Улыбка Чапы

Улыбка Чапы
Анастасия Николаевна Крамаренко

История о дружбе маленькой девочки и собаки. Воспоминания из детства о том, какие добрые эмоции дарят людям домашние животные.

– Ура! Сейчас поедем за собачкой с папкой, – кричала я маме, поднимаясь бегом по лестнице. Жили мы в двухэтажном многоквартирном доме. Я наскоро переоделась потеплее: дорога была неблизкая, а за окном уже вечерело. Хлопнув дверью, я не удержалась: постучала подружке Наташке, соседке по лестничной площадке, и сообщила ей столь радостное событие. Быстро спустилась во двор и рванула к папке, чтобы сказать, что я готова.

Не помню, какое это было время года: весна или лето… Деревья стояли зеленые. Приехали в деревню Устюжанино к папиному другу, там нам выдали рыжий пузатый комочек.

– Чистокровная такса! – с гордостью сказал хозяин, отдавая нам щенка.

Папа улыбнулся, он был доволен от этих слов. А мне было все равно, чистокровная она или нет. Я ее полюбила с первой секунды: подхватила на руки, нежно прижала к себе и поцеловала в мокрый носик. От нее веяло тем самым мягким запахом, который исходит от молочных щенят. Мы с папкой ее сразу и назвали – Чапой. Папка предложил – я не возражала, имя мне понравилось.

По дороге домой Чапа заснула у меня на руках. Я боялась пошелохнуться: как бы не разбудить свою малютку.

Уже смеркалось, когда приехали домой, в Пролетарку. Чапу отнесли в сарай и посадили в картонную коробку. Так безопаснее: не подползет к коровам, а они ведь могут раздавить.

Укладывалась спать я с одной мыслью: «Скорее бы утро! Побегу кормить свою Чапу». Проснувшись на следующий день, не умываясь – совсем не до этого было, я понеслась к Чапе с кружкой молока и куском белого хлеба. Мама дала мне капроновую крышку. Я наполнила ее молоком и мелко покрошила туда мякиш. Чапа с удовольствием поела. Когда все сыты, можно и играть. Я взяла щенка на руки и понесла во двор показать всем-всем.

Чапа выросла с ребятишками во дворе. Она была доброй, ласковой собакой, детей никогда не трогала. Но стоило раз ее ударить, она не забывала этого никогда и бросалась на обидчика при каждой встрече.

Со временем стало понятно, что породистости никакой нет, это была обычная дворняга. Отец, как охотник, не терял надежды и решил попробовать Чапу в деле.

Погожим летним деньком, папа предложил съездить в лес за смородиной. Пока мама старательно наполняла ведро, мы втроем: отец, я и Чапа пошли проверять старые барсучьи норы.

– Чапа, ищи, ищи! – отец подтолкнул собаку к норе. Она ловко юркнула вниз и скрылась из виду. – Тссссссссс, – приставив указательный палец к губам, папка жестом показал мне, чтобы я не шумела. – Теперь надо слушать. Она залает, если наткнется на барсука.

Входов и выходов в барсучьем жилище было много. Я решила обойти вокруг и посмотреть: вдруг увижу Чапу или барсука. Но папка с укором замахал мне рукой:

– Не ходи – спугнешь зверя! Да и Чапу можем не услышать из-за хруста веток. Иди сюда, будем ждать в сторонке.

Я потихоньку подобралась к папке, присела на корточки и внимательно начала вслушиваться в тишину. Прошло минут 15. Отцу надоело ждать. Он встал, пошел обходить выходы норы. Я за ним. Чапа не лает и не выходит. Может нора глубокая? А может откапывает барсука, не подавая голоса?

– Доча, это не Чапа? – папка указал мне на рыжее пятно в глубине норы. – Да, нет, это, похоже, просто глина…

Мы снова присели на корточки и принялись терпеливо ждать. Прошло еще минут 15.

– А может это все-таки Чапа? – начала уже сомневаться я, показывая все на то же рыжее пятно в норе.

Отец выломал длинный прутик и потрогал им рыжее пятно в норке. Он усмехнулся и приподнял пласт земли. Там отдыхала наша Чапа. Она решила не соваться в эти земляные тоннели, а прилегла неподалеку от входа.

– Ух, негодница! – заругался на нее, смеясь, отец.

Меня уже разбирал хохот: ловко она нас объегорила. Тут из-за кустов появилась мама с полным ведром смородины:

– Ну что, проверили норы, есть там кто живой? – поинтересовалась она.

– Ага, есть – Чапа! – ответила я и рассказала, какую шутку выкинула наша собака.

– Чапа, домой! – сказал отец, направляясь к машине.

Больше на охоту ее не брали.

Чапа была моим близким другом. Бывало, обидишься на всех, найдешь Чапу, обнимешь ее крепко за шею. Сидишь плачешь. Чапа поднимет мордочку, облизывает меня – слезы вытирает. Заглядывает мне в глаза: мол, что ты, не грусти, я рядом. И легче становилось, обида проходила.

Она была неимоверно послушной собакой. Был такой случай. У нас появилась еще одна собака – Дана, английский кокер-спаниель. Дана была жутко ревнивой. Стоило приласкать Чапу у нее на глазах, как Дана со злобой набрасывалась на маленькую рыжуху и начинала ее кусать. Вот только сидеть со своим потомством чистопородная особь не сильно любила. Щенки Даны постоянно сидели одни и пищали. Мне всегда их было жалко. Как-то раз я взяла Чапу и посадила ее к щенятам Даны.

– Сиди с ними! – построжилась я на Чапу, слабо надеясь на то, что она меня все-таки послушает.

Но Чапа никуда не убежала. Легла с чужими щенками и старательно начала их лизать и вычесывать им зубами блох. Она целый день провела с Данкиным потомством. Может, Чапа к тому времени сильно соскучилась по своим родным щенкам (она уже давно не приносила потомства из-за старости), а может в очередной раз выразила свою преданность.

Чапа прожила долгую собачью жизнь. Внезапно исчезла и больше не появлялась. Умирать ушла куда-то подальше – как это делают многие собаки. В память о ней у меня остались пожелтевшие фотографии. На одной из них рука первоклассницы Насти старательно вывела: «Чапа старожит фурашку и улыбаеца. Она хорошия.»

В оформлении обложки использована фотография из семейного архива Анастасии Крамаренко.