Михаил Янгель

Памятник М. К. Янгелю на Байконуре.

Тем временем Янгель в КБ вовсю работал над ракетами Р-14 (8К65) и Р-16 (8К64). В августе 1958 года вышло постановление правительства № 1003-476, где были обозначены основные этапы разработки Р-16: согласно этому документу, летно-конструкторские испытания межконтинентальной баллистической ракеты должны были начаться менее чем через три года – уже в июне 1961 г. А постановлением правительства № 514–232 от 13 мая 1959 года темпы работ были ускорены: серийное производство Р-16 должно было начаться уже в 1962 году. Важность поставленной задачи была так велика, что с целью ускорения создания ракет решением правительства ОКБ и завод были освобождены от всех работ по тематике ОКБ № 1 С. П. Королёва и разработки ракет для Военно-морского флота (от работ по морской тематике) – то есть оба предприятия полностью сосредоточились на внутренних проектах и серийном производстве машин собственной (а не сторонней) разработки.

6 июня 1960 года состоялся первый пуск ракеты Р-14 на полигоне Капустин Яр (ГЦП-4). Эта усовершенствованная версия предыдущей ракеты средней дальности Р-12 была оценена по достоинству и в 1961 году принята на вооружение. Указом Президиума Верховного Совета СССР за создание Р-14 ОКБ № 586 было награждено вторым орденом Ленина, завод № 586 – орденом Трудового Красного Знамени, а Янгель – золотой медалью «Серп и Молот».

Но все внимание, все силы и вся энергия конструкторского бюро на тот момент были сконцентрированы на создании межконтинентальной баллистической ракеты Р-16, в которой государство так нуждалось в эти непростые для мировой истории времена.

Р-16, или 8К64 (SS-7 Saddler), стала первой МБР тяжелого класса на высококипящих компонентах топлива с автономной системой управления, которая была выполнена по двухступенчатой схеме с последовательным расположением ступеней. Ракета была 30 метров в длину, весила 141 тонну и имела дальность полета от 10,5 до 13 тысяч километров.

Первая Р-16 была отправлена для проведения испытаний на полигон Тюра-Там (Байконур) в сентябре 1960 года. Опережение и так очень жестких сроков, поставленных правительством, далось ОКБ крайне нелегко: предприятие работало в две смены, главный конструктор, по воспоминаниям современников, спал плохо и мало, нервничал, постоянно был на связи с Москвой и находился под жестким давлением. Условия, в которые его поставило руководство государства, были очень тяжелыми: высокие требования, подотчетность, пристальный контроль, жесткие временные рамки и отсутствие возможности доработать или улучшить изделие, спокойно проанализировав документы, выявить все недостатки и провести работы по их устранению. На все это не было ни времени, ни сил, ни ресурсов – близилась очередная годовщина Великой Октябрьской революции, а успешный запуск межконтинентальной баллистической ракеты как нельзя лучше подходил к этому празднику. ЦК хотел убить сразу двух зайцев: согражданам продемонстрировать величие социалистической Родины, а потенциальному противнику – силу и возможности советского вооружения.

Председателем Государственной комиссии по проведению летных испытаний МБР Р-16 был назначен главнокомандующий РВСН главный маршал артиллерии Неделин, его заместителем и техническим руководителем испытаний – Янгель. На полигон прибыли главные конструкторы и специалисты-испытатели из многих других организаций, занимающихся разработками в сфере ракетостроения, а также, конечно, сам Королёв, которого Янгель лично знакомил с конструкцией ракеты.

Надо отметить, что в то время Байконур еще не был так хорошо оборудован всем необходимым для проведения испытаний и запусков ракет, как сегодня. Те пусковые установки, монтажно-испытательные корпуса, объекты инфраструктуры, технические и измерительные комплексы, которыми располагает Байконур сегодня, появились гораздо позже 1960 года. А тогда там имелась инфраструктура только для испытаний Р-7 – первой межконтинентальной ракеты Королёва на низкокипящих компонентах топлива. А на площадке, выделенной ОКБ Янгеля, совсем недавно только началось строительство монтажно-испытательного и стартового комплексов с расположенным под землей командным пунктом. Обживать Байконур начали еще позже: конструкторы, проектанты, офицеры-испытатели, рабочие и все остальные пока что вынуждены были размещаться в больших брезентовых военных палатках, расставленных по степи. Те, кто был на Байконуре в конце 1950-х годов, вспоминали, что жить в таких условиях было очень нелегко: снабжение проводилось с перебоями, в дефиците была вода. Змеи, живущие в тех краях в изобилии, также представляли угрозу для «первых поселенцев», и, для того чтобы обезопасить себя, люди вырывали вокруг палаток неглубокие канавы, наливали в них спирт и поджигали – это отпугивало и змей, и всех остальных нежелательных визитеров. В спирте недостатка на Байконуре не испытывали никогда, туда его подвозили огромными цистернами – спирт использовали как для технических целей, так и для приема внутрь – суровые условия жизни и стресс на работе оправдывали.

Только ближе к концу первой половины 1960-х на Байконуре построили гостиницу, затем – общежитие, телестудию, спортзал, магазины, амбулаторию и даже школу, где обучались дети отправленных в длительную командировку сотрудников. Тогда же на Байконур потянулись другие специалисты: на постоянное место жительства переезжали электрики, сантехники, медики, педагоги и пр. Впоследствии Байконур стал территорией спецснабжения, и, по рассказам тех, кто жил и работал там впоследствии, можно было достать японские электроприборы, китайские ткани или корейскую бытовую технику.

Но всего этого не было в 1960 году, когда Янгелю приходилось готовить запуск Р-16 в чрезвычайно напряженной обстановке и буквально полевых условиях: вокруг гремела масштабная стройка, приезжали и уезжали важные лица из Москвы, часто звонили по телефону, постоянно появлялись проектанты и инженеры с вопросами и предложениями, докладывали о сбоях и изменениях в работе – главный конструктор ни минуты не мог передохнуть. Но при этом Янгель не позволял себе срываться на своих сотрудников или грубить им, он был сдержан, собран, серьезен и настроен на плодотворную работу. Он мало спал и много курил – папиросы, упакованные в белую пачку прямоугольной формы со скачущим на фоне гор всадником, назывались «Казбек» – именно им главный конструктор отдавал предпочтение.

Трагедия

26 сентября на полигон доставили ракету, а в первых числах октября состоялось заседание Государственной комиссии, где разные службы полигона отчитались о своей готовности к проведению пуска и был утвержден график завершения испытаний. На собрании после окончания заседания Госкомиссии Янгель выступил с речью, в которой заметил, что ракетостроение – отрасль, где требуется слаженный труд тысяч сотрудников из десятков различных проектных бюро и заводов, труд людей, которые верят в успех своих начинаний и, несмотря на трудности, четко и организованно выполняют свою работу, преследуя общую цель. Он особенно обратил внимание испытателей полигона и представителей промышленности на то, что даже несмотря на жесткие условия, в которые ставит ракетостроительную отрасль государство, здесь важно в первую очередь качество работы, а потом уже сроки ее выполнения, и подчеркнул, что необходимо, не снижая темпов работы, подготовить ракету к пуску, ни в коем случае не пренебрегая для этого качеством.

21 октября 1960 года МБР Р-16 была вывезена на стартовую позицию. Позже, во время очередной проверки, выяснилось, что у уже заправленной ракеты (а она может находиться в таком состоянии не более 24 часов) вышел из строя главный токораспределитель бортовой системы управления. В связи с этим пуск был отложен, и Янгель предлагал отказаться от запуска, слить топливо, отправить ракету обратно на завод для проведения ряда мероприятий по устранению неполадок, а с Байконура запустить другую находящуюся там же Р-16. Но на подготовку второй ракеты потребовалось бы время, а этого у них не было – и Хрущёв требовал запустить МБР как можно быстрее, и председатель Госкомиссии Неделин настаивал на запуске этой ракеты в срок. В итоге было принято решение доработать ракету на старте и осуществить запуск. 24 октября было проведено совещание, где, принимая во внимание требования правительства и политические задачи момента, большинство высказалось за допуск ракеты к старту. Многие понимали, что ракета не готова, что налицо ряд неустраненных дефектов, которые могут привести к катастрофе, но общая атмосфера на полигоне была такой напряженной, что просто не хватило бы сил и энергии открыто выступить перед лицом правительства, заявив о необходимости срыва сроков.

М. К. Янгель – второй справа.

Вечером 24 октября продолжались предпусковые работы по ракете. После того как была объявлена 30-минутная готовность к пуску, Янгель решил выйти в курилку, которая на полигоне представляла собой помещение бункерного типа с толстой железной дверью. То, что произошло дальше, было изложено в срочном сообщении, отправленном в Москву:

«Кремль. Первому секретарю ЦК т. Хрущёву. В 18.45 по местному времени, за 30 минут до пуска изделия 8К64, на заключительной операции к пуску произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива. В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста или более человек. В том числе со смертельным исходом несколько десятков человек. Глав. маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают. Прошу срочной мед. помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой. Янгель. «Пурга-3» Аппарат Неделина».

На следующий день для расследования причин произошедшего на полигон была направлена правительственная комиссия во главе с Председателем Президиума Верховного Совета Л. И. Брежневым, которая назвала основной причиной катастрофы грубое нарушение техники безопасности. Комиссия постановила, что произошел самопроизвольный запуск маршевого (то есть ведущего) двигателя второй ступени, который повлек за собой мгновенное разрушение топливного бака и бака окислителя. Сильнейший взрыв, последовавший за этим, за несколько секунд разрушил ракету и стартовый стол, мощная взрывная волна раскидала во все стороны людей, после чего еще несколько часов догорали различные агрегаты и сооружения. Катастрофа унесла жизни более 70 человек, среди которых были выдающиеся конструкторы, талантливые инженеры и испытатели, а также сам главнокомандующий Ракетных войск маршал Неделин.

Янгеля после катастрофы на полигоне неоднократно вызывали во всевозможные вышестоящие инстанции, он был вызван в Киев к первому секретарю ЦК КП Украины, отчитывался перед первым секретарем обкома партии в Днепропетровске, имел очень неприятный разговор с Хрущёвым, который с подозрением воспринял историю про курилку и долго не мог поверить, что Янгель выжил – это чистая случайность и огромное чудо. Результатом такого серьезного стресса и нервного истощения стал еще один инфаркт – в конце октября главный конструктор слег.

Находясь в больнице, Янгель обратился к коллективу КБ с речью, в которой сообщил, что во время испытания одной из ракет «нас постигла большая в техническом смысле неудача, о тяжелых последствиях которой вы все, очевидно, знаете». Он также сообщил, что это произошло по вине одной из организаций, работавшей над этим проектом совместно с КБ, но «мы не можем, не имеем права не считать и себя повинными в последствиях этой ошибки…». Отметив, что ответственность за это лежит также и на нем, Янгель попросил собрание не заниматься поиском виновных, а сконцентрировать свои силы на разработке более технически совершенных, более качественных и надежных ракет, потому как «вера в наше изделие у заказчика непоколебима». Он также сказал, что основной текущей задачей является повышение «… качества проектирования, расчетных, конструкторских и экспериментальных работ».

Завершение испытаний и новое поколение Р-16

Пуски по программе летно-конструкторских испытаний ракеты Р-16 продолжились: в декабре 1960 года группа испытателей во главе с Янгелем выехала в направлении Байконура, старт был запланирован на конец января 1961-го, но в связи с рядом возникших технических проблем был перенесен на начало февраля. Запуск проходил в экстремальных температурных условиях – столбик термометра опустился ниже –35 градусов, но прошел успешно и при соблюдении всех норм техники безопасности. В то же время на полигоне Капустин Яр завершились испытания Р-14: ракета была высоко оценена комиссией и в апреле принята на вооружение.

Летные испытания Р-16 продолжались в течение всего года, но еще до их завершения стало ясно, что СССР наконец обрел столь желанную межконтинентальную баллистическую ракету на высококипящих компонентах топлива, которая по своим тактико-техническим характеристикам может соперничать с американскими МБР. Но это не значило, что советское ракетостроение опережает американское: и по количеству развернутых пусковых установок, и по скорости производства ракет, и по многим другим отраслевым показателям СССР сильно отставал от США.

Особенно беспокоило руководство количество необходимого для подготовки к пуску времени. Стремясь сократить его до минимума, сделав, таким образом, скорость ответа на вражеский обстрел практически моментальной, в КБ разработали вариант старта ракеты из шахтной пусковой установки. Впервые он был опробован 31 августа 1959 года: модифицированная ракета Р-12У успешно стартовала из шахтной пусковой установки «Маяк» на Капустином Яру. Впоследствии этот способ стал наиболее предпочтительным: хранить ракеты в глубоких, специально оборудованных шахтах выгоднее со стратегической точки зрения – об их местонахождении противник мог только догадываться в отличие от тех ракет, которые были расположены на поверхности земли, готовые стартовать с наземных пусковых установок. Но все равно даже самой современной ракете Р-16 требовалось 18 минут для подготовки к старту, что было в несколько раз дольше, чем время, требовавшееся для подготовки американской МБР.

Тогда в КБ была разработана Р-16 второго поколения – Р-26 (8К66). Она была проще в эксплуатации, примерно на 30 % дешевле, могла находиться в заправленном состоянии около года, у нее была более совершенная автономная система управления, улучшенная точность и меньшие габариты. Помимо этого, в процессе работы над Р-26 был применен ряд инновационных технологий, способствовавших уменьшению веса изделия, что также было большим преимуществом. Эта ракета позиционировалась как замена Р-16: 23 мая 1960 года вышло постановление Совета Министров СССР о разработке Р-26 с выходом на летно-конструкторские испытания уже в декабре 1961-го. Всего было изготовлено пять ракет, но, несмотря на успешно пройденные огневые стендовые испытания, постановлением правительства от 9 июля 1962 года работы по Р-26 были прекращены. КБ рекомендовали сконцентрировать все внимание на разработке Р-36 (8К67; SS-9 Scarp) – соответственно, третьего поколения Р-16, значительно более совершенного, чем предыдущее (срок хранения в заправленном состоянии доходил до пяти лет).

Ракета Р-26 на Красной площади.

Повышение требований, предъявляемых к межконтинентальным баллистическим ракетам, объяснялось созданием в Соединенных Штатах ракеты LGM-25C Titan II: этой ракете требовалось 60 секунд для подготовки к старту, и она была способна доставить ядерный заряд мощностью 9 мегатонн на максимальную дальность 15 000 км. В декабре 1961 года состоялся первый тестовый запуск Titan II, и в том же году начались испытания LGM-30 Minuteman I – твердотопливной трехступенчатой МБР с термоядерным зарядом тротиловым эквивалентом 1,2 мегатонны, что в очередной раз обозначило существенное как количественное, так и качественное превосходство США в ракетной отрасли.

Помимо этого, американцы начали работы по созданию системы противоракетной обороны, то есть задачей, поставленной перед конструкторами в СССР, стала разработка такой стратегической ракетной системы, которая была бы способна выжить после ядерного удара потенциального противника, преодолеть американскую систему противоракетной обороны и нанести ответный удар не меньшей мощности.

Эскизный проект Р-36 был выпущен в начале 1962 года: это была многоцелевая межконтинентальная двухступенчатая баллистическая ракета с продольным делением ступеней, оснащенная моноблочными головными частями с мощными зарядами. Р-36, разработанная в нескольких модификациях для выполнения различных боевых заданий, имела максимальную дальность от 10 200 до 15 200 км для разных классов, была способна доставить термоядерный заряд практически в любую точку земного шара и преодолеть мощную систему противоракетной обороны противника. Помимо этого, она превосходила Titan II по множеству тактико-технических характеристик.

16 апреля 1962 года постановлением правительства ОКБ № 586 поручалось создание тяжелой МБР Р-36. Несмотря на это и на все вышеописанные достоинства, руководство государства не спешило радоваться ракете Р-36. В июле Хрущёв, посетив КБ, сообщил Янгелю, что разработка ракеты такого класса – дело чрезвычайно приоритетное для страны, и поэтому вопрос о том, какому КБ будет поручено заниматься стратегическим ракетным комплексом с ракетой тяжелого класса, принятом в перспективе на вооружение, будет решаться конкурсным путем. Конкурсантов было всего два: ОКБ № 586 Янгеля и ОКБ № 52 Челомея. Это ОКБ было очень хорошо знакомо Янгелю: в конце 1950-х Днепропетровское КБ обязали передать В. Н. Челомею три ракеты Р-14, потом им отдали проект янгелевской межконтинентальной малогабаритной ракеты Р-37, а теперь, по всей видимости, у конкурентов появилась идея забрать право на разработку ракеты тяжелого класса.

Соперничество

11 февраля 1963 года в Москве состоялся Совет обороны, на котором Хрущёв должен был выбрать приоритетный проект. Ему представили универсальные ракеты (УР) КБ Челомея и Р-36 Янгеля. Хрущёв был склонен поощрить работы Челомея, что в итоге и сделал. Надо отметить, что МБР разработки ОКБ Челомея в принципе были тоже очень хороши с технической точки зрения. Как писал сын главы государства Сергей Хрущёв (в то время бывший сотрудником КБ Челомея): «… ракеты чрезвычайно походили одна на другую. Так не раз случалось в технике. Один и тот же уровень знаний, общая технология. Поневоле конструкторам приходят схожие мысли». То, что Хрущёв считал более интересными разработки ОКБ № 52, не означало прекращения работ по Р-36, а еще больше стимулировало желание Янгеля выиграть в этой гонке: ведь одна проигранная битва не означает поражения в войне.

Вернувшись в Днепропетровск, главный конструктор приступил к работе. Времени было мало: летно-конструкторские испытания Р-36 в баллистическом варианте были запланированы на осень. Первый пуск состоялся 28 сентября и обернулся неудачей, второй прошел успешно, третий был вновь аварийным – в итоге из 12 пусков половина оказались неудачными. Ситуация была критической, но сложность заключалась в том, что как таковой проблемы в ракете не было – каждый раз авария случалась по причине каких-то недоработок и просчетов, связанных с тем, что коллектив имеет дело с принципиально новой техникой повышенного класса сложности – такой ракеты или даже чего-то отдаленно походящего на нее еще в истории отечественного ракетостроения не было.

Близился смотр техники – в сентябре на полигон должен был прилететь глава государства. У Янгеля был на руках козырь, который он решил использовать именно в этот момент: 5 августа 1964 года ракета Р-36 была запущена в акваторию Тихого океана и достигла точки на расстоянии 14 000 км от полигона. Старт оказался успешным, что сильно уменьшило шансы Челомея на победу – его УР-200 (8К81; SS-X-10 Scrag) на такую дистанцию не летала. Еще одним преимуществом Р-36 перед УР-200 было то, что ракета Янгеля обладала лучшими энергетическими возможностями, что позволило, используя резервы энергетики, перейти впоследствии на оснащение ракеты термоядерным зарядом мощностью 8 или 20 мегатонн («легкого» или «тяжелого» классов).

24 сентября состоялась демонстрация новейших достижений ракетостроительной отрасли. Пуски янгелевских ракет представляли собой полноценное шоу: сначала с интервалом в минуту стартовали три Р-16, затем последовал идеальный старт Р-36 – ракета достигла точки на расстоянии 14 500 км с минимальными отклонениями от цели. В результате смотра высокая комиссия признала за ракетным комплексом днепропетровского КБ ряд неоспоримых преимуществ – энергоемкость, небывалая точность, габариты и т. д. – и приняла решение форсировать работы по Р-36, а по УР-200 – прекратить вовсе. Янгель вышел победителем из этой войны – он создал самый мощный ракетный комплекс из всех, существовавших на тот момент в мире. Цикл испытаний Р-36 был завершен в мае 1966 года, а 21 июля 1967 г. комплекс был принят на вооружение.

Ракета Р-36.

Семья

Это противостояние, требовавшее невероятных энергетических затрат, большого количества времени и слаженной напряженной работы огромного коллектива, безусловно, очень пагубно сказалось на и так стремительно ухудшавшемся здоровье главного конструктора. Сахарный диабет, открывшийся после инфаркта, с каждым годом доставлял все больше хлопот – у Янгеля очень болели ноги, к середине 1960-х годов он даже перестал выходить на Красную площадь смотреть парад – боялся, ноги откажут. На работу он уже давно ездил только на ведомственном автомобиле «ГАЗ-12», хотя пешком от гостиницы «Южная», где он жил, до КБ было всего минут десять – пятнадцать. Янгель двенадцать лет прожил в гостинице и переехал в квартиру только после того, как в Днепропетровск приехал его сын, окончивший МАИ. Долгие годы главный конструктор жил в городе как бы командированным, и во многом это впечатление создавалось из-за того, что его жена и дети оставались в столице. За время работы в Днепропетровске Янгель часто бывал в Москве, но с детьми много времени проводить не получалось – его всегда отвлекали посторонние дела и неотложные встречи. В одном из интервью его дочь Людмила вспоминала, что каждый приезд отца становился для детей настоящим праздником: он придумывал для них занимательные задачи, развивающие игры, водил их в театры, рассказывал увлекательные истории, читал с ними интересные книги – одним словом, все свое время посвящал детям. Она также вспоминает, что отец любил в свободное время чинить разнообразные механизмы – часы, велосипеды и т. д. Ирина Стражева в Москве сделала успешную академическую карьеру в МАИ, работала на кафедре динамики и управления летательных аппаратов, в 1965 году защитила диссертацию и стала доктором технических наук. В том же институте учились и дети: сын Александр стал впоследствии конструктором ракетной техники, а дочь Людмила – инженером ракетно-космической отрасли. Многим казалось странным, что жена не переехала к мужу, даже после того как стало понятно, что он остается в Днепропетровске надолго. Вокруг такого нетипичного положения руководителя ходили разнообразные толки: одни предполагали, что это завуалированная форма развода, и считали, что у Янгеля есть другая женщина, а другие, наоборот, утверждали, что секрет настоящих чувств состоит именно в том, что Михаил и Ирина живут в разных городах и что все разговоры о супружеской неверности главного конструктора – не более чем злые сплетни. Как бы то ни было, Янгель часто встречался с супругой, регулярно ей писал, отправлял подарки к праздникам, а с Байконура посылал ей тюльпаны – они там росли в большом изобилии. Вышедшая в 1978 году книга Ирины Стражевой о муже так и называется – «Тюльпаны с космодрома».

Но вместе с этим все, кто хорошо знал главного конструктора, понимали, что, будь Янгель рядом с семьей, он бы легче переносил стресс и меньше уставал на работе – ему бы хотелось уходить с нее домой. А так он засиживался в КБ дотемна, взваливал на себя огромное количество работы, много нервничал, пил и курил за десятерых – с пачкой папирос главный конструктор почти не расставался. Все это, безусловно, очень плохо сказывалось на здоровье.

М. К. Янгель с дочерью Людмилой.

М. К. Янгель с женой и внуками.

М. К. Янгель с женой и сыном на балконе своей квартиры.

Сын Александр.

После Хрущёва: расширение спектра работ

За полтора года, прошедших между Советом обороны в Москве и триумфом Р-36 на Байконуре, Янгель работал буквально на износ в чрезвычайно стрессовой, очень напряженной обстановке. В начале 1964 года аппаратные игры в верхах могли привести к очень серьезным и даже трагическим последствиям для ОКБ № 586 – всерьез рассматривался проект прекращения деятельности организации, перевода предприятия на серийное производство, передачи всей документации и перевода всех сотрудников в другие, более перспективные с точки зрения партийного руководства ОКБ. Янгель спасал предприятие, бросив на это всю энергию и приложив максимум усилий: он создал прецедент, после которого прекращение деятельности КБ было бы нелепым, необоснованным и совершенно нерациональным шагом со стороны руководства государства. Он устроил масштабное празднование десятилетия организации – 10 апреля 1964 года состоялось крупное торжество: были не только сотрудники предприятия, но и представители завода и смежных организаций, конструкторы, инженеры, проектанты, совместно с КБ работавшие над созданием лучших в стране ракет.

Осенью опасность окончательно миновала: удачные старты янгелевских ракет 24 сентября и последующее смещение Хрущёва с поста Генсека 14 октября серьезно разрядили ситуацию – Янгель перестал опасаться расформирования предприятия и мог сконцентрироваться на решении новых задач, поставленных перед КБ.

Помимо работ над созданием МБР и ракетных комплексов, с начала 1960-х годов КБ осваивало новое направление – мирный космос. Еще в конце 1950-х министр Устинов предложил Янгелю «подстраховать» ОКБ № 1 в деле разработки первой космической ракеты-носителя. Потом, когда КБ Королёва самостоятельно справилось с этой задачей, вывело 4 октября 1957 года на орбиту первый искусственный спутник Земли и занялось впоследствии пилотируемыми полетами, Янгель приступил к проработке проекта создания носителей для запуска спутников на базе боевых ракет. С точки зрения оптимизации государственных расходов это была гениальная идея: перепрофилированние отслуживших свой срок ракет, во-первых, продлевало срок эксплуатации изделия, во-вторых, сокращало затраты на создание ракет-носителей и, в-третьих, повышало эффективность создававшейся техники. Правительство одобрило разработку ракет-носителей на базе Р-12 и Р-14: будущие изделия имели обозначения 63С1 и 65С3. Эскизный проект ракеты-носителя 63С1 был представлен в апреле 1960-го, а в августе того же года вышло постановление о ее создании. Для этих работ в КБ был создан специальный отдел, куда выделили группу специалистов для проектирования космических носителей и космических аппаратов – тогда же в Днепропетровске занялись и созданием спутников. Уже летом 1961 года первая ракета была отправлена в Капустин Яр для прохождения испытаний, а первый спутник, созданный в ОКБ № 586, был доставлен на орбиту ракетой-носителем 63С1 16 марта 1962 года. Спутник назывался ДС-2 (Днепропетровский спутник-2), но всем он известен как «Космос-1». Вскоре на предприятии будет налажено серийное производство космических аппаратов для разных целей. Впоследствии счет на «Космосы» перевалит за две тысячи: они по сей день регулярно выводятся на орбиту и выполняют научные, разведывательные, метеорологические, военные и хозяйственные функции.

Таким образом, спектр работ янгелевского КБ расширился, пополнившись еще одним важным направлением. Но каким бы масштабным ни было предприятие, оно не может взвалить на себя выполнение всех стратегических задач времени. Поэтому Янгель провел масштабную реорганизацию КБ, делегировав ряд работ менее крупным бюро страны, а все силы своего предприятия таким образом сосредоточил на создании новых ракетных комплексов – этого требовали и военные, и правительство.

В 1963 году, то есть еще до того как Р-36 доказала свое превосходство над УР-200, начались работы по созданию орбитального варианта ракеты. Оснащенная орбитальной головной частью, Р-36 (8К69; SS-9 Mod 3) имела ряд преимуществ: в отличие от МБР ее дальность полета не была ограничена, она была способна поражать цели на территории Соединенных Штатов не только через Северный, но и через Южный полюс – то есть со стороны Мексики, где у американцев не было систем противоракетной обороны (радиолокационных станций). Еще одно важное достоинство Р-3борб заключалось в том, что район падения боевого заряда было невозможно спрогнозировать, пока он находится на орбитальном участке полета. Летные испытания ракетного комплекса начались в декабре 1965 года, а закончились в мае 1968-го – из 19 пусков только 4 оказались неудачными.

Лунная программа

Параллельно с работами по Р-3борб шла разработка ракеты-носителя супертяжелого класса Р-56 (8К68) в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров от 22 мая 1963 года. Ракета должна была решить ряд поставленных задач в рамках советской лунной программы: исследование окололунного пространства, фотографирование Луны, ее пилотируемый облет, доставка специальных грузов на ее поверхность и т. д. Испытания Р-56 предполагалось начать в первой половине 1966 года, но к 19 июля все работы по ней были прекращены. Во многом это было связано с тем, что одновременно разрабатывались три похожих проекта: янгелевская Р-56, Н-1 в ОКБ № 1 и УР-500 Челомея. Три супертяжелых носителя, разрабатываемых одновременно в трех разных КБ, требовали совершенно сумасшедших расходов, и все понимали, что это ненормальное положение дел надо как-то исправлять – выбрать приоритетный проект. Но Янгель не согласился с тем, что его ракету-носитель запретили к разработке, ведь она сильно опережала по многим характеристикам ракеты Челомея и Королёва. В очередной раз аппаратные игры ставили палки в колеса прогрессу.