Обрученные затмением

Очередной упрек с ее стороны послужил своего рода спусковым крючком. Если я осмелилась дерзко ответить отцу, почему теперь должна молчать?

– Захотела и приехала, – отозвалась в ее же тоне. – Еще скажи, что у тебя должна была спросить разрешения.

– Нельзя сваливаться людям как снег на голову.

– Нарушила ваш привычный образ жизни? Извините. От клана меня не отлучали. И, если помнишь, я не по своей воле уехала отсюда и поселилась за тысячи миль от дома.

– Сама виновата, – отрезала Мия. – Нечего было идти тогда в лес.

– И это ты мне говоришь?! – возмутилась я и шагнула вперед.

Несмотря на слой тонального крема, лицо сестры вмиг покрылось красными пятнами.

– Я тебя не заставляла, – быстро пробормотала она.

– Верно, не заставляла. Но, видимо, забыла, как в тот день только и твердила с самого утра, что я не должна постоянно слушаться родителей, иначе никогда не обрету волка. Кстати, ты рассказала об этом отцу?

– Нам было хорошо без тебя, – если Мия хотела побольнее уколоть меня, у нее получилось.

Я потеряла способность говорить. Правда, быстро взяла себя в руки и открыто сказала:

– А мне нет. Я страдала вдали от вас и, поверь, не хватала с неба звезд. Из нас двоих ты всегда была более самостоятельной.

– Это да… Ты любила цепляться за мамину юбку, – с довольной усмешкой произнесла она. Лесть сработала, но эффект длился недолго. Спустя мгновение Мия переменилась в лице. – Только не вздумай заявиться к ней сегодня. Она спит. Ты вообще понимаешь всю безответственность своего поступка?

– И в чем заключается моя безответственность? В желании быть со своей семьей?

– Твое возвращение может навредить маминому здоровью, – привела она весомый довод.

Я не раз размышляла над тем, не станет ли маме хуже, когда она услышит мой голос, только ничего не смогла с собой поделать.

– Лучше уезжай, Лия, иначе… – у сестры не хватило смелости закончить фразу.

– Иначе что? Договаривай, раз начала, – несмотря на требовательный тон, близняшка продолжила молчать. Тогда высказалась я: – Тебе следует уяснить, что я вернулась ни на день или на два, а насовсем. И никто не заставит меня покинуть родительский дом.

– Это мы еще посмотрим, – она четко выговорила каждое слово, будто прочла приговор.

Внезапно в голове вспыхнуло озарение.

– Что с тобой, Мия? Не узнаю тебя. Разнервничалась отчего-то. Что, кроме комнаты, ты решила у меня отнять? Законное место в клане? – спросила с показным равнодушием.

– Сдалось оно мне, – фыркнула сестра, и на ее щеках вновь проступил румянец.

– Тогда что?

Мы сверлили друг друга прожигающими взглядами. Я ждала ответа, только Мия упорно не хотела давать его мне.

– Что за ругань стоит? – требовательно спросил весьма некстати появившийся отец.

Пользуясь моментом, Мия пулей выскочила в коридор.

– Вспоминаем, каково это жить под одной крышей, – отшутилась я, уверенная, что со временем все наладится.

Папа поставил на пол чемодан, обвел помещение изучающим взглядом, будто видел впервые, и немного растерянно протянул:

– Сейчас же скажу Мии, чтобы освободила твою комнату.

– Не нужно. Меня все устраивает, – произнесла скороговоркой, желая остановить отца, уже сделавшего шаг к выходу. Новый скандал был ни к чему. – Если ты не против, я здесь остановлюсь.

– Почему я должен быть против? – его широкие брови вопросительно поднялись. – Делай, как знаешь. Лия, нам нужно многое обсудить. Правда, не сегодня. Время позднее, не до разговоров. Отложим их на завтра. И это… Я перевел денег на твою карточку. Если завтра будет хорошая погода, съезди в Дулут, пройдись по магазинам. Купи все необходимое.

Несмотря на услышанное, я прекрасно понимала, что отец не отказался от желания вернуть меня в Тампу. Просто пошел на временные уступки. И это не могло не радовать.

– Спокойной ночи! – пожелал папа и ушел.

Наконец-то я могла побыть одна и беспрепятственно распаковать немногочисленные вещи. Не прошло и минуты, как меня затрясло – запоздалая реакция на пережитое. Бросив разбирать чемодан, отправилась в душ. К счастью, его не нужно было с кем-либо делить.

Горячие струи быстро прогнали из тела дрожь. Стоило согреться, вспыхнули воспоминая, которые, я надеялась, сознание навсегда похоронило на задворках. Кровь в венах вмиг превратилась в обжигающую лаву.

Я крепко зажмурилась, сражаясь с нахлынувшим потоком запретных мыслей и образов. Не помогло. Выругавшись, включила прохладную воду, вымылась за считаные мгновения, подобно газировке из встряхнутой бутылки выскочила из душа и забралась в постель.

Время было позднее, голова гудела от усталости, тем не менее я боялась закрыть глаза. Все из-за кошмаров, преследовавших меня из ночи в ночь. В них я убегала от огромного оборотня, и пока ни разу мне не удалось уцелеть…

Глава 3

Сон отступил мелкими шажками лишь в начале десятого. До зубного скрежета не хотелось пересекаться с Мией. Но разве это возможно? Повалявшись немного в кровати, умылась, натянула джинсы, черный свитер под горло и спустилась вниз.

Сестра орудовала на кухне, наливала себе травяной чай. Заметив меня, широко улыбнулась. На ее лице не было ни тени неприязни или раздражения, словно накануне между нами не пробежала черная кошка.

– Доброе утро! – бодро и весело поздоровалась близняшка. – Как спалось?

– Отлично, – солгала я.

От очередного кошмара не уберегли даже родные стены.

Стоило мне опуститься на прежде любимое место, как сестра виновато затянула песню:

– Лия, умоляю, прости. Не знаю, что на меня вчера нашло. На самом деле я рада твоему возвращению. Просто ты так неожиданно прилетела. Надо было предупредить, я бы приготовила к твоему приезду и комнату, и что-нибудь вкусное.

Моя рука застыла в воздухе на полпути к лицу. Желание убрать упавшую на нос волнистую прядь резко пропало. Я попросту забыла о ней. Да что там забыла! Услышанное настолько поразило меня, что я потеряла дар речи и могла лишь растерянно хлопать глазами, не сводя их с сестры.

Очевидно, отец все-таки поговорил с Мией. Иначе с чего она вдруг стала сама доброта?

Не успела толком прийти в себя, как близняшка вновь повергла меня в шок.

– Держи, – с непринужденной улыбкой она водрузила передо мной чашку горячего шоколада. – Помнится, мама готовила тебе его каждое утро.

Порыв признаться, что уже шесть лет как не пью любимый прежде напиток, угас под натиском пробудившейся совести.