Рейс № 103 Нью-Йорк – Москва

– Саша, давай не сегодня, – еле слышно произнесла, поскольку никакого желания предаваться любовным утехам не испытывала. Он молча убрал руку и повернулся на другой бок. С одной стороны, я испытала облегчение, а с другой – некую горечь. Несмотря на душевные переживания, сон всё же скоро сморил меня.

Утром, хоть и отключила с вечера будильник, проснулась в привычное время – шесть часов. Проворочавшись около часа в тёплой постели, поднялась и заварила кофе. Круассан с шоколадом словно магнит притягивал к себе взгляд, но я устояла перед ним и съела на завтрак творог.

Возможно, Лёля сотворила со мной что-то невероятное. Возможно, мне и самой захотелось измениться, но почти всё утро я провела за ноутбуком в поисках близлежащих СПА-салонов и тренажёрных залов.

Шурик ещё мирно посапывал, когда за мной закрылась дверь. Телефон для надёжности я отключила, но перед уходом оставила на столе записку: «Буду поздно. Целую. Арина».

День не просто пролетел, он промчался со скоростью ракеты. Я ходила по бутикам, посетила первое занятие по спортивной аэробике, солярий, прошла курс косметических процедур и понежилась под умелыми руками массажистки.

Домой заявилась к пяти часам, уставшая, но счастливая. Невзирая на мои ожидания, Шурик не устроил никаких сцен.

– Иди пока в ванную, а я накрою стол, – такими словами он меня встретил.

Я едва не выронила свои покупки, но, быстро совладав с эмоциями, молча кивнула. Я долго простояла под душем. В солярии кожа приобрела лёгкий бронзовый оттенок. Удивительно, но даже один день, подаренный себе, позволил почувствовать себя иначе – более счастливой, более значимой.

Я посмотрела на себя в зеркало и заметила, как невероятно притягивали взгляд мои горящие глаза. Затем нанесла на кожу крем, накинула махровый халат и вышла из ванной.

На кухне меня ждал салат, любезно приготовленный Шуриком. Аппетит был таким зверским, что я с жадностью набросилась на еду. Но моей душе не давало покоя поведение жениха. Но уже скоро я выяснила, что он проверил историю запросов в интернете на моём компьютере и понял, где я провела всё это время. Полный контроль, и никак иначе.

Включив телефон, обнаружила четыре сообщения от Романа Павловича, однако на этот раз все они полетели в «корзину» без прочтений. Ещё несколько пришло от Лёли. Мне хотелось поделиться с ней своими пусть и небольшими, но все же достижениями, поэтому набрала подругу. Проболтав около часа, отправилась спать, снова отключив мобильник.

* * *

В пятницу я все-таки решилась сходить за своей трудовой книжкой, а заодно и разобраться, почему мне пришла только часть положенных денег, да и то с опозданием в два дня. Надевать свой привычный рабочий костюм не имело смысла, поэтому выбрала трикотажное платье кораллового цвета, нанесла неброский макияж. Волосы оставила распущенными, слегка подкрутив их плойкой. Шурик любезно предложил подвезти, но мне хотелось прогуляться по городу, поэтому деликатно отказала.

Стоило только показаться зданию рекламной компании, как я стала часто бросать взгляды в окна, где видела бывшего босса.

Я зашла в отдел кадров, но Вероника Валерьевна сказала, что и моё заявление, и трудовая с понедельника лежат у Орешкина, и тот до сих пор ничего не вернул. Первой моей мыслью было развернуться и уйти, но документы нужно было забирать. Хотя часы приёма еще не наступили, я, всё же попросила секретаршу доложить обо мне.

– Не видите, что ли? Приёма пока нет! – проворчала она, сжав плотно губы.

– Пожалуйста, мне всего на пару минут, – я решила не сдаваться.

– Наглость какая! – поразилась женщина, перебирая при этом какие-то бумажки. Бросив на меня испепеляющий взгляд, она всё-таки взяла трубку интеркома и нажала кнопку: – Константин Евгеньевич, прошу прощения за беспокойство, но тут к вам Соловьёва… – она резко замолчала, видимо, тот давал ей какие-то указания. – Проходите, – недовольно буркнула секретарша.

Сердце тут же ушло в пятки, а каждый нерв в теле начал отплясывать какой-то неведомый танец. Сколько бы себя не обманывала, я боялась этой встречи, мечтала, чтобы он сослался на большое количество накопившихся дел и не принял меня. Однако судьба распорядилась иначе. Один на один. На его территории. Как пережить?

Я сняла пальто, повесила его на вешалку и расправила на подоле несуществующие складки. Сделав глубокий вдох и выдохнув изо всех сил так, что ощутила боль в лёгких, нажала на ручку.

Орешкин сидел в удобном чёрном кожаном кресле за массивным столом и что-то усердно царапал в блокноте. То ли мне показалось, то ли сегодня он казался ещё красивее, чем я его запомнила. На нём снова был тёмно-синий костюм, но на этот раз в тонкую, едва заметную полоску.

Президент компании делал вид, что не замечает моего присутствия, пока я на негнущихся ногах подходила всё ближе к столу. Наконец, мужчина поднял глаза и прошёлся по мне нарочито оценивающим взглядом, мне захотелось сбежать отсюда подальше.

«Ещё немного, ещё чуть-чуть. Скоро всё закончится», – успокаивала я себя, хотя во рту уже пересохло, ладони вспотели, а сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди.

– Добрый день! – произнесла, как можно увереннее, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Добрый день, Арина Юрьевна! Присаживайтесь, – мужчина вежливо указал жестом на кресло напротив себя. Я села, придавленная его внимательным взглядом. – Что же вы прогуливаете работу? – строго спросил Орешкин, закрыв чёрный ежедневник с тиснением и отложив его в сторону. Меня бросило в жар, а потом будто окатило ледяной водой.

– Как так? – еле слышно вымолвила, нервно сглотнув, и впилась пальцами в сумочку, словно она могла спасти меня сейчас от удушливого чувства стыда.

– Вот и я хотел спросить «как так?» – мужчина сцепил руки в замок и положил их перед собой.

– Я же… и Роман Павлович… – моя речь была связной. Он издевается надо мной что ли?

– На данный момент решения об увольнении работников, также как и о их найме, принимаю только я, – его голос стал достаточно резок. – Я не подписал ваше заявление.

– Но…

– Что такое, Арина Юрьевна? – вопросительно изогнул он свою изящную бровь. На мгновение я растерялась, в голове была каша, но я нашла в себе силы признаться в произошедшем.

– Я провалила презентацию, – выпалила на одном дыхании.

Орешкин слегка прищурился, и его губы расплылись в самодовольной улыбке. На внешних уголках глаз появились небольшие морщинки.

– Знаю. Вы же сами рассказали мне об этом ещё в прошлую пятницу, – намёк на обратный рейс заставил запылать даже уши. Интересно, фраза о мерзком типе была до или после? Покопавшись в своей памяти, я вспомнила: после. С моих губ срывается огорчённый вздох, и очередная волна краски заливает лицо и шею.

– Я была расстроена, – попыталась оправдать своё поведение.

– Я так и подумал, – едко усмехнулся он, продолжая сверлить меня взглядом. На что это Орешкин намекает? – Что-то ещё? – последовал его вопрос. Я отрицательно покачала головой. – А сейчас извольте приступить к своим обязанностям. Думаю, у вас предостаточно накопилось дел, – распорядился мужчина. – Прогулы отработаете сверхурочно, – президент компании демонстративно посмотрел на свои дорогие часы, – двадцать девять, – коротко произнёс Орешкин, но мне и так было понятно, о чём он. – Этот вопрос я беру под личный контроль.

«Стоп! Откуда у него такое число взялось? Три на восемь плюс четыре…»

– Двадцать восемь, – поправила его.

– То есть, понедельник не в счёт? – Орешкин откинулся в кресле. Сложилось впечатление, что его забавлял наш разговор. Я опустила низко голову, поскольку возразить было нечем. Мог бы хоть на этот час глаза закрыть! В тот момент, когда собиралась встать и покинуть его кабинет, прозвучал весьма странный вопрос: – Вы быстро набираете тексты на компьютере? – мужчина нахмурился.

– Да, – мгновенно оживилась я, и складка на лбу Константина Евгеньевича разгладилась.

– Вот и замечательно. Завтра выйдете вместо Аллы Владимировны. Надеюсь, знаете кто это? – насмешливо проговорил мой босс.

– Секретарь, – пробубнила себе под нос.

– Объём работы уточните у неё сами.

– Но… – вырвалось у меня, однако продолжить не осмелилась. А смысл? И за что мама наградила его таким именем? Мало того, что Орешкин, так ещё и Константин. Да он же непробиваем, как скала. Подобных ему людей не трогают ни слёзы, ни мольба. Стоило представить, что я выслушаю от своей мамы, как сердце упало куда-то вниз, гораздо ниже желудка. Да что там мама? Шурика гнев будет пострашнее её обиды. Внутренности сжались в единый тугой узел. Орешкин же открыл ежедневник, показывая всем своим видом, что наш разговор на этом закончен.

– Хорошего дня, – пожелала ему и встала с кресла. Я смотрела в пол, спеша убраться отсюда подальше.

– И вам, Арина Юрьевна, – отозвался босс. – На английский все же запишитесь, пригодится в будущем, – бросил он мне вдогонку.

Я закрыла за собой дверь и направилась к секретарше, которая засияла, словно путеводная звезда, едва узнала, что завтра у нее выходной день. Она заговорила со мной так ласково, будто я медаль ей вручила, как лучшему сотруднику года.

Оказалось, на мою долю выпало набрать огромный отчёт для предстоящего внеочередного собрания акционеров и ещё заполнить кучу всяких карточек. Женщина, посочувствовав мне, заверила, что выпишет всю необходимую информацию на листок и оставит его на столе, чтобы я могла спокойно работать, не рыская в огромном количестве папок. Радовало то, что по выходным в здании компании не бывает ни души, значит, никто не будет отвлекать, и дело пойдет быстро. Правда, рассчитывать на то, что справлюсь с таким количеством работы раньше четырёх часов даже не стоило.

«И снова седая ночь…» – всплыла в памяти песня, едва вспомнила о своём «Отелло». Грозы точно не миновать, да еще и названивать будет каждые полчаса, проверяя, на работе ли я.

* * *