Уроки вирта

Уроки вирта
Анастасия Градцева

Когда ты молодая, красивая, учишься в престижном вузе, где много классных парней, то кажется, на личном фронте должно быть все идеально. Вот только есть одна проблема. Я бревно. Я та самая девушка, которая обещает всей своей внешностью и всем своим поведением ураган в постели, а по факту это даже на легкий ветерок не тянет. Полный штиль. Но что-то явно изменилось с тех пор, как я стала общаться с ним.

– Ты меня заводишь, – честно говорю я тому, кого знаю только по условному нику и по голосу.

– Ты сама себя заводишь, – я слышу уже знакомую мне теплую усмешку. – Я просто помогаю.

Содержит нецензурную брань.

Анастасия Градцева

Уроки вирта

Пролог

– Как ты хочешь?

Голос в наушнике сильный, вкрадчивый, ласковый. От него у меня по спине и рукам бегут мурашки, и я не могу удержаться от рваного вздоха, который выдает меня с потрохами. Он это слышит и необидно смеется.

– Так как ты хочешь сегодня, Дина?

– Я хочу, чтобы ты говорил мне, что делать, – отвечаю ему хрипло и жалею, что не принесла себе воды. Горло от волнения и возбуждения пересохло так, что говорить тяжело. Впрочем, ничего удивительного: я знаю, куда отправились все запасы воды в моем организме – между ног все предательски намокло. Уже.

Никогда бы не подумала, что могу так быстро возбудиться. От одной фразы, от одного звонка, от одного сообщения в чате.

Я не знаю, что он со мной делает. Но знаю, что мне это нравится.

– Закрой дверь своей комнаты на ключ и сядь перед зеркалом.

Я подчиняюсь, сажусь на край кровати и смотрю на себя. На полыхающие щеки и яркие губы, на тяжело вздымающуюся грудь под тонкой тканью футболки.

– Медленно раздевайся. Представь, что делаешь это для меня, что это я на тебя смотрю.

Черт, это запрещенный прием. Но я еле слышно выдыхаю «Да…» и непослушными пальцами расстегиваю пуговицы на рубашке. Я даже не успела переодеться после университета, когда он позвонил, но так даже интереснее.

Рубашка сползает с плеч, на очереди юбка, которую снимать еще проще. Чулки оставляю, трусики тоже, а вот бюстгальтер расстегиваю и бросаю на кровать. Смотрю на себя его глазами и мне нравится то, что я вижу.

– Я сделала, – тихо и смущенно говорю ему. И с досадой понимаю, что мямлю, как школьница. Но с ним не получается быть раскованной и кокетливой, как со всеми остальными. С ним с самого начала все идет не так, как я привыкла, и это беспокоит.

– Умница, – хвалит меня теплый низкий голос. – Хочешь мне что-нибудь показать?

– Да, – шепчу я и тянусь за телефоном.

Он изначально был против фото, но я не могу удержаться и иногда ему что-то отправляю. Конечно, только такие, где не видно лица. Вот и сегодня к нему летит фотография моих раздвинутых бедер, перечеркнутых светлым кружевом чулок, а между ними кремовый треугольник трусиков, на котором так ярко выделяется темное влажное пятно.

– Блядь, – коротко выдыхает он через несколько секунд. – А ты быстро учишься.

– Тебе понравилось?

– Да, мне очень понравилось. Ты здесь такая красивая, такая возбужденная. Ты очень чувствительная девочка.

Еще несколько недель назад я бы только горько посмеялась над этими словами, потому что прекрасно знала, кто я. Я бревно. Я та самая девушка, которая обещает всей своей внешностью и всем своим поведением ураган в постели, а по факту это даже на легкий ветерок не тянет. Полный штиль.

Но что-то явно изменилось с тех пор, как мы стали общаться.

– Это ты меня заводишь, – честно говорю я.

– Ты сама себя заводишь, – я слышу в голосе теплую усмешку. – Я просто помогаю. Снимай трусики, они все равно мокрые, и погладь себя. И не сдерживайся – я хочу тебя слышать.

Я делаю все, как он сказал, и осторожно касаюсь влажной кожи, покрасневшей от прилива крови и от того очень чувствительной. Это приятно, и я тихо стону. Пальцы кружат по нежным складкам, ласкают клитор, и я закрываю глаза, чтобы ничего не отвлекало от медленно подступающего удовольствия.

– Не закрывай глаза, смотри на себя.

– Черт, откуда ты знаешь, – возмущаюсь я, и снова слышу его тихий смех. Как же мне он нравится – такой искренний, мягкий, чуть хрипловатый.

– Я все знаю, – весело говорит он, и я тоже улыбаюсь. Нет, он не старше меня. Во всяком случае ненамного, а ведь вначале, пока я не слышала его голос, ужасно боялась, что общаюсь с каким-то старым извращенцем. Как-то не хочется в девятнадцать лет заниматься виртом с тем, кому хорошо за пятьдесят.

– Мне неловко смотреть на себя в такие моменты, – признаюсь ему легко.

– Почему?

– Ну это некрасиво.

– Дина, – он говорит это так укоризненно, что мне становится стыдно за свои слова. – Я уверен, что это безумно красиво. И ты красивая. Везде, в любом своем состоянии. Смотри на себя. Смотри так, как смотрел бы я. И возьми ту разогревающую смазку.

Ох черт…

Это, конечно, не наказание, но что-то очень близкое к нему. Я раньше и понятия не имела, как далеко продвинулась секс-индустрия в изготовлении всяких игрушек и лубрикантов. Тот, о котором он говорит – в бело-золотистом тюбике с надписью «warming». Я пробовала его всего раз, но впечатления были незабываемые.

Я послушно размазываю гель по пальцам и продолжаю себя трогать. Какое-то время ничего не происходит, но потом…ох, как будто мою чувствительность выкрутили на максимум! Кожа излучает тепло, раскаляется изнутри, и от каждого касания меня насквозь продирает удовольствием. Таким острым, что я не до конца понимаю, больно мне сейчас или приятно.

Уже не сдерживаюсь и стону в голос, радуясь, что никого кроме меня сейчас нет дома. А из наушника льется медом его голос: шепчет мне невероятные пошлости, рассказывает, что бы сделал со мной, повторяет, какая я красивая, хвалит, называет послушной, хорошей, невероятной умницей…

Пальцы исступленно ласкают клитор, выжимая из возбужденной плоти удовольствие, а потом легко проскальзывают внутрь, где влажно, скользко и неожиданно пусто. Мне нужен сейчас тот, кто заполнит меня изнутри. Нужен он.

Я хочу его. Господи, как же я хочу его – бесплотного парня, у которого есть только сводящий меня с ума голос, и нет ни имени, ни внешности.

– Давай, Дина, давай, солнышко – кончи для меня, моя хорошая. Ты сможешь.

И на этом моменте пальцы давят на какую-то нужную точку внутри, и меня накрывает оргазмом. В этот раз он резкий, мощный, почти болезненный, и я зажмуриваюсь, не в силах выдержать такой шквальный огонь по всем моим нервным окончаниям. Скулю, словно щенок, и без сил падаю на кровать. Наушник вылетает из уха, но я не могу сразу вернуть его на место – руки отказываются слушаться.

Наконец удается.

– Я здесь… прости, наушник выпал.

– Я уже успел испугаться, все ли с тобой хорошо.

– Мне хорошо, – смеюсь я. – Очень хорошо!