Просроченная

– Да, его, – он вытаскивает купюры из кошелька.

Девушка начинает проходить в кабинет. Она зовет за собою Каспера, а тот качает головой.

– Ой, нет-нет, это не меня, – он смотрит на меня и подталкивает вперед. – Это для нее.

Кровь взяли быстро. Также быстро мы оказались у меня дома.

Вечерело.

– Это полный пиздец, – выпивая третий стакан абсента залпом говорит Каспер. – Мне двадцать два, я учусь на чертового архитектора, вся моя жизнь еще впереди. А какая-то сука, – он выпивает следующий. – лишила меня всего, так еще и заочно может быть заразила человека, который мне очень дорог. Это пиздец, – он взрывается ревом, а после снова начинает плакать.

– Каспер, – я глажу его по спине. – Мне надо кое-что тебе рассказать.

– Что? – он смотрит на меня и наливает себе еще один стакан.

– Я работала в эскорте до того, как познакомилась с тобой.

– Это… Проституткой?

– Да, Каспер, – смеюсь я. – В жизни всякое дерьмо случается. Исход у всех один и тот же, просто прими эту болезнь, как этап. Этап, который ты принял, новая особенность. И живи дальше.

– Но почему ты работала проституткой? – он стучит стаканом по столу. – Тебя били за это?

– Это глупые стандарты, – я улыбаюсь ему. – Я работала из-за того же, из-за чего ты снимался в порно. Нужны были деньги.

– И долго?

– Пять лет.

– Нихрена, – он выпивает еще один стакан. – Тебя там не силой держали?

– Нет, я сама хотела, – я снова смеюсь. Мне приходит смс. По смс мне должны были сообщить мой результат. Я смотрю на потухший экран.

– Включай, блин, Нилу! Не выжидай время, – он, смеясь, отбирает у меня телефон и смотрит смс. Его смех медленно затухает, в комнате начинает появляться тишина. Лишь секундная стрелка часов тикает и напоминает о времени. Каспер смотрит на меня и отдает телефон. Он обнимает меня, крепко-крепко-крепко, не собираясь выпускать. Парень целует мне плечо, а затем, уткнувшись, снова начинает плакать. – Прости меня, Нилу. Я ни за что не хотел, чтобы это случилось с тобой.

Он продолжает держать меня в объятиях. Я держалась, мне казалось, целую вечность. Вечностью застывших пяти минут. Я обнимаю его, по моему лицу катится одна, горькая и сжигающая мою кожу, слеза. Одна слеза, которая обожгла меня всю изнутри. Она была единственной.

Через какое-то время мы поженились. В болезни и здравии, так сказать. В нашем случае, только в болезни, иногда и в здравии. В маленькой церкви, где-то в пригороде, нас расписали, и мы поклялись любить друг друга и быть верными до самой смерти. На нем была клетчатая рубашка, а на мне платье в ромашку. Любовь, такая незаметная, подкралась ко мне. Я влюбилась в Каспера. Мы записались добровольцами в клиники, чтобы на нас тестировали новые препараты. Каспер откуда-то притащил буклет из социальной поддержки ВИЧ-позитивных. Мы записались в группу поддержки ВИЧ-зараженных и ходили туда по пятницам и воскресеньям первой и третьей недели каждого месяца. Люди рассказывали там свои истории, нет, не о сексе. О семье, любви, жизни. Люди заводили детей, будучи ВИЧ-позитивными. Деткам повезло, они, всегда, были ВИЧ-отрицательны. Там почти не говорили о сексе или наркотиках. Лишь иногда, когда мы отвлекались от позитивного общения с друг другом, когда вспоминали, что рядом с нами, крепко взявшись за руку, идет болезнь.

Каждую пятницу активистка Мэри и ее муж говорили одну и ту же речь, для новеньких. Скрип за скрипом, дверь раскрывалась, и приходили новые люди. Молодые девушки, старики, мужчины со строгими портфелями и женщины в мехе и кожаных сапогах. Всех нас объединяла мерзкая правда, которую мы никогда не озвучивали.

Как-то дверь скрипнула, и на стул в противоположном конце ряда кто-то сел. Каспер крепко сжимал мою руку, изредка поднимал ее для того, чтобы поцеловать. Я обернулась посмотреть, кто же там сидел.

Взрослый мужчина сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. На его носу смешным образом держались очки, да и весь мужской образ портила его футболка с динозавром под пиджаком. Он заметил, что я на него смотрю и обернулся.

На меня смотрел Ангус. Мой первый и последний клиент, с которым я занималась сексом без презерватива. Он быстро отвел взгляд в сторону, раздраженно и нервно. А я еще крепче сжала руку Касперу, понимая, что он никогда не был виноват во всей этой участи, свалившейся на нас.

Ангус не вытерпел и ушел, не дождавшись пончиков и кофе. Каспер молча обнимал меня, целовал в лоб и нос.

– Каспер? – я улыбаюсь ему.

– Что такое, Нил?

– Только здесь и сейчас я хочу тебе кое-что сказать, – я тянусь и целую его. Мои руки обвивают его шею. – Ты – мой спасательный круг. Я почти утонула, но сейчас я живу так, как никогда бы и представить себе не могла.

– Хорошо, Нилу, – он еще раз целует меня в лоб.

– Я люблю тебя, Каспер.

– Я всегда это знал.

В любви и ненависти, в огне и пучине темной воды, важно найти того, кто будет рядом в самую трудную минуту. Каспер, мой хороший, молодой, несмышленый Каспер, оказался моей непробиваемой спиной, моим спасательным кругом. Лишь Каспер смог меня вытащить из дерьма, что творилось. И лишь Каспера я полюбила так сильно и нежно, что была готова даже выйти замуж.

Каспер и я, мы… Мы решились на отвественный шаг, когда он закончил университет. Мы сдали кучу анализов, надеялись на чудо. И чудо появилось. Милое маленькое чудо лежит и сопит рядом со мной, требует из еды только самое сладкое и бегает с таким топотом, что я молюсь, чтобы к нам не пришли соседи. Джойс Уайл теперь бегает по нашей общей квартире и терроризирует Дастина. А мы с Каспером никогда не вспоминаем, что было до всего этого. Мы приняли и прошли все старые и новый этапы нашей жизни вместе. И сейчас я ни о чем не жалею.