Истории, в которых точно кто-то умрет

«Теперь ты думаешь, что она таращится именно на тебя. Приплыли».

Поколебавшись, Воронецкая открыла створку и выглянула, пытаясь рассмотреть, что происходит у самой стены.

На узкой асфальтовой дорожке между домом и газоном сидели, подняв морды, четыре кошки. Медленно засунув голову обратно в квартиру, девушка закрыла окно и задернула шторы.

«Нет. Это бред. Сдалась ты им! Кто-то, наверно, поставил птичью клетку на подоконник».

Ноги начали подкашиваться, но Катя все же решила проверить двор из окна большой комнаты. Пустая беседка. Безлюдная детская площадка, а на газоне у дома – «Мама!» – шесть, восемь, двенадцать? Серые, черные, полосатые, гладкие, пушистые – все сидят и смотрят вверх.

«Они просто пялятся на небо. Не на тебя. Может, там птицы беснуются? С ними в непогоду чего только не случается».

Ноги совершенно не слушались, с трудом отрываясь от пола; руки болтались вдоль тела, как грузные раздутые в воде макаронины; голова гудела, но была пустой. Внутри этого неладного и словно ставшего чужим тела все тряслось в лихорадочной дрожи. На припаркованной со стороны родительской спальни синей «Хонде» устроились шесть неподвижных кошек, превратив машину в подобие витрины с сувенирами. У каждой статуэтки морда была поднята.

Непослушными пальцами, как в полусне, девушка повернула ручку и высунулась, чтобы посмотреть вниз. Прямо под стеной тоже сидели кошки. Катя даже не удивилась этому. Она медленно подняла голову и уставилась вперед невидящим взглядом. Будто в задумчивости, только вообще без мыслей. Взгляд сфокусировался, вернув ее в реальность из абсолютного вакуума в голове. Что-то, что до этого билось и дрожало где-то внутри, лопнуло, разлив ледяную слизь по животу и груди – в доме напротив практически в каждом окне виднелось по кошке.

«Просто игра воображения… Что-то, ведь наверняка цветочный горшок или какая-нибудь игрушка… Ведь наверняка!»

Из глаз потекли слезы, падая с пятого этажа на асфальт между силуэтами застывших маленьких хищников.

В каком-то нездоровом азарте Катя, чуть ли не вываливаясь из окна, оперлась на водоотлив, нагнулась и, выкручивая шею, попыталась рассмотреть стену собственного дома. Большинство окон были закрыты в непогоду, но несколько остались распахнутыми. В них на мокрых железных пластинах всем телом или лишь передними лапами расположились кошки. В окнах справа животные смотрели влево. В окнах слева – вправо.

Девушка засмеялась и, развернувшись, выгнулась, вжимаясь в раму лопатками и рискуя выпасть. Сверху тоже торчали кошачьи морды.

Кате стало не хватать воздуха, она беззвучно открывала и закрывала рот, а потом истошно завопила, таращась на бездушные зеленые глаза, которые следили за ней с седьмого этажа. Продолжая кричать, девушка ввалилась в комнату, рухнула на колени, проползла два метра на четвереньках, прямо с пола стала залезать под одеяло родительской кровати и, оказавшись в темноте, свернулась в позе эмбриона и затихла.

Через какое-то время в ее совершенно пустой голове начал вырисовываться образ распластанного на земле человека. Кадр за кадром орды кошек подступали к телу со всех сторон, запрыгивали на него, вцеплялись острыми зубами в губы, пальцы, щеки, уши… Абстрактный человек превратился в Сережу. Джинсовая куртка, которую мама заставила его надеть, ведь по утрам еще было прохладно, вся пропиталась кровью. Он рыдал и звал ее, Катю, пока сотни клыкастых ротиков выгрызали из него по кусочку, пока его жрали заживо.

Девушка лежала под одеялом не в силах шевельнуться, не в силах плакать, но жуткая сцена потихоньку расплывалась, уступая место крохотной здравой части Воронецкой.

«Позвони кому угодно. Хоть в полицию. Пусть кто-то приедет. Объяснение найдется. Ведь есть собачьи свистки, которые люди не слышат, а собаки…»

Пум! Брык! Что-то упало с подоконника.

«Ты не закрыла окно», – прокомментировала здравая часть с беспощадным равнодушием и исчезла под натиском новой волны безумия.

Мягкие, но тяжелые лапы наступили через одеяло на ее голени. Горячее мускулистое животное уселось у нее на боку.

– П-п-пожалуйста…

Как быстро кошки могут съесть тело целиком?

«…никому никогда не говори…» «…заберут…»

– Я не скажу… Никому не скажу… Пожалуйста…

Сколько их нужно, чтобы от человека не осталось и следа?

Пам! Прыг! Лапы надавили на спрятанное под одеялом лицо.

Сколько кошек живет в одном доме? Сколько бродячих в одном дворе, подвале, на чердаке?

– Заберите его… Оно в ванной… Оно ваше… Пожалуйста…

Они были со всех сторон. Ходили, прижимались, терлись.

– Никому не скажу! Никогда не скажу!

Знают ли они, где именно находится сонная артерия, чтобы ее перегрызть? Что еще они знают? Что еще могут?

– Пожалуйста!

Мокрый нос дотронулся до руки.

«Они под одеялом!»

Катя потеряла сознание.

На следующий день девушка проснулась намного раньше будильника. В раковине ничего не лежало, окна были закрыты, а случившееся накануне казалось дурным сном. Только Катя Воронецкая понимала, что сном оно, увы, не было. В школе она помирилась с Игорем и старалась вести себя как обычно. Даже ближе к полудню, когда все только и говорили о том, что пятиклассница Юля Чиренькова пропала.

Со временем Катя превратилась в Катерину, а потом и в Екатерину Николаевну. Она научилась жить каждый день, каждую секунду ощущая взгляды: предостерегающие, испытующие, любопытные, насмешливые, угрожающие, желтые, оранжевые, зеленые, голубые, смотрящие из-под машин, из-за подвальных решеток, с веток деревьев, с заборов, из окон домов, из теней, сбоку, снизу, сверху.

Теперь она знала: человека, невольно вмешавшегося в их дела, кошки могут простить, но не оставить без присмотра. К тому, кто рискнет разболтать хоть один кошачий секрет, они будут беспощадны.

Гадание по металлу

Гадатель жил в спальном районе с дефицитом парковочных мест. Клавдии пришлось оставить машину за несколько домов от нужного и лавировать между лужами. Указанная в сообщении пятиэтажка не отличалась от соседних, подъезд пах мочой, а снизу фанерной двери в квартиру виднелся пыльный отпечаток ботинка. Зажав в кулаке висящий на шее золотой кулон в виде птицы, женщина боролась с желанием уйти.

«Но ведь не могло же у Людки все само так складно повернуться? И если уж этот… специалист по металлу… ей помог, то и мне поможет. Но совушку ни за что не отдам».

Взявшаяся для нажатия на звонок решительность полностью испарилась, стоило двери в квартиру распахнуться.

Черная толстовка с принтом пентаграммы, всякие руны на массивных, грубо сделанных железных кольцах – если мужчина и хотел произвести впечатление человека, связанного с потусторонним, то сделал это крайне лениво.

– Роман? – неуверенно обратилась Клавдия. – Я от Людмилы.

– Заходь, – посторонился гадатель.

Его захламленная однушка тоже казалась скопищем вещей, призванных произвести впечатление на наивных дурачков бюджетными средствами: всюду на стенах какие-то демоны, черепа, с трудом читаемые, непонятные слова… но все это на простых бумажных плакатах. Роман указал женщине на потрепанный диван, а себе притащил табурет с кухни.

Между ними – обшарпанный журнальный столик, на столике – череп. Разумеется, не настоящий, чуть ли не аквариумное украшение. Гадатель взял череп, откинул макушку-крышку, и поставил его на место. Клавдия увидела внутри пепел.

– Вы собрались жечь мой кулон? Я не согласна!

Роман ухмыльнулся и закурил. Свободной рукой роясь в смартфоне, он стряхнул пепел в череп.

– Может, приступим? Я на работу опаздываю, – попыталась Клавдия спрятать смущение за раздражением.

– Ща, – ответил гадатель, не отлипая от телефона. Неожиданно он протянул свой Хiaomi с паутинкой трещин Клавдии. Экран показывал плейлист на несколько сотен композиций с названиями «Дорожка 001», «Дорожка 234» и так далее. – Выбери любую. Потом переключи на другую, как захошь. Повторяй, пока не надоест.