Алмазная пыль

Слух как у летучей мыши!

Снова затихнув у двери, я неделикатно сунула Доротею под мышку и ждала, что Георг, как и в прошлый раз, отмахнется. Не тут-то было: его дама трепетала голосом и едва не плакала.

– Поди посмотри, умоляю… вдруг там кто-то… кто-то подглядывает. Я боюсь, Георг…

И он к моему ужасу сдался. Замерев, я слышала, как грузно и недовольно он поднялся с софы. Слышала, как жалобно скрипнул паркет под его ногами, а потом – он остановился. И отчего-то повисшая тишина пугала меня теперь даже больше, чем приближающиеся шаги.

– Серьга на полу… – его голос теперь был озадаченным. – И подушка опрокинута. Это ты уронила, Роза?

– Что ты, Георг, нет! Я и не ходила туда… Георг, мне страшно…

Мне бы скорее сунуть ключ в замочную скважину да хоть попытаться скрыться… но так уж я устроена, что все мудрые мысли приходят ко мне сильно потом. А когда надо действовать, я ледяной статуей застываю на месте. И могу даже заорать совершенно по-идиотски.

Вот и теперь.

Нет, я не заорала – хотя и была близка к этому, пока глядела, как барон фон Гирс, мой работодатель и, возможно, маньяк, шаг за шагом приближается к моей нише. Остановившись в двух метрах, он упер руки в бока и осмотрелся.

Полумрак гостиной окутывал его лицо почти полностью – но клянусь, я видела, как дьявольски блеснули зеленые глаза под сурово сведенными бровями! И не могла отвести взгляд от этих глаз.

В реальности барон оказался старше, чем на портрете. Впрочем, (еще одно доказательство, что он продал душу чертям) возраст ему шел. Возраст высушил юношескую смазливость, огрубил кожу, заострил подбородок и скулы. А еще добавил резких складок у крыльев носа. Передо мной стоял высокий, широкоплечий мужчина, с тонкой, как у девушки, талией. А в разрезе белоснежной сорочки виднелась мощная смуглая шея.

Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг закусила губу. А потом глубоко вздохнула… и сделала это совершенно напрасно, потому что хлопья пыли, густо летавшие за шторкой, вдруг угодили мне точно в нос. И я чихнула.

Громко. От души.

Тотчас зажала себе и рот, и нос, приросла спиной к стенке и поклясться была готова, что именно в тот момент на моей голове седеют волосы. Потому что Синяя Борода из полумрака комнаты резко обернулся на мой «чих».

И смотрел в разрез портьеры. На меня. Точно в мои глаза.

Он видел меня, честное слово, видел! Только его глаза в это время совсем не были дьявольскими. Они были напуганными. Расширенными от животного, нечеловеческого ужаса – я даже отметила, что его смуглая шея в белых кружевах сорочки чуть дрожит…

А потом он через силу сглотнул и попятился. Будто призрака видел. Так и пятился, пока не скрылся из моего поля зрения.

– Пойдем отсюда, Роза, – хрипло позвал он свою подружку – и та поддалась ему очень охотно.

Открылись и закрыли двери в глубине гостиной. Оглушающее громко щелкнул замок. Они ушли.

Я не знаю, что это было…

Чего он так испугался, этот лихой барон? Меня? Или кого-то пострашнее тощей рыжеволосой бывшей дизайнерши? И до чего же глупо, наверное, поступаю я, все еще прячась в комнате, из которой только что сбежал взрослый мужик, поджав от страха хвост…

Опомнившись, я выглянула из укрытия и поспешила, было, к дверям – но опять завозилась Доротея:

– Не туда! Иди обратно, глупая Маргарита, и открой дверь в Хранилище. Ты ведь добыла ключ?!

– Добыла… какое еще Хранилище? Что там, за этой дверью?

– Открой – и узнаешь, – гадко улыбнувшись, пообещала кукла.

Господи, мурашки по спине от ее улыбок… Неужели я и правда туда пойду? Впрочем, от страха или еще зачем-то барон фон Гирс запер Гостиную Маргариты снаружи. Мне теперь не выбраться прежним путем.

Я покрепче сжала найденный ключ в кулаке и снова шагнула в пыльную нишу. Вложила ключ в замочную скважину. Он подошел.

Глава 6. Розы, чашка кофе и маленькое путешествие

С темнотой в Хранилище я справилась быстро, благо электрическое освещение барон фон Гирс провел и сюда. И все же света не хватало. А еще здесь было невообразимо пыльно и холодно. Я живо вспомнила, что на дворе ноябрь, а одна из стен странного помещения, должно быть, сообщалась с улицей. Оттого и сквозняки гуляли по полу, добавляя мне лишних мурашек.

Почему Хранилище – сообразить было нетрудно: поперек комнаты располагались деревянные, несколько подгнившие стеллажи с сундуками и сундучками. И сундучки эти, кажется, хранили основной запас драгоценностей странной семьи фон Гирсов. Логично: в каждом музее есть запасники. Только зачем Доротея притащила меня сюда?

Кукла же, пока я разглядывала содержимое сундучков, деловито пробиралась меж полок куда-то в самый темный угол. Понадеявшись, что там выход, я плотнее закрыла дверь в оставшуюся позади гостиную, заперла ее на замок и поторопилась вслед.

Выход и правда был, даже не запертый на этот раз. Впрочем, как и следовало ожидать, провожатую мою привлек вовсе не он, а кусок стены в самом углу. Хотя тот кусок и был занятным: выложен обыкновенными кирпичами, в отличие от серого, нарочито грубого камня, которым были убраны остальные стены. Новая кладка? И по форме напоминает дверной проем…

А еще мое внимание привлек участок сантиметров сорок на сорок рядом с заложенной дверью – он был грубо и наспех замазан какой-то смесью вроде цемента. Но не цементом, потому что кусок его рассыпался легко, едва я поддела его ногтем.

А потом уже любопытство мое взыграло: я нашла металлическую отвертку на одном из стеллажей и под укоризненным взглядом Доротеи расковыряла всю замазку. И не зря. Под ней оказалась табличка – латунная, плотно вогнанная меж камнями. Вроде той, у главного входа, где я прочла имя барона фон Гирса. Только на этой было не имя, а узоры в виде роз… и текст, выбитый мелко и убористо.

Сколько жемчужин у Маргариты?

Столько же роз влево и вправо, и снова влево.

Живите в мире, мои дети, лишь тогда откроются вам все двери.

Нескладный какой-то стишок. Хотя посыл верный. Зачем его оставили здесь, интересно? Я уж хотела спросить у Доротеи, но снова наткнулась на ее крайне недовольный взгляд. Она еще и ножкой по полу постукивала в раздражении.

– Ну? – едко спросила кукла. – Все развлекаешься?

Я смущенно кашлянула: всеми правдами и неправдами Доротея влекла меня именно к кирпичной кладке на стене, это было очевидно.

– Там, видимо, был какой-то проход? – предположила я, чтобы она хотя бы не смотрела на меня как на ничтожество.

– Конечно был! Глупая, глупая Маргарита! Неужели ты думаешь, что Карл фон Гирс мастерил свои украшения прямо в Хранилище?!

Я потрогала кирпичи, чтобы убедиться: их разобрать будет не так просто. До чего же холодные.

– Зачем понадобилось замуровывать дверь, если там всего лишь мастерская?

И кукла едва не зарычала:

– Ух! Сколько раз я назвала тебя глупой, Маргарита, а ты так и не умнеешь! Ход замурован, потому что там не просто мастерская, но и ответы на вопросы!

Ну да, я глупая – а она гений сыска… Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро в одном флаконе. Впрочем, вслух я этого говорить, конечно, не стала: мы здесь вдвоем, и если что, то найдут мой хладный труп очень нескоро.

– И неужто не догадаешься, кто это сделал? – Доротея прищурилась, будто давая мне шанс оправдаться.

Я знала, какой догадки она ждет от меня.

– Хочешь сказать, что проход заложил хозяин дома? – недоверчиво спросила я. – Георг?