В Москве без денег

3 августа. День третий

Ночью (около полуночи) престарелая бабка орала на всё отделение, не давая спать остальным. Требовала, чтобы позвали медсестёр, подняли её. Я подорвалась, нашла сестру. Бабка продолжала верещать, как будто к ней должны прилететь сию секунду.

Женщины в палате реагируют на ор: – а у нас тоже болит, но мы терпим! Я родила троих молча, не кричала!

На что старуха отвечает: "а вы всё врёте". И упрекает женщин в том, что они – "молодые и красивые".

Так продолжалось до трёх часов ночи. Затем карга, наконец, отрубилась.

В 9 утра старушенция устроила фекальный потоп. Засрано было всё: бабка, её кровать, простынь и пол. Все, даже только прооперированные, кто не мог ходить, моментом исцелились, встали и выбежали из палаты. Приходит уборщица – тоненькая серая мышка. Моет пол, открывает окна. Пациенты, домашние хомячки, восхищаются моей выдержке и спокойствию. Они не знают, как на сквоте я руками вымывала тонны дерьма и выливала бутылки с мочой, чтобы очистить комнату.

На обходе врач хотел выписывать с направлением на удаление желчного. Но у меня сильно болит низ живота. Пощупав его, врач говорит: – "понаблюдаем, пока не уйдёт болевой синдром".

К 11.00 боль усилилась, ноющая перешла в острую. Сначала волнообразный наплыв, затем постоянно. Держась за живот, я пошла на сестринский пост. Но сестра бегает по делам. Одних выписывают, других принимают. В нашу и так полную палату отправили еще одну бабку.

Я поднимаюсь в отделение гинекологии в надежде поймать врача. Безуспешно. В коридоре валяется лёд. Хватаю его и ползу обратно в палату. Кладу лёд на живот. Медсестра несколько раз заходила, но ничего не сказала. Обезболивающий укол будет только ночью. Что за больница, где не лечат от слова совсем, а только обезболивают и ждут, пока боль пройдёт?

В 12.00 выписали троих. Заселили ещё одну пожилую женщину. Врач (сегодня опять армянин работает) её посмотрел минуту, сказал, что поставит капельницу, и ушёл. Я продолжаю внутренне стонать от боли.

Меня повели на УЗИ в гинекологию. Ура! Наконец, врач посмотрит и вынесет свой финальный вердикт.

Перевели в другую палату – для тех, кто после операции. И там есть душ! Сразу иду мыться и стирать бельё (хотя с катетером мыться нельзя, но плевать. Всё равно они его не используют). Розетки теперь нет. Есть под потолком. Подушку, одеяло и простынь надо тащить с собой.

Иду на пост. Хочу узнать свой диагноз.

– Девушка, можно у Вас спросить…

– Нельзя!!!.

– Да я просто диагноз хотела свой узнать…

– Диагноз спрашивайте у врача! – Гаркнула на меня злая, как собака, дежурная. Наверное, она злится, что пришлось работать в такой тёплый летний день, ещё и праздник…

Двоих из моей палаты отвозят на операцию, а меня не оперируют, но и не отпускают.

Бабка наблевала на пол свёклой и соком. Пришла уборщица, но протерла на отвяжись. К ней приходят родственники, ухаживают за ней. Ее дочь жалуется, что в отделении нет телефонов ни на посте, ни в ординаторской. В ординаторской ответили, что намеренно трубку не берут.

В 19.30 пришёл врач.

Хотел опять пройти мимо меня. Но не тут-то было.

– Доктор, какой у меня диагноз?

– Я не знаю! (Хохочет)

– А если серьёзно?

– Гинекология у Вас!

– А конкретнее можно?

– Обострение… воспаления… придатков.

– Меня смотрел гинеколог, гидросальпинкс называл

– Ну, можно и так сказать… (уходит).

Соседки по палате в недоумении: если у меня воспалительный процесс, почему не дают хотя бы противовоспалительное и обезболивающее? Почему ждут, пока само пройдёт, хотя я нахожусь в больнице? Если у меня гинекология, почему не переведут туда? Почему я до сих пор лежу в хирургии, и меня пинают туда-сюда?

4 августа. День четвертый

У девушек в палате разговоров только о родах и детях.

Одной, 24 года, вырезали аппендицит. Другая (имеет троих детей) переживает, что той придётся рожать через кесарево. Почему главное для женщин – это хорошо родить?

Гинеколог отказывается лечить и удалять воспаленные придатки, если не было родов. Были – ок, но хорошо бы ещё пару раз родить для закрепления, а потом уже можно лечиться. Ведь если удалить сейчас, РОДИТЬ не сможешь! И все так бегают и суетятся вокруг этой возможности родить, при этом обсуждают, сколько у них родственников померли от пьянства. Сами женщины рассматривают других женщин как инкубатор. «Главное – найти мужика, а если и не нужно для жизни, то для "развлечения" на ночь» – говорят они.

При этом они говорят: "когда уже нет семьи, ты можешь выдохнуть, быть свободным и пожить для себя". Говорят о том, как с детьми трудно, как муж кричит "Соберись, тряпка!". Мать тащит всё. Проблемы детей, их зубы, плюёт на своё здоровье. И потом мама плохая. Но всё равно дети должны быть, как же без детей.

Мать троих рассказывает, как муж её избивал. Поломал носовую перегородку. Приложил головой о батарею. Сотрясение. Клялся, что больше не будет. Она верила. Запугивал тем, что "ты никому не нужна, никого не найдешь". "Мне повезло, что он меня не убил!" – радуется женщина.

Скорее бы вступить в тот возраст, когда от тебя никто не требует быстро и много рожать. Или добиться удаления органов, перевязки труб, чтобы отстали уже.

Если узнают, что у тебя нет детей, смотрят, как на потерпевшего бедствие. Как на неполноценного. "Бедняжка! Ну ничего, будут ещё, не переживай! Дети – такое счастье! Родишь – узнаешь!"

Впервые за пять суток мне поставили капельницу с антибиотиком. Наверное, чтобы создать хоть какую-то видимость лечения перед выпиской.

5 августа. День пятый.

Девушка после операции, лежачая, запачкала кровью простынь. Просит её поменять. Медсестра пришла через 40 минут, кинула простынь на кровать и гаркнула: "застилай!". Пришлось пациентке с трудом вставать, превозмогая боль.При этом девушка не из бедных: айфон, макбук, загар, фигурка топ, фитнес, губки, брендовые шмотки, букет свежих цветов на столе каждое утро, вода только покупная.

Другую пациентку позвали на УЗИ. Работница, нерусская, болтает по телефону "ни о чем". При этом прекрасно знает, что её ждёт человек. Сидеть после операции тяжело. Женщина мучается в ожидании, пока врач не наговорится.

Мне неправильно поставили катетер. Около него синяк. Медсестра, ставящая капельницу – единственная, кому не всё равно, в шоке. Она одна вовремя убирает капельницу. Остальные поставят и уйдут на несколько часов. Капельница давно пустая, никто не проверяет. Я не могу сходить в туалет. Приходится тащить эту дуру с собой, и кровь по трубке поднимается наверх. Затем бежать по коридору и ловить медсестру. Жалобы не имеют эффекта.

Пузатый врач-хохотунчик – просто садист. Девушке после операции отменил антибиотик. У неё поднялась температура, а он смеется. "Пускай организм поборется, понаблюдаем". Меня тоже пять дней "наблюдал". Когда его сменил другой врач, тот сразу, узнав про температуру, забеспокоился и приказал вколоть антибиотик. Он же провёл мне КТ, а круглолицый только и знает, что улыбаться и на все вопросы отвечать : " Я не знаю! "

6 августа. День шестой.

В палате есть престарелая женщина, которая уже мало что соображает. Она ходит по-большому под себя, засовывает руки в памперс и размазывает говно по своему телу. Медсестры отказываются её мыть. Другая старушенция страдает недержанием, от трубки и мочесборника отказалась. Ходит под себя, в кровать.

Мне поставили капельницу. Когда она закончилась, никто, естественно, не пришёл. У койки есть кнопка вызова медсестры. Она не работает. Всё для людей! Вопрос для знатоков: как позвать медсестру?

Женщине нужно сделать укол, в палате все лежачие. Сестра идёт мимо, но говорит, что ей некогда. Другой нужно перевязку сделать. Просто заменить бинт на катетере. И все шлют её лесом. Ни у кого нет на это времени. "Как жить в этом мире?" – сокрушается женщина. Пошла бы и наорала ни них, или сама сделала перевязку себе молча.

Я проспала обход и завтрак. В палате духотища. На улице +31. Окна не открыть: специалистами по больничному насилию на всех окнах убраны ручки. Это сделали те же люди, которые отключили звонок. Инфа сотка! У меня ощущение, что над нами проводят какой-то жестокий эксперимент.

Соседка жалеет, что в палате нет телевизора. "Хоть бы новости посмотреть, что в мире творится". Будь здесь зомбоящик 24/7, я бы точно захотела прыгнуть в окошко (видимо, именно поэтому окна заблокированы).