Если не родилась красивой или Счастье вопреки

– Очень интересно, – через некоторое время выдал он, отпуская её, всё ещё безвольную руку, на которой прощупывал пульс.

– Ваша коллега под гипнозом, – в итоге констатировал он, – как она в нем оказалась сказать не смогу, а вот вывести её из этого состояния попробую, если вы позволите.

Я согласно кивнула. Мужчина приблизился к Ленке вплотную, склонился над её ухом, девушка оказалась на полторы головы ниже Фредерика, и шёпотом начал ей что-то говорить. Что именно он шептал, разобрать я не смогла, он говорил быстро, и мне почудилось, что не на русском языке. Мне бы тогда вспомнить, что вывести из гипноза может только тот, кто её в это состояние ввёл, но на тот момент я находилась в шоке, и мыслила не совсем разумно. Фредерик резко щёлкнул пальцами над другим ухом Ленки, в то же мгновение она очнулась, увидела мужчину, стоящего к ней вплотную, он к этому времени ещё не успел отстраниться, и завопила:

– Вы кто такой и что себе позволяете?! – возмущённо шипела она почище любой гюрзы.

Вот сейчас я с превеликим удовольствием узнала обычную бойкую подругу и облегчённо выдохнула. Когда я успела задержать дыхание – сама не поняла, но то, что задерживала – факт. Пока я размышляла мужчина уже успел представиться, и кратко объяснить ситуацию. Я поймала, брошенный в мою сторону недоверчивый взгляд подруги, кивнула, подтверждая верность сказанного Фредериком. Тогда Ленка поспешила сменить тему на рабочую и они что-то уже увлечённо обсуждая, пошли к выходу из коровника. Я пожала плечами и поплелась за ними. Почему поплелась? Да потому что в мокрых кедах идти само собой неприятно, а если еще знаешь, что промочила их далеко не вода, становится совсем мерзко. Так мы и вышли на залитую солнечным светом поляну, где я первым делом скинула кеды и носки.

Дальше ничего особенного не происходило. Нам выделили резиновые сапоги и репеллент, показали место, чтобы можно было привести себя в порядок. Там же я постирала свои злосчастные кеды и носки, после чего разложила на солнышке сушиться. Поработали мы пару часов, а потом Фредерик угостил нас вкусным обедом. Я даже начала привыкать к его некоторой властности, уже не так сильно этого шугалась.

После обеда мы потратили еще несколько часов на сбор всего необходимого материала. Моя обувь при такой жаре высохла быстро, поэтому возвращалась я не босиком, как предполагала ранее. На обратном пути Ленка вытребовала с меня полный и подробный рассказ о том, что с ней было. Как оказалось, последнее, что она запомнила, было, как мы влетели в зловонную лужу. Я как смогла подробно изложила ситуацию и Ленка замолчала, уйдя глубоко в себя. Мешать я ей не стала, понимала, что не нужно сейчас к ней лезть. Просто откинулась на спинку сидения, повернула голову к окну и постаралась задремать. Это у меня получилось с переменным успехом, я то просыпалась от резкого толчка или торможения, то снова проваливалась в сон. В итоге чувствовала себя после подобного сна ещё хуже, чем до него.

Город встретил нас радостными огнями на уже темнеющих улицах. Сейчас лето – темнеет поздно, а так уже десять вечера доходит, посмотрев на загоревшийся экран смартфона, заключила я. Ленка похоже тоже успела подремать и смотрела в окно на вечерний город.

– Лен, а Лен, ты как? – нарушила я первой молчание.

– Да всё нормально, не переживай, – нарочито весело отмахнулась она.

Но я, не смотря на её улыбку, заметила промелькнувшую во взгляде печаль. Допытываться не стала, созреет, сама расскажет. Разговор не клеился, и я оставила эти бесплодные попытки.

Машина мерно катила по асфальтовому полотну, иногда виляя из стороны в сторону, объезжая дыры и неровности. Наверно, никогда у нас не будет идеальных дорог, – пришла в голову мне мысль, вынырнув на секунду на поверхность, и снова уйдя в глубину сознания.

Ленку до дома довезли первую, она жила ближе к выезду из города. Мы попрощались с ней быстро, обе устали и желали скорее оказаться под крышей своего дома. До моего дома ехали ещё минут десять по ощущениям, специально время не засекала. Машина остановилась возле самого моего подъезда, я попрощалась с Сергеем, нашим водителем, подхватила с соседнего сиденья сумку с аппаратурой, и, открыв дверь, вышла на уже остывающий воздух улицы. Сергей тут же плавно тронулся с места и вскоре огни машины скрылись за ближайшим поворотом. Я глубоко вздохнула, наслаждаясь ветерком, нежно обдувающим усталое тело, потянулась как кошка, разогревая мышцы после долгого сидения, и пройдя несколько шагов вперед, вошла в подъездную дверь.

Глава 2

В подъезде было тихо, тусклые лампы, среагировав на шум открываемой мной двери, тут же вспыхнули, отгоняя густую тьму по дальним углам и закоулкам. Я бодро прошагала по ступенькам к площадке перед лифтом, уже предвкушая горячую ванну, это придало немного сил для преодоления последних метров. Нажав кнопку вызова лифта, пришлось долго ждать, прежде чем лифтовая кабина спустится, (ведь по закону подлости она наверняка была на самом верхнем, двенадцатом этаже) и приглашающе распахнет передо мной свои раздвижные двери. В кабине лифта было пусто, разрисованные какими-то охламонами стены, привычно притягивали к себе взгляд. Ехала я не долго, вскоре двери отворились на моем этаже, с площадки на меня смотрела сама тьма, такими вызывающими неприятный холодок по спине глазами, что я невольно передернув плечами полезла в карман шорт за смартфоном.

На площадку выйти без фонарика я не решилась, а двери лифта уже начали закрываться, пришлось поставить на их пути свою ногу, они, наткнувшись на такое неожиданное препятствие, сначала попытались его сдвинуть, ну а когда это у них не получилось, они обиженно поскрипывая разъехались снова и на время притихли. Я же, выудив наконец из кармана мобильник, нажала на заветную кнопочку сбоку, его экран приветственно засветился заставкой, на которой пестрела моя собственная фотка, где я сидела верхом на лошади и с натянутым луком в руках. Отточенными действиями я быстро нашла в нем приложение "Фонарик" и немедля ни секунды включила.

Когда двери лифта в очередной раз стали смыкаться, я уже смело стояла на лестничной площадке, и они смогли беспрепятственно захлопнуться за моей спиной. Идти к двери мне нужно было влево, мимо небольшого закутка за лифтовой шахтой, там у нас располагался мусоропровод и окно с видом на двор – излюбленное место курения для моих соседей. Сколько бы я их ни просила не курить в подъезде, всё оказывалось без толку. Я стала осторожно пробираться к двери квартиры в пятне света, что давал фонарик, и я уже почти прошла коридорчик, что вёл к мусоропроводу, когда кто-то или что-то из него резко выскочило и с диким криком кинулось мне на шею. Причем совершенно не обниматься.

От ужаса и неожиданного толчка я, не удержав равновесие, грохнулась на каменный пол, при этом больно приложившись бедром, да и всем боком не меньше. Хорошо ещё, что голова не пострадала, я успела при падении рефлекторно взмахнуть руками, поэтому, уже оказавшись на полу, моя голова мягко приземлилась на мою же собственную руку. Хорошо еще, что аппаратуру я положила в специальную сумку с толстыми, хорошо держащими форму, но в то же время мягкими стенками. А ведь была мысль закинуть всё в обычный небольшой рюкзак, но потом, подумав, сколько эта техника стоит, я решила всё же не рисковать и выбрала более громоздкую, но лучше приспособленную для этого сумку. Сейчас я, как никогда, радовалась своей предосторожности и рассудительности. Во второй руке, на которую я как раз приземлилась головой, был зажат смартфон, но это было явно до падения, потому что теперь я его там не ощущала, да и пятна света не стало видно.

Спросите, почему я вместо того чтобы испугаться и истошно кричать, лежу на полу и переживаю за аппаратуру и мобильник, не думая о том, кто на меня напал? Конечно, думаю, причем обо всём и сразу, с момента падения прошло несколько секунд, за которые в моей голове пронеслось угрожающее количество мыслей. А про кричать… Я, в принципе, в подобных ситуациях не кричу, терпеть не могу, когда в тех же фильмах, женщин выставляют вечно визжащими, при малейшей опасности, истеричками. Хотя именно такой ситуации, в которую я попала сейчас, со мной раньше и не приключалось. Так вот, вскрикнуть я пыталась, скорее от неожиданности всего произошедшего и боли, от близкого знакомства с холодным, бездушным камнем подъездного пола, но этого сделать, увы, не получилось. Даже соседи не потревожились, услышав грохот от падающей меня, а может, им было всё равно, что происходит в подъезде, главное не с ними, а остальное не важно.

Во рту у меня был какой-то меховой кляп, я ощущала языком явные волосинки, но мех этот был мягким и теплым. Может, это рот мне зажали рукой в меховой варежке? – пролетела в голове мысль, но давление чего-то я чувствовала только на своей шее и нижней части лица. Остальным телом, как и всеми конечностями, я могла свободно шевелить. Странный напавший, однако. Не проявляет никаких признаков злобных намерений по отношению ко мне, кроме того, что рот зажал, но это понять можно, испугался, чтобы я весь подъезд не переполошила, – всплыла в сознании очередная мысль. Воспользовавшись полной свободой рук, я, по-прежнему не различая ничего вокруг, решила убрать руку напавшего со своего лица и показать, что я кричать не буду, и вполне готова на мирные переговоры. Отдирать это меховое нечто получалось с трудом, потому что это нечто при попытке отдирания от меня вцеплялось в мое бедное, ничем незащищенное тело когтями.

Когти! – взвыло моё подсознание, откуда бы у человека были такие мелкие и острые когти? Я судорожно начала ощупывать этот меховой шарфик и поняла, что он не такой и большой, как мне сначала показалось со страху, в нем нащупались и уши, и хвост, и даже все четыре лапы, готовые в любой момент снова впить в мою мягкую плоть свои острые кинжалы когтей. Я кое-как высвободила лицо из-под живота этого кошачьего чудовища, села тут же на полу, отплёвываясь от его шерсти, что осталась во рту. Глаза тем временем привыкли к темноте, от окна слабо пробивался сильно приглушенный свет уличного фонаря, поэтому силуэты предметов я различать кое-как уже могла. Решив, что отдирать кошака лучше при свете, во избежание, так сказать, лишних травм, я с трудом, охая и беззвучно матерясь поднялась на ноги, придерживая кота на шее.

Подцепив брошенную сумку, я огляделась в поисках смартфона, он оказался валяющимся под самой дверью моей квартиры, правда из одного целого мобильника, там получилось уже два и явно по-отдельности не работающих. Наклониться еще раз, чтобы подобрать многострадальную вещь, памятуя о висящем на моей шее колючем "воротнике" я не рискнула. Порывшись в кармане, я нащупала ключи, достала, вставила в замочную скважину, провернула два раза, с характерным щелчком отпирая замок и открывая входную дверь. Войдя в прихожую, нащупала рукой выключатель и, да будет свет! Как только в глаза ударил яркий свет, тут вам не лампочки в подъезде, это чудовище мгновенно размоталось, оторвалось от моей многострадальной шеи, и с громким воплем бухнувшись на пол тут же куда-то испарилось. Куда именно я разглядеть не успела, подумав, что из квартиры кот никуда не денется, подобрала запчасти от смартфона, закрыла входную дверь, повернула защелку замка, и устало прислонившись к ней спиной шумно выдохнула.

Расслабляться было ещё рано, где-то в квартире притаился неизвестный кошак, надо бы его отыскать, подумалось мне, но желание добраться до ванны пересилило эти мысли. В конце концов, кот подождет, решилась я, разуваясь и проходя сразу в ванную. Раздевшись и засунув одежду, вместе с кедами в стиралку я с наслаждением встала под струи душа, конечно, полежать в горячей ванне, было бы гораздо приятнее, но я побоялась в ней уснуть, тем более меня ожидал еще один нерешённый вопрос. Наскоро ополоснувшись, я надела мягкий сиреневый халат, просушила волосы полотенцем и, проведя рукой по запотевшему зеркалу, стирая капельки воды, я уставилась на своё отражение. А посмотреть там было на что: на шее с двух сторон зияли кровавыми полосками довольно глубокие и длинные царапины. Хорошо хоть зубы в ход не пустил, подумала я, оптимистично уже протягивая руку к шкафчику, где у меня хранилась перекись водорода.

Обработав царапины, я с чистым телом и чистой совестью пошла на кухню. В животе неприятно бурчало – это желудок требовал свой пропущенный сегодня ужин. На ночь наедаться не хотелось, а то потом маяться, вместо того чтобы смотреть сны, с животом, не хотелось, поэтому я взяла большое сочное яблоко, обмыв его под струёй теплой воды из-под крана, я с удовольствием в него вгрызлась. Завтра суббота, а значит, на работу идти не нужно, что несказанно радовало. Столько событий, произошедших за один сегодняшний день, ещё никак не хотели укладываться в моей голове. Вспомнив о событиях, невольно вспомнила и о незваном госте, было у меня предположение, где эта морда усатая могла спрятаться. Других удобных мест для пряток в квартире попросту не было и я, доев яблоко, пошла искать кота.

Долго искать не пришлось, эта зараза, причём рыжая, оказалась, как я и думала, под моей большой кроватью. Когда я только въехала в квартиру, то передо мной встал выбор: или кровать, или диван, квартира то однокомнатная, она и спальня и гостиная будет. Принимать гостей гораздо удобнее при наличии дивана, но вот спать на нём я не люблю, кровать в этом смысле гораздо удобнее, люблю простор, когда можно лечь хоть по вдоль, хоть поперёк, а то и по диагонали, не заморачиваясь тем, что может не хватить, для таких маневров, места. Думала я, думала и решила, что собственный комфорт для меня важнее, ведь мне тут спать постоянно, а гости, не такие уж они и частые, потерпят.

В итоге, гостям моим располагаться на кровати оказалось очень даже удобно и комфортно, а еще получилось, что на кровати разместиться могло гораздо больше людей, чем на том же диване. Всё-таки хорошо, что я отдала предпочтение кровати, мысленно погладила я себя по голове. Ну так вернемся к нашим баранам… ээээ… конечно, котам. Кровать располагалась в углу комнаты, поэтому две её стороны, закономерно стояли вплотную к стене, для экономии места. А этот рыжий… гость, залез в самый, естественно, дальний угол и носу оттуда не кажет. Насильно его вытащить оттуда – не вариант, кровать мне не отодвинуть, уж слишком тяжёлая, шваброй тоже не достать – длины ручки не хватит, придется уговаривать по-хорошему. Ну, я и начала, уговаривать:

Глава 3

– Эй, кисонька, эй, лапочка, вылезь уже из-под кровати, знакомиться будем, – проворковала я елейным голоском.

Кот повернул голову и уставился на меня большими жёлтыми глазищами. Почему жёлтыми? Да просто в темноте у всех кошек глаза жёлтые, а под кроватью темно, знаете было

– Ну, кыс-кыс что ли, не знаю, как тебя зовут, но вылезай уже чудовище мохнатое, – продолжила я ласково уговаривать кота, а тот вдруг открыл пасть и я услышала:

– А биуть будешь?

И сказано это было с такой же интонацией, как у кота в мультике про Простоквашино. Я честно от такого обалдела, и села, ну правда, села, до этого я почти лежала рядом с кроватью, опустив лицо к полу. Сижу и думаю, что всё, приехали, дурка по мне плачет и приветственно распахивает свои двери. Продолжаю себя бедную несчастную жалеть, надеясь, что мне всё показалось, и это был разовый глюк.

– Таук чтоу, биуть будешь, спраушиваю? – снова мурлыкающе донеслось из-под кровати.

Я чуть не подпрыгнула, осторожно заглянула под кровать и посмотрела на кота, решая, стоит отвечать глюкам или нет, немного подумав, ответила:

– Нет, не буду.

И даже ответа вроде как не ожидала, это же всё моё больное воображение шутки шутит.

– Ну лаудно, тоугда вылезу, – послышалось со стороны кота.

И ладно бы при этом кот остался на прежнем месте, так нет, он стал продвигаться к выходу, не торопясь так, почти по-пластунски. Представили картину: рыжий, весьма пушистый и весьма упитанный кот, лёжа на пузе, гребёт всеми четырьмя лапами по полу и ползёт, хотя я бы сказала, что скорее катится, чем ползёт. Линолеум то скользкий, лапы скользят, а когти выпустить не посмел, молодец всё-таки. Выползло, значит, это чудо из-под кровати, главное не с моей стороны, опасается похоже, отряхнулось, как будто всё в грязи извалялось под этой кроватью сидючи, при том, что даже под ней у меня всегда идеальный порядок, и запрыгнуло на кровать. Я распрямилась и посмотрела на животинку, а посмотреть, надо сказать, было на что. Кот был огромный, я таких по телевизору только видела, они весят до 15 килограмм, сами пушистые, уши большие и с кисточками, как у рысей, на кончиках ушей. Ещё название породы у них такое необычное мейн-кун вроде, если память мне не изменяет. На вид кот вполне себе домашний: шерсть блестит, травм никаких не видно, не исхудавший, и вид у него такой, как у хозяина жизни, а не забитый, как бывает у бродяжек.

– Ну и как это всё понимать? – спросила я этого кото-монстра.

Тот вальяжно сел, обвил невероятно пушистым хвостом лапы и говорит:

– Поука неу покоурмишь ниучего говоурить неу стану, гоустей сначаула кормяут, пояут, в бауньке паурят, ау поутом уже расспраушивают, – и столько обиды было в его голосе, что я растерялась.

– И чем же тебя кормить, чудо заморское?

– Иу соувсем яу неу замоурское, а иноумирское, воут зау чудо спасиубо, прияутно, – промурлыкал кот.

– Так кормить-то тебя чем, ещё раз спрашиваю?

– Дау неу нервниучай тыу! Яу мяусо иу сметауну люублю, – на последних словах кот мечтательно закатил глаза и облизал языком свою усатую морду.

– Сметаны, прости, нет, а мясо какое: сырое или вареное?

– Дау беуз раузницы, лиушь быу тёпленькоуе. Люублю, знауешь, подогреутое.

– Какие мы нежные, – сказала я и отправилась на кухню греть мясо.

Кот последовал туда за мной, не иначе как контролировать процесс. Пока я возилась с замороженной курицей, кот преспокойненько уселся на стул, что стоял за обеденным столом и стал наблюдать за моими действиями.

– Боишься, отравлю? – ехидно спросила кота, кажется, уже почти привыкнув, что он говорящий.