Академия четырёх стихий. Волшебство на кончиках пальцев

– Миранда?! Не знал, что ты приехала…

Я обернулась.

– Дин? – Виктор резко затормозил. Внимательно посмотрел на моего бывшего. В голубых глазах заплясали опасные огоньки. – Э-э… да. Извини, я тороплюсь. Давай поговорим как-нибудь в другой раз?

Он широко улыбнулся и игриво мне подмигнул.

– Конечно, красотка, заглядывай.

– Другого раза не будет! – яростно прошипел огневик мне на ухо.

Схватил меня за руку и поволок к машине. И когда мы уже отъезжали, я увидела, как вспыхнул почтовый ящик около дома с красной черепичной крышей.

Глава 11

Когда машина остановилась на обочине леса, было уже темно. Ноги с хрустом проваливались в сугробы, покрытые толстой ледяной коркой, с еловых ветвей то и дело сыпался снег, и идти, ориентируясь на сияние лунных птиц, выпущенных дедушкой и Виктором, было не очень удобно. Но мы упорно двигались вперёд в поисках небольшой укромной поляны. Виктору надо было отыскать место, где бы он смог выжечь печать.

– Давайте остановимся здесь, – наконец произнёс огневик. – Время уже на исходе.

Дед взмахнул палочкой – и с её кончика сорвалась ещё дюжина лунных птиц, рождая вокруг нас круг серебристого света. А я подошла поближе к Виктору и тихонько спросила:

– Мы чем-то ещё можем тебе помочь?

– Думаю, нет. Но если что-то изменится, я скажу.

– Тогда удачи вам, юноша, – сухо произнес дед и обменялся с ним рукопожатием. Деликатно отошёл в сторону, позволяя проститься и нам.

– Надеюсь, у тебя всё получится. – Я покосилась на своего грозного родича и чинно пожала Виктору руку. Он ухмыльнулся, но решил мне подыграть. – Только позвони или напиши, как доберёшься, ладно? Я буду ужасно за тебя беспокоиться…

Не сдержалась и крепко его обняла. Но не так, как обычно. По-дружески. Руки Виктора тотчас заскользили по моей спине. Но тоже в рамках приличий.

– Как насчёт маленького прощального поцелуя? – издевательским полушёпотом поинтересовался он, пока мы комично обнимали друг друга. – В щёчку?

– Обойдёшься, – пробормотала я, потрепав его по плечу.

– Мерзавка… Как только окажемся в академии, из моих объятий не выползешь.

– Поживём – увидим, – хмыкнула я, покосившись на дедушку, и отступила на безопасное расстояние.

Виктор покачал головой, но спорить не стал. Вместо этого осмотрелся, сделал рукой пару отточенных пассов – и в воздухе появился огненный жезл. Парень схватил его и принялся вычерчивать на снегу какую-то пентаграмму с изображением древних символов. Они сияли в ночи, словно отблески от костров, и навевали мысли о первобытной магии. Древней, необузданной и позабытой.

Я наблюдала за действиями Виктора, затаив дыхание. Сколько ещё заклятий подобного уровня было в его арсенале? А мой дедушка с каждой секундой всё сильнее хмурился, но молчал.

Наконец Виктор покончил с приготовлениями, встал в центр пентаграммы и что-то зашептал на норталианском. Голубые глаза вспыхнули, а по его скулам и шее поползли язычки пламени.

Чёрное мужское пальто заволокли огненные всполохи, уничтожая тёплую добротную ткань, и Виктор скинул его, словно ненужную тряпицу, остался в одной чёрной рубашке. Выставил перед собой руку – и с его пальцев сорвалась ало-оранжевая волна. Она взметнулась в сторону, вверх, словно радуясь освобождению, и взяла в плотное кольцо своего создателя.

Пламя трещало, меняло оттенки от рубинового до вишнёвого. Мой дедушка сдавленно охнул, наверное, только сейчас осознав, что его новый знакомец – живая стихия.

А Виктор, тяжело выдохнув, неожиданно опустил руку. Огонь стал угасать.

– В чём дело? – с затаённой тревогой спросила я, осторожно к нему приближаясь.

Виктор устало потёр пальцами переносицу, смежил веки.

– Это заклятье требует колоссального уровня магии. Поэтому мой огонь нестабилен. А на сцене будут ребята из группы. По идее щиты должны выдержать. Но если кого-то из них немного зацепит, это разрушит наш план.

– Если хочешь, я могу попробовать тебя стабилизировать. Ван Веррени нам показывал на одной из пар, как это делать. Особого эффекта нс обещаю, но всё же…

– Годится! – улыбнулся Виктор. – Кивни, когда будешь готова.

Я вытащила из кармана шубы палочку. Сделала пару отточенных взмахов, мысленно отождествляя себя с морем, спокойным и безмятежным, и прошептала:

– Нивелерин.

Голубое сияние растеклось вокруг нас в ночи, словно пыльца с крыльев фей горных долин.

– Нивелерин, – произнёс дедушка, усиливая мои чары.

Я улыбнулась Виктору, кивнула.

Он снова выставил вперёд руку, зашептал заклятье – и миг спустя его окутало алое пламя. Воздух раскалился, стало трудно дышать, но я даже с места не сдвинулась, неотрывно следя за своим парнем, который пылал в центре кокона из огня.

– Я ни о чём не жалею. Лисёнок. Оно того стоило, – произнёс он одними губами, и пламя поглотило его. Алая сфера схлопнулась и исчезла, оставляя после себя оранжевую пыльцу.

***

– Чума! – восторженно пробормотала Ани, моя подруга из прежней школы, когда мы с ней вместе смотрели свежие новости в моей комнате на следующий день. На стенах по-прежнему висели постеры «Зова»: у меня рука так и не поднялась их сорвать. Как и выкинуть чёрные футболки с их логотипом. – Это транслируют по всем каналам с утра!

Я промолчала, жадно вгрызаясь взглядом в кадры с концерта Виктора. Сцена окутана загадочным полумраком, сквозь который можно с трудом различить неподвижные силуэты музыкантов и пустую стойку для микрофона. Солиста не видно. Толпа ревёт, аплодирует, с предвкушением ждёт, когда появится музыка. Но её нет. Как и Виктора.

Внезапно из центра сцены вырастает столб алого пламени, из которого выходит Виктор.

Его рубашка сгорела, скулы, глаза, шея и грудь пылают. Как обстоят дела со штанами не видно из-за густого тумана, а может, и дыма. Но в целом вид у него… какой-то хищный. Пугающе возбуждающий.

Гремит барабан, ревет гитара, вспыхивают софиты – и толпа заходится в приступе ликования. А Виктор, словно дикий опасный зверь, неспешно приближается к микрофону. По-змеиному изгибается, но не берёт его в руки, лишь шевелит губами – и по залу разлетается низкий рычащий голос с будоражащей хрипотцой, от которого сходишь с ума.

– Виктор Штельм превзошёл сам себя! – мурлыкнула Ани. – Ну и голос! У меня от него всё в груди обрывается!

– Это точно, – пробормотала, нервно кусая губы и с ужасом глядя на кадр, где Виктора после концерта арестовывают оперативники Серпентейлиума. Изначальные, во что я его втравила!

– Представляешь, он перенёсся на сцену прямо из постели подружки каким-то опасным порталом. Потому и был голым! – продолжала меня воодушевлённо просвещать Ани. – А когда ему надевали наручники, сообщил, что дама была так хороша, что он позабыл о выступлении. Газетчики с ума посходили, пытаясь узнать, с кем у него роман.

Внезапно в дверь позвонили. Я попросила Ани меня подождать и выбежала в прихожую.

Открыла дверь и замерла на пороге. Передо мной стояла роскошная высокая девушка двадцати двух-двадцати трёх лет в черном костюме с ремнями и кожаными вставками. Блестящие рубиновые волосы были заплетены в длинную косу, которая ниспадала на меховой воротник небрежно наброшенного элегантного чёрного пальто.

Её темнокожий напарник с дредами тоже не особо рьяно маскировался под гражданского. На его пальцах, щеках были вытатуированы кельтские руны, а из кармана кожаного плаща выглядывала длинная палочка.