, по пути ещё успев бухнуть кулаком в дверь Белки Гринберг… и на душе стало спокойней. В конце концов, когда за дело берётся Полундра – дело хоть и со страшным шумом, но делается. А если уж приедет Натэлка – значит, с голоду точно никто не умрёт.

Когда они с Машкой вернулись в деревню, сестрёнка сразу же свернула в огород:

– Серёж, полоть же надо! Лизка вернётся – в обморок упадёт! Мы тут с ней и с бабушкой каждый день продёргивали! Дожди же прошли, вон как всякая гадость попёрла!

«Гадость» жизнерадостно зеленела в грядках с морковью, луком и перцами. Атаманов героически попытался помочь сестре, но довольно быстро выяснилось, что никакой разницы между ростком моркови и какой-нибудь лебедой он в упор не видит. Когда четвёртый оранжевый корешок вылетел в проход между грядками, Машка со вздохом сказала:

– Серёж, я уж как-нибудь сама. Иди лучше за грибами сходи! В овраге лисичек полно, нажарим вечером с картошкой! Лисичку от поганки отличишь?

В последнем Атаманов был вовсе не уверен. Машка по-взрослому закатила глаза, кое-как объяснила старшему брату принципиальные различия съедобных грибов от несъедобных, вручила ему корзинку и вставила за калитку. Последнее, что слышал Серёга, удаляясь по тропинке к лесу, были пронзительные вопли сестры:

– Ванька, не трогай яблоки, они зелёные! Дениска, выплюнь жука! Выплюнь, говорю, охламон! Вот пронесёт тебя вечером, доиграешься! Тьфу, навалились на мою голову! Да заткнись ты, дура недоеная, что я поделаю-то? Стой, терпи до вечера! Где я тебе возьму?!.

Под горестное мычание «недоеной дуры» Атаманов поспешил углубиться в лесополосу.

Сначала он шёл березняком, затем краем оврага спустился в ельник и насобирал полкорзины лисичек, которые рыженькими колониями выглядывали из-под прошлогодних листьев и палой хвои. Повеселев от значительности «улова», Атаманов выбрался на другой край оврага, надёргал на папоротниковой поляне крепеньких белых и уже собирался поворачивать домой, когда впереди, в просвете между соснами, мелькнула вода. Серёга прибавил шагу и через минуту оказался на берегу круглого водоёма.

Озерцо это Атаманов помнил хорошо. По рассказам бабки, оно образовалось во время войны, когда при отступлении со Смоленщины немецких войск в лесу упал снаряд. Образовавшуюся яму залило водой, берега поросли рогозом, в воде завелись лягушки и улитки. Вокруг росли сосны, их корни торчали прямо из обрывистых берегов. Вода была чистой, не заросшей ни камышом, ни ряской, как деревенские пруды. По зеленоватой глади лениво проплывали отражения облаков. При одном взгляде на эту красоту сразу же захотелось искупаться. Серёга решительно пристроил корзину с грибами между корнями разлапистой сосны, сбросил одежду и полез в воду.

Вода оказалась тёплой, и плавал Серёга долго. Выскочив на берег, он кое-как вытерся майкой, натянул шорты, отмахнулся от приставучего слепня – и внезапно заметил какое-то движение в воде у дальнего берега. Атаманов замер, присмотрелся. Так и есть: под водой бесшумно двигалась длинная тень. По очертаниям она напоминала полутораметровую сардельку. «Крокодил?.. Откуда он здесь?.. – взволнованно соображал Серёга, не сводя глаз с сардельки. – Сом какой-нибудь огромный? Доисторический? Это я вместе с ним там, что ли, плавал?!»

– Ты чего здесь делаешь?

Сердитый голос заставил Атаманова вздрогнуть и повернуться. В двух шагах от него, на песке между соснами стоял насупленный пацан лет двенадцати. Серёга на всякий случай окинул мальчишку своим знаменитым «бандитским» взглядом и сквозь зубы процедил:

– Носки вяжу по семь метров. Подарить, обсосок?

«Обсосок» захлопал карими глазами. Сообразив, что над ним издеваются, насупился ещё больше. В его тёмных, взлохмаченных волосах запутались сосновые иголки. Присмотревшись, Атаманов с изумлением обнаружил, что мальчишка, похоже, недавно ревел: нос у него был распухшим, а глаза – красными.

– Ты чего весь в соплях, шнурок? Удочка утонула?

– Вали отсюда, – вместо ответа посоветовал мальчишка.

Атаманов, который был старше года на три и выше на полголовы, ухмыльнулся. Сунул руки в карманы шорт и неспешно пошёл прямо на пацана. Тот попятился:

– Ты чего? Я – Таранов, понял?!

– А я – Серёга Атаман, – культурно представился Атаманов. – Щас я тебе морду начищу до кровянки!

До открытых военных действий было рукой подать. Мальчишка бесстрашно шагнул навстречу врагу – но зацепился ногой о выступающий корень и, взмахнув руками, упал. И в это время Серёга заметил, что тень под водой у другого берега стала уже в два раза больше. Возле камышей, под водой словно извивалась громадная змея. Атаманов окаменел. По спине побежали мурашки. Вот чудовище зашевелило щупальцами… Вот дёрнулся раздвоенный страшный хвост… Вот оно всплыло к поверхности, и над водой появился длинный, серый скользкий хребет… И над озером раздалось страшное, утробное рычание, продирающее до мозга костей.

– А-а-а-а-а!!!

Истошный вопль мальчишки вырвал Серёгу из оцепенения. Схватив пацана за руку, он рывком поднял его и потащил за собой:

– Атас!

Они кинулись напролом через кусты, скатились в овраг, вскарабкались по его краю наверх. Но в березняке мальчишка неожиданно заложил вправо и дал стрекача. Атаманов могучими, как у лося, прыжками пересёк берёзки, ельник, лесополосу возле рельсов – и пришёл в себя лишь на заросшем иван-чаем и ромашками лугу. В двух шагах от него меланхолично пережёвывал траву бабкин козёл Епифаний.

– Мек? – ехидно спросил он, глядя на взмыленного Серёгу жёлтым глазом.

– Прид-дурок, – тяжело дыша, сообщил ему Атаманов. По спине холодными струйками бежал пот.

Батон приехал на вечернем автобусе, когда солнце уже заваливалось за лес. Серёга встречал его на трассе.

– Здоров, Атаман! Ну, что корова-то ваша – жива?

– Пока да, – честно ответил Атаманов. – Но уже орёт.

– Ещё бы, – хмыкнул Батон. – Ты вот представь, что в туалет приспичило – а не можешь! И так целый день!

Атаманов представил – и содрогнулся.

– Давай побыстрей тогда! Если и ты её не выдоишь – тогда вообще не знаю что делать!

Батон опасливо вздохнул – и прибавил шагу.