Ректор по семейным обстоятельствам

– К твоему сведению, Лайана, у нынешнего правителя, кроме сыновей, есть еще и дочь.

– Да ну! Глупость. ?енщина-ректор? – расхохоталась девчонка. – Быть такого не может! Да и потом, говорят, она настолько страшная, что правитель ее до сих пор замуж выдать не может – женихи разбегаются! Поэтому ее никто толком не видел. Прячут «красотку», чтоб не позориться.

– Даже так? Страшная, говоришь?

Я демонстративно протерла камень с гербом правящего рода, из-под ресниц наблюдая, как бледнеет девчонка. Невнятное мычание оказалось единственным, что она смогла озвучить.

– Больше ничего интересного не расскажешь? Нет? Тогда вон отсюда, гетера малолетняя! – фыркнула я и стряхнула с пальцев две искорки.

Одна распахнула окно, а вторая воздушным потоком вынесла девчонку наружу. Запоздалый визг донесся уже из парка. И зачем кричать? Ничего с ней не случилось, падение остановилось в метре от земли. А то, что дурочка обделалась, пока туда долетела, это ее проблемы.

* * *

Надо ли говорить, что спать я легла еще не скоро? Сперва пришлось вызвать духа, чтоб перестелил постель. Странное дело. Я никогда не отличалась особой брезгливостью. Заснуть после попойки на полу трактира вповалку с наемниками – такое бывало. Задремать под кустом или на обочине, если поблизости не оказалось трактира – всегда пожалуйста. Но вот ложиться на простыни, по которым елозила костлявым задом невеста дядюшки, мне не захотелось.

Пока прислуга занималась бельем, я лениво наблюдала за переполохом в парке под окнами. Десяток светляков заливал поляну ярким светом, и обзор был лучше, чем из королевской ложи в театре – все как на ладони. Первыми, разумеется, прибежали дежурные студиозы. Будущая целительница, выбирающаяся задом наперед из колючих кустов, вызвала взрыв громового хохота. Следом прискакала профессор Карна в цветастом халате поверх ночнушки. Она зрелище не оценила, и ее возмущенные вопли перебудили тех, кто не успел проснуться от визга падающей девчонки и гогота зрителей. Окна общежития напротив вспыхивали одно за другим, через подоконники перевешивались полуодетые студиозы… Сообразив, что через несколько минут любопытная толпа наплюет на правила и выплеснется посреди ночи в темный парк, Карна подцепила всклокоченную виновницу торжества под локоток и повела к корпусу преподавателей.

Отсмеявшись, я закрыла окно и вернулась в кабинет. Сна не было ни в одном глазу. Нет, все это, конечно, безумно весело, но на тракте-то гораздо веселее. Да и вряд ли каждый вечер ко мне будет вваливаться очередная дура, чтобы не дать госпоже ректорше заскучать окончательно.

Плюнув на здоровый сон, я поднялась. Отправлюсь-ка я все-таки в трактир: знакомство с первым студиозом стоит отметить. Хорошо, что мне положен личный портал. Можно не тащиться коридорами, набитыми растревоженными преподавателями и духами.

Полчаса спустя мое высочество уже восседало за обшарпанным столом в трактире «У наемника» с кружкой вина.

«Вот оно, счастье», – подумала я, и в то же мгновенье едва не воткнулась носом в упомянутую кружку, получив увесистый шлепок между лопаток.

– Рагетта! – рыкнул смутно знакомый голос у меня за спиной. – Куда пропала, бродяга?

Только один человек, если можно так назвать отпрыска гнома и тролихи, приветствовал меня таким образом.

– Крупп… – проворчала я, медленно оборачиваясь. – Я тебя в прошлый раз предупреждала?

Искра сорвалась с ногтя синей молнией, и полугном взлетел под потолок, с хохотом размахивая длинными ручищами. «На полпальца не достал, паршивец, – успела подумать я, отшатнувшись от лопатообразной пятерни, мелькнувшей перед самым носом. – Хороша была бы ректорша с фингалом…»

– Я тебя предупреждала, что об меня чесать кулаки нельзя?

– Дык я ж со всем почтением, госпожа магичка, – гоготал он. – Легонечко, как котенка погладил!

Завсегдатаи застучали кружками по стойке:

– Так его, Рагетта! Допрыгался, остряк хренов!

Крупп, несмотря на неудобную позицию, метко засветил особо ретивому крикуну своей опустевшей кружкой, предварительно гигантским глотком допив то, что еще не успело пролиться на посетителей внизу.

– Рагетта, – проворчал хозяин, неодобрительно посмотрев на расколовшуюся о чугунную башку наемника посудину, – за бой я с тебя спрошу. Крупп со вчерашнего дня и так в долг пьет.

– Да ладно тебе, Адам. От одной кружки не обеднеешь. Ты их связками покупаешь за грош десяток.

– Если каждый из вас, душегубов, за вечер одну кружку разобьет, я через месяц разорюсь! – завел знакомую волынку трактирщик.

– Да не ной уж, – усмехнулась я, бросив на стол мелкую серебряную монету. За время моего отсутствия не изменилось ничего, даже Адам ныл точно так же, как и раньше. – Всем по кружке твоей кислятины за мое здоровье!

– Эй! Рогетта! А мне? – впервые выказал беспокойство Крупп.

– Народ наемный, – я развернулась к стойке спиной, обводя довольным взглядом штук двадцать рож разной степени ободранности.

– Рагетта, да ты что?! – возмущенно заорал полугном, перебивая тост.

Я демонстративно поковырялась в ухе:

– Ветер в трубе гудит, что ли? Вроде, и выпить не успела, а голоса какие-то чудятся. Ладно. О чем это я? Ах да! Народ наемный!..

– Рогетта! Зараза! – буквально взвыл оскорбленный в лучших чувствах Крупп.

– О, брат! – притворно удивилась я, поднимая голову. Дольше тянуть было опасно, «брат» мог и запустить в меня чем-нибудь тяжелым, вроде сапога или ножен. Бывали прецеденты. – Что ты там делаешь?

– Люстрой работаю! – оскалился полугном. – Не видишь, что ли? Так что ты мне мою посудину сюда левитируй, если твоему ведьмовству не трудно.

– Конечно, брат! Трактирщик, бочонок вина сюда!

– О, да! – обрадовался Крупп. – С таким маслом я готов светить хоть всю ночь!

От хохота наемников затряслась не только люстра, но и вся таверна. Впрочем, я не отставала от них и в конце концов уронила полугнома на чей-то стол. Орк, внезапно обнаруживший в своей тарелке чей-то здоровенный башмак, с минуту подумал и перекинул ошарашенного падением Круппа на соседний стол. А так как силушкой наемника Создатели не обделили, шваркнулся тот знатно.

Минуту спустя потасовка стала общей. Я только и успевала, что отпихивать ногами особо ретивых драчунов. Высмотрев красную телогрею, я выдернула полугнома из свалки, прямо из-под табурета, который собирался опустить на его лохматую голову обозленный орк. Мы устроились в относительно безопасном углу за стойкой и чокнулись найденными тут же кружками.

– За народ наемный! – воскликнул Крупп.

Я кивнула и, выбросив из кружки дохлого паука, свалившегося откуда-то сверху, глотнула кислого вина.

– Рагетта! – прикрывая закопченным котелком голову, к нам на четвереньках подполз Адам. – Ведьма ты, Создателями проклятая! Они же разнесут таверну к ифитам! Кто за это заплатит?!

– Не зуди, хозяин, – отмахнулась я. – ну пошуршат ребята немного, разомнутся. Ничего не станется с твоим заведением!

– Стража набежит, Рагетта, – продолжал причитать толстяк. – Опять меня оштрафуют! Откуда ты снова взялась на мою голову, бешеная ведьма?!

– Стража? – хохотнул Крупп. – Посмотрел бы я на того бесстрашного стража, который сунется хмельной народ наемный разнимать. Никто не придет, папаша, не стони. Что, в первый раз, что ли?

– В том-то и дело, что не в первый, а Создатели не сосчитают, в какой! Три месяца назад, аккурат, как вот эта вот проклятая ведьма тут гуляла, что было? Четыре табурета в щепу раздолбали! Семнадцать кружек расколотили! Стол на доски разобрали! И бочонок раскололи, ифиты бешеные! Бочонок-то вам чем не угодил? А, Крупп? Кто тебя просил ободья голыми руками рвать?!

– Так поспорили же, – пожал широченными плечами полугном. – И заплатили тебе. Чего еще-то?

– А в префектуре я потом штраф оплачивал за беспорядки! – взвыл трактирщик. – Это мне кто вернет?!

– Со стражей сам договаривайся, – буркнула я, сунув в потную ладонь несколько монет. – И не зуди над ухом.

– Вот-вот, папаша, – вмешался Крупп, нахлобучивая котелок на голову хозяину и разворачивая его к проходу. – Дай посидеть культурно.

– Сидите уж, ифитовы дети, – махнул рукой хозяин и, придерживая чугунный головной убор, то и дело сползающий на глаза, пополз обратно.